Анастасия Валеева - Паутина

В этот момент Милославская, очевидно, по причине минутного шока, не заметила того хаоса, который вдруг образовался внутри помещения. Руденко, вероятно, лучше подруги понимая, что произошло, быстро поднялся на ноги и, снова перешагнув порог квартиры, осторожно, по стенке, стал пробираться в направлении той загадочной комнаты, откуда что-то вылетело.

Не успев еще толком сообразить, что к чему, но ведомая внутренним голосом, Яна тоже торопливо встала с пола и, прихрамывая, так как боль в ноге резко дала о себе знать, сделала несколько шагов за Семеном Семенычем.

Три Семерки, на мгновенье замерев и прижавшись к стене, вдруг резко выступил вперед и, вытянув вперед руки со сжатым в них пистолетом, закричал:

– Р-руки, свол-лочь!

Милославская тоже сделала шаг вслед за Руденко.

– А-а-а! – раздался в следующий миг одновременный возглас гадалки и Семена Семеныча.

В комнате, отброшенный к стене, лежал кровавый кусок того, что осталось от «сволочи».

– Боже! Боже! – зажмурившись, кричала Милославская.

– Е-о-о! – сжав зубы и брезгливо отвернувшись, процедил Три Семерки.

Тем не менее надо было действовать, пока на звуки взрыва народ не собрался, и Семен Семеныч хорошо понимал это. Он в два шага очутился у двери и с силой захлопнул ее.

– Телефон? – со злобой закричал он, озираясь по сторонам. – Здесь есть телефон?!

Руденко бросил взгляд на верх стены, где могли быть заметны проведенные телефонные провода и, заметив их, метнулся на кухню, куда они вели. Дрожащими руками Семен Семеныч стал набирать номер своего отдела, потом, нервно покусывая губы, дожидался ответа абонента.

– Капитан Руденко! – громко представился он, когда на том конце провода ему ответили. – Ребята, выезжайте! Срочно! Мама родная! Тут такое! Короче, бригада оперов, эксперты, ну, все, все, все тут нужны! А? Да, скорее! – Три Семерки схватил ртом воздух и торопливо назвал адрес Щербатовой.

Пока Семен Семеныч звонил, Милославская тоже не медлила. Взяв себя в руки, она мужественно подступила к комнате, где произошла трагедия и тщательно осмотрела ее, потом зачем-то стала пристально приглядываться к одной из стен прихожей, косяку и ощупывать его.

– О Господи, Господи, – бормотал Три Семерки, вытирая ладонью выступивший на лбу пот, – е-п-р-с-т! – скороговоркой проговорил он. – Кто бы знал?! Кто знал?!

Потом он вдруг обратил внимание на сидящую на корточках гадалку, как будто только что заметил ее присутствие.

– Ты чего там? – потирая усы, спросил он.

– Слушай, Сема, слушай внимательно, – тревожно проговорила Милославская, – кажется, я знаю, что тут произошло!

Три Семерки смотрел на Яну, непонимающе выпучив глаза.

– Кажется, – начала гадалка, – да, я почти в этом уверена, – продолжала она, снова присматриваясь к косяку, – этот герой, – Милославская кивнула на истекающий кровью труп, – бросил гаранту.

– Э-хе-хе-хе, – злобно засмеялся Руденко, – вот так открытие! Гранату, э-хе-хе-хе! А я и не догадался!

– Да подожди ты! – рассерженно воскликнула гадалка. – Я не об этом вовсе хочу!

Три Семерки недоверчиво глянул на подругу.

– Мужчина, похоже, держал гранату в левой руке, – взволнованно начала объяснять гадалка, сопровождая объяснение показательными жестами, то и дело кивая на то или иное в комнате, – он, наверное, второпях ее так схватил. Бросок левой рукой не получился, – Яна на мгновенье замолкла и глянула на Руденко.

Тот, казалось, начал слушать ее всерьез, понимая, что подруга говорит дело. Радуясь этому, Милославская продолжила более уверенно:

– Граната попала в дверной косяк, – гадалка присела и указала Семену Семенычу на маленькую вмятину в дверной коробке: – Вот. Видишь это?

Тот хмуро кивнул.

– Граната по этой причине отскочила обратно! – довольная своими доводами, заключила Яна.

– И что же? – всерьез заинтересовавшись аргументами подруги, спросил Руденко.

– Мужчина схватил ее снова, но бросить второй раз, как видишь, не успел! Он взрыва он и погиб…

– Логи-ично… – протянул Три Семерки, покачивая головой. – Ну, Яна Борисовна, голова у тебя, как компьютер! Полностью согласен, полностью согласен, – пробормотал он, еще раз осматривая все то, на что указывала ему гадалка.

За дверью уже давно слышались громкие голоса поднятых на ноги соседей. Но приятелям было не до них. Вдруг настойчиво заголосил звонок.

– Кто там еще? – озлобленно пробормотал Семен Семеныч и направился к двери.

– А, ты, – облегченно произнес он, увидев за порогом водителя Саню.

– Что? – вопросительно воскликнул тот, испуганно вытаращив глаза. – Там стекла летели, осветилось все, бабы орут, – затараторил он, но Три Семерки перебил его.

– Все нормально, Саня, – устало произнес он, – иди в машину.

Только перепуганный водитель покинул квартиру, как в дверь снова позвонили. Из окна Семен Семеныч увидел знакомый милицейский транспорт. И он, и гадалка оба кинулись к двери. Яна быстрее Руденко зацепилась за дверную ручку и, немного нагнув ее вниз, потянула дверь на себя.

За порогом стоял старший уполномоченный, Ухов Михаил Владимирович, как он секундой позже представился. Из-за его спины выглядывало несколько любопытных соседских лиц.

– Ты что, один, – обратился Три Семерки к коллеге.

– Нет, ребята сейчас поднимутся, – ответил тот и перешагнул порог.

Он коротко поприветствовал гадалку, с которой был уже знаком, и серьезно спросил:

– Ну, что тут вас?

Милославская и Руденко как-то одновременно кивнули на злосчастную комнату. Реакция опера на увиденное была вполне предсказуемой, даже работая в милиции, к такому зрелищу привыкнуть весьма трудно.

Ухов присел на табурет и, закинув ногу на ногу, закурил.

– Вот так едрена мать! – покачивая головой, – протянул он.

В следующий миг в дверь снова позвонили. Пришли другие опера. в подъезде к тому времени столпилось еще больше любопытствующих.

– Товарищи, разойдитесь, все в порядке, – стараясь выглядеть убедительно, сказал всем Ухов.

– Какой в порядке! – накинулась на него пожилая дама в бигуди и длинной ситцевой ночной рубашке, – у меня стекла повылетали!

Ухов не осмелился испытать на себе всплески ее дальнейших эмоций и захлопнул дверь прямо перед носом женщины.

Вновь прибывшие тоже ахнули при виде окровавленного трупа.

Один, самый молодой, кинулся к туалету: затошнило.

– Какие соображения? – сурово спросил Ухов Руденко.

Но Милославская не дала ему и рта раскрыть. Она махом выпалила все то, чем еще недавно поделилась с приятелем. Опера, переглянувшись, одобрительно закивали головами и по приказу Ухова начали тщательный осмотр комнаты. Как обычно, были соблюдены все формальности, каждый сотрудник делал свое дело. После осмотра опера выразили еще большую уверенность в солидарности с гадалкой. Наступило время приглашения понятых.