Анастасия Валеева - Знак Скорпиона

Необходимо было попытаться поговорить с Лилией. Конечно, Яна не предполагала, что эта сообразительная и волевая женщина, как и Анна, сразу же распахнет перед ней душу и подпишет чистосердечное признание, заключив его словами: «Я так больше не буду». Но попытаться добиться от нее какой-либо информации, хотя бы угрожая раскрытием правды о любовных шалостях Милославская решила попытаться.

Пока же Яна следила за служебным выходом, размышляя, надолго ли хватит их сексуального пыла, а также продукции, которую можно будет нанести на тело. Она понимала, что ожидание грозит затянуться, но торопиться в данный момент ей было в принципе не куда, если, конечно, забыть о бессонной ночи, которая пока еще не сказывалась на самочувствии. Только что кофе очень хотелось. Джемма сидела тихонько у ног. Хозяйка ее не ругала, но собака все равно чувствовала свою вину за нарушение дисциплины и порядка.

Яна устроилась на еще влажной после дождя лавочке и начинала уже понемногу погружаться в сон, радуясь тому, что выбрала такое укромное место под деревом, не бросающееся в глаза ни из окон дома, ни при возможном появлении прохожих. Листва надежно прикрывала ее, позволяя наблюдать, не выдавая собственного присутствия.

Тихие предутренние мгновения были пронзительно хороши. Безмолвие, нарушаемое лишь отдаленно проезжающими по Московской улице машинами, погружали такой неугомонный в дневные часы город в иную реальность. Жара, наконец-то, не на долго спала и в эти часы, когда безжалостный солнечный диск еще не превратил землю и воздух в подобие раскаленного адского пекла, нежная и такая приятная прохлада позволяла насладиться свежим воздухом. Яна уже не жалела о том, что ей пришлось очутиться на улице в столь неподабающий час, когда все обычные люди погружаются в самый глубокий предрассветный сон.

Через некоторое время на улицу выбралась пожилая дворничиха с простоватым деревенским лицом и крепко сбитой фигурой. Она, тихонько напевая осипшим голосом какой-то очередной бессмысленный шлягер, принялась энергично поднимать клубы пыли, старательно выметая набросанный за вчерашний день мусор. Яна, рассеянно наблюдая за наведением чистоты, не выпускала из своего поля зрения и двери служебного выхода.

В целом прошло около получаса после момента, когда Лилия со своим бой-френдом на Яниных глазах приступили к любовным играм. Дворничиха вымела уже практически все дорожки перед подъездом, когда перебралась к площадке неподалеку от скамеечки и с огромнейшим изумлением обнаружила Янино присутствие. Теперь женщина поглядывала на незнакомку с собакой довольно-таки подозрительно. В конце концов она не выдержала, подошла поближе, делая вид, что старательно выметает мусор, и буркнула:

– Собака не нагадит туточки?

– Нет, нет, что вы, – Яна вежливо посторонилась, позволяя вымести из-под скамейки набросанные, видимо, подростками фантики от конфет, которые весьма пародоксально сочетались с валяющимися здесь же использованными презервативами. – Джемме просто необходимо прогуляться, гадить она здесь не будет.

– Ну глядите туточки у меня.

Увлекшись общением со служительницей порядка, Яна в первый момент не обратила внимание на то, что дверь служебного входа тихонько приоткрылась и из него выскользнула изящная фигурка в алом брючном костюмчике, оттеняющим смуглую кожу. Но Джемма все прекрасно видела. Именно она ткнулась носом Яне в ноги, призывая ее вспомнить о деле. Лилия, не заметив свидетелей, торопливо шагала в сторону Московской. Дворничихи, проследив за взглядом Милославской, неодобрительно пробормотала:

– А, опять шалава пошла.

– А что, она часто так ходит? – спросила Яна в надежде получить необходимые сведения.

– Лилька-то? Почитай кажное утро. Я как мету утречком, так ее все время вижу. Уже целый месяц, а то и больше, я же не считаю, у меня своих делов полно.

Как бы доказывая сказанное ею на примере, дворничиха с удвоенной энергией принялась выметать мусор. Джемма при этом брезгливо попятилась, а Яна чихнула, так как клубы пыли мгновенно окутали их с ног до головы. Милославская на краткое мгновение застыла в сомнении. С одной стороны необходимо было поговорить с исчезающей Лилией, с другой – она не могла отложить разговор с дворничихой, способной сообщить немало полезной информации. Решив, что найти Тихонову она всегда успеет, Яна, делая вид, что она просто скучающая сплетница, живущая в этом доме, осторожно поинтересовалась:

– Она же здесь работает, вроде, может просто задерживается, порядок наводит?

– Да шо, я не знаю, как она работает? – искренне удивилась дворничиха. – Не впервой, небось, на этом свете уж сколька живем, все знаем. Сперва с муженьком-толстячком на машине отсюда уезжает, за полночь уж, а потом пешочком крадется и до утра. Хахаль ейный там, в штанах его она порядок наводит, – женщина явно увлеклась беседой. Видимо, в городе ей не приходилось так уж часто, как хотелось перемывать кому-то косточки и разносить сплетни. А тут такой благодарный слушатель, которому, по всей видимости, делать нечего, кроме как языком чесать. Дворничиха продолжла: – Этот хахаль, стриженный налысо, уголовничек-то, я точно знаю. Он несколько раз Лильку провожал до двери, уж она как к нему присосется на пороге, так и не оторвешь. А я как увидела, сразу поняла – уголовник.

Женщина примолкала, окинув Яну внимательным взглядом, как бы проверяя, достойна ли та высочайшего доверия. Видимо, Милославская тестирование прошла, потому что дворничиха таинственным шепотом продолжала:

– У меня у самой сын по хулиганке сидел – мы в деревне когда еще жили, так он спьяну с трактористом подрался, да и изувечил его. А как вернулся, мне все рассказывал: грит, ежли у мужика взгляд такой, да голова лысая, да еще и наколка особая, прям как у него, то будь мамка осторожна – скорее всего сидел.

Яна про себя улыбнулась наивности деревенской женщины, в следующее мгновение пустившейся в воспоминания о том, какая была жизнь в деревне и как плох город. И все же, несмотря на некоторую сомнительность и неправдоподобность высказываний, проверить их не помешает. Ну а в данный момент Яна вернула разговор в нужное русло:

– И что же это за наколка такая, провокационная? На руке, что ли?

– Не-а. У этого не на руке, у него на груди. Церковка такая, с маковками. Мне сынок-от говорил, сосчитай-ка, мамка, сколько маковок у церкви – это значит, столько лет сидел.

Яна, хотя и не поверив окончательно в выданную вездесущей дворничихой информацию, о том, что все татуированные церкви имеют отношение лишь к тюрьме, все же спросила:

– А когда же вы видели эту церковь?

– Да он у моей соседки комнату снимает. А мы с Валькой почитай кажный вечер друг к другу на чай ходим. Обчаемся. Вот она и рассказала. Чай, грит, сам заваривает. Аж по полпачке бухает, да в железной кружке кипятит. Но точь как мой сын после тюрьмы.