Анастасия Валеева - Семейный подряд

– Конечно, Сеня, – проворковала Милославская.

– Записывай.

Семен Семенович продиктовал адрес.

– Только ничего интересного ты там не узнаешь, – добавил Три Семерки, – Настя не появлялась у них уже несколько дней.

– Я уже кое-что узнала, Семен Семеныч, – Яна решила немного поинтриговать Руденко.

– Ты ведь скажешь мне, правда? – вопросил Три Семерки.

– Скажу, товарищ Руденко, – усмехнулась Яна, – мы же партнеры.

– Тогда двигай ко мне, – в голосе лейтенанта появились командирские нотки, – я тебя жду.

– Сперва мне нужно еще кое-что уточнить, – немного осадила его Милославская, – а как только освобожусь, тут же примчусь к тебе.

– Ладно, – крякнул Руденко и в сердцах швырнул трубку на рычаг.

Милославская усмехнулась и пожала плечами. Она только что заметила, что старушка все стоит в прихожей, которая освещалась, очевидно, из экономии тусклой сорокаваттной лампочкой.

– Хотите чаю? – предложила хозяйка, когда Яна закончила разговор.

– Как-нибудь в другой раз. И спасибо вам, – поблагодарила Яна и вышла на улицу.

Ветер не унимался, но Яна чувствовала, что это ветер перемен. Он унесет зимние холода и пригонит откуда-нибудь с юга антициклон, а с ним тепло, первую травку, вылезающую из-под снега, перелетных птиц и голубое небо, которое бывает таким чистым только весной.

Чуть-чуть постояв на перекрестке, Яна двинулась по Рабочей в сторону улицы Чапаева. Незаметно для себя она прошла три больших квартала, размышляя о том, что узнала от бывшей соседки Парамоновых. Если все, что сообщила ей старушка правда, а сомневаться в этом у Милославской не было причин, то получается, что у Насти был мотив, чтобы отомстить фирме, которая облапошила ее родителей. Не фирме, конечно, – поправила она себя, – а ее хозяину – Смурыгину. Если только… Если только «Уют» – это именно та фирма, а Инна Петровна – мама Насти Парамоновой.

Вскоре подошел длинный импортный автобус, и Милославская удобно устроилась в салоне на кресле. Почти всю дорогу до нового жилья Инны Петровны она просидела расслабившись, лишь краем глаза, полубессознательно поглядывая в окно.

Дом, адрес которого ей назвал Руденко, оказался обычной пятиэтажной хрущевкой. Нужный Яне подъезд был оборудован стальной дверью с кодовым замком, поэтому пришлось подождать, покуда кто-нибудь из жильцов выйдет из дома или наоборот – придет домой. Эти жильцом оказался курносый веснушчатый пацан лет десяти с цветным ранцем за спиной.

– Погоди, мальчик, – окликнула его Милославская, когда он уже отпер дверь и собирался войти, – я забыла номер.

– Сто пятьдесят семь, – подсказал ей парнишка и, не закрывая дверь начал подниматься по лестнице.

– Спасибо, – крикнула она ему вслед и пожурила про себя лейтенанта, который забыл сообщить ей код. А может, не сказал специально.

Квартира, где жила Инна Петровна, находилась на первом этаже. Яна надавила кнопку звонка и, зная о том, что родители Насти люди пожилые, приготовилась к долгому ожиданию, но дверь открылась почти сразу. Из квартиры пахнуло запахом лекарств и каким-то нездоровым духом.

Высокая худощавая женщина, открывшая дверь, была одета в потертое синее пальто с меховым воротником – видно, собралась куда-то идти.

– Здравствуйте. Вы Инна Петровна? – Яна смотрела на женщину и думала, сколько же должен пережить человек, чтобы смотреть на мир такими тоскливыми глазами, какие были у Парамоновой.

– Я, – ответила она, – а вы кто?

– Я из милиции, – соврала Милославская, чтобы не вдаваться в долгие объяснения, – мне нужно задать вам еще несколько вопросов.

Конечно, она немного рисковала, потому что Парамонова могла бы попросить у нее удостоверение личности, но что-то подсказывало ей, что она не будет этого делать.

– Проходите на кухню, – Инна Петровна расстегнула пальто и пошла вперед.

Кухонка, куда вслед за хозяйкой прошла Яна, не отличалась образцовым порядком. Тем не менее она была довольно уютной, хотя и чересчур заставленной. Рисунок красных занавесок на окнах едва ли не в точности повторял рисунок скатерки, от которой веяло специфическим запахом новизны. На холодильнике, окруженный банками, блюдцами, связками ключей, блокнотом, коробками спичек и прочими мелочами, притулился маленький черно-белый телевизор. Под мойкой высилась батарея пустых бутылок с этикетками «Нарзан» и «Ессентуки», на подоконике стоял узкий ящик с землей, черноту которой бороздили крошечные зеленые ростки.

– Садитесь, – как-то безучастно кивнула на табуретку Инна Петровна. – Что вы хотите знать?

Она с бесконечно усталым видом уселась на другую табуретку, ножка которой была обмотана веревкой. Яна поблагодарила, усаживаясь за небольшой, шаткий стол. Несмотря за замотанный вид и очевидную подавленность, глаза Инны Петровны, как заметила Яна, стали все больше напоминать двух бегающих зверушек. Было понятно, что намечавшийся разговор не способен принести ей ничего, кроме дополнительной тревоги и разочарования.

– У меня к вам несколько вопросов, – определилась Яна, – во-первых, меня интересует, где, кроме дома, я имею в виду ее квартиру, можно найти вашу дочь. Это очень важно!

– Меня уже об этом спрашивали, – недоверчиво взглянула на Яну Настина мать, – а мне некогда. Мне к мужу в больницу нужно. Я уже все рассказала. Одна я и с ним, и на даче…

– Я вас очень хорошо понимаю и сочувствую вам, поверьте, – Яна мягко улыбнулась, – и все-таки… Где я могу найти Настю? Может, какие-нибудь друзья, подруги?

– Я ее новых приятелей не знаю, – вздохнула Инна Петровна, – не знаю, чем она занимается. Я и на квартире у нее не была – все, знаете ли, некогда.

Инна Петровна подняла на Яну долгий пустой взгляд. Он проникал сквозь Яну, словно сквозь стекло, уходя куда-то вдаль. Отчужденный, равнодушный, усталый.

– А из старых ее подруг? – наставила Яна.

– Ну, – приподняла плечи Инна Петровна, – Светлана Смыслова или еще эта…

Ее бледные, изборожденные микроскопическими морщинками губы продолжали шевелиться, но уже молча. Словно кто-то, стоящий за кадром этой кухонки, выключил звук.

– …Мосолова Лариса, кажется, ее зовут, – Инна Петровна снова погрузилась в молчание, в течение которого ее глаза вяло отслеживали качание веток за окном.

– Вы знаете, где они живут?

– Нет, – Инна Петровна провела рукой по волосам.

– Раньше вы жили на Складской улице, – сказала Милославская.

По лицу Парамоновой скользнула тревожная тень, было видно, что вспоминать об этом ей тяжело.

– Для нас это была слишком большая квартира, – сказала она, – пенсия сейчас сами знаете какая, вот мы и поменялись.

– Наверное, поменялись с большой доплатой? Там ведь у вас была очень дорогая квартира. Сталинский дом, высокие потолки, тихий престижный район.