Николай Андреев - Убейте прохожего!

Никита сказал, что не видит, чем эти люди принципиально отличаются от остальных. И спросил: не думает ли он, Василий, что случись нечто подобное где-нибудь в другом месте – в Европе или в Америке – люди и вели бы себя по-другому.

– Думаешь, они остались бы дома, когда им пообещали бесплатно показать убийство биг босса, и вышли бы на улицы, когда опасность стала грозить им самим? Черта с два! Люди везде одинаковы! И наши, скажу я тебе, в этом отношении еще не самые плохие. Иные бы Демиургу с Пиратом записочки слали с подробной инструкцией: где, когда и в каком месте сподручнее замочить какого-нибудь трехпалубного шерифа, а наши – нет! Наши, сердобольные, при случае еще пожалеют, что убили начальника.

Малявин замолчал и, после небольшой паузы, добавил задумчивым голосом, что пожалеют-то они, конечно, пожалеют, что убили начальника, но и в то же время посожалеют, что убили не того, какого хотелось бы.

– Ну, вот видишь! – сказал Романов.

Сказал, а сам подумал о том, что Малявин, в сущности, прав. Наверное, действительно нельзя требовать от людей то, что противно их природе. А поскольку природе противно всё, что мешает homo sapiens жить и размножаться, то глупо даже обижаться на то, что большинство homo sapiens заботятся о собственной безопасности больше, чем о безопасности своих классовых антагонистов – начальников.

Романову эта мысль не понравилась. Она показалась ему слишком мизантропичной, чтобы появиться в голове нормального человека, однако оспаривать ее справедливость даже перед самим собой не решился – не был до конца уверен в том, что не прав.

Он решительно отодвинул от себя пустую чайную чашку и спросил: кого Демиург зарезал на этот раз.

– Какую-то девушку?

– Да, – зевнул Малявин. – И девушку зарезал, и юношу. В смысле, следователя по особо важным делам Петрова из Москвы… Нормальный такой, скажу я тебе, юноша – под два метра ростом. Мы с ним познакомились, когда он приходил ко мне в студию – расспрашивал о человеке, посоветовавшим обратиться к Жихарю… Чай еще будешь?

Романов отрицательно покачал головой. Спросил: как это случилось.

– Как зима в ноябре – внезапно! – ответил Малявин. – Я имею в виду для того, кто отвечал за безопасность Петрова… Демиург, чтобы не светится у входа, прошел в гостиницу через цокольный этаж, где находятся подсобные помещения, вошел вместе со следователем и двумя пьяными бизнесменами из Уфы в лифт, и когда все, кроме следователя и девушки, обитавших на восьмом последнем этаже, вышли, сделал свое черное дело.

– Значит, теперь у следствия есть свидетели?

Малявин согласно кивнул. Сказал, что свидетели есть, а вот свидетельств по-прежнему юк, то есть нет. И тут же, в ответ на недоуменный взгляд Романова, добавил, что, по словам знакомых ребят из УВД, фотороботы, составленные этими, так называемыми свидетелями – пьяными бизнесменами из Уфы – похожи друг на друга в той же степени, в какой башкирский батыр похож на русского богатыря.

– Понятие вроде одно, а физиономии разные.

– Жаль! – Романов забарабанил пальцами по столу. – А сегодня Демиург кого-нибудь уже убил? Новости есть?

Малявин отрицательно покачал головой. Встал и, еще раз протяжно зевнув, предложил идти спать.

– Не хочу! – капризно сжал губы Романов. – Давай поговорим еще о чем-нибудь!

– Давай! – Никита сел обратно на стул. – И о чем ты предлагаешь поговорить? О Людочке Смирягиной и о том, как ты провел с ней ночь?

Романов удивленно поднял голову. Спросил: откуда Никита знает про Люду, если они только вчера вечером случайно встретились на улице и никуда вместе еще не выходили.

– Весь день провели в постели? – захохотал Малявин. – Нет, видимо, все-таки зря я тебя пригласил на передачу. Зря! Ты мне теперь всех моих девок перепортишь!

– Ну, правда, Никита, откуда?

Не переставая смеяться, Малявин ответил, что, во-первых: когда он, Вася, клеил Люду, она была не одна, а с ассистенткой режиссера Танечкой Трофимовой, которая, естественно, не могла не сообщить ему об этом. А во-вторых: сам он, Вася, не далее как несколько часов назад позвонил ему и сказал о том, что идет с улицы Правобережной.

– Говорил? Говорил! Ну, так и я тебе скажу! То, что гримерша Людочка живет на этой улице, хорошо известно не только мне, но и многим мужчинам у нас на телевидении. А некоторые из этих многих, как, например, Сашка Мартынов – мой редактор – не только хорошо знают, но даже регулярно вспоминают об этом.

Романов подумал, что Малявин сегодня особенно невыносим. Его всегдашняя манера говорить – насмешливо, слегка надменно, так, словно он общается с глупцом, над которым не грех посмеяться, а не с человеком, как минимум, не уступающим ему в интеллекте и уме, с каждой секундой раздражала всё больше. Он еще дальше отодвинул от себя пустую чайную чашку и сказал, что, кажется, действительно пришло время спать.

– Ты чего, Вась, обиделся? – удивился Никита.

Словно не слыша вопроса, Романов поднялся из-за стола. Поблагодарив за приют, за угощение, а особенно за чай, пожелал Малявину спокойной ночи и удалился.

Успокаиваясь после беседы с Никитой, или, как считал, того возмутительного тона, каким Никита разговаривал с ним, Романов, лежа в постели, долго смотрел в потолок и думал о том, что если его задели сплетни о Люде, значит, всё прошедшей ночью было действительно очень даже неплохо.

7 марта

Из телевизионных новостей:

Прокуратура города возбудила уголовное дело по факту подкупа избирателей кандидатом в губернаторы Евгением Троицким. Жалобу на кандидата подал мэр города Николай Зингер. Однако пересчета голосов не будет. Председатель областной избирательной комиссии Дмитрий Славнов, выразив озабоченность сложившийся ситуацией, вместе с тем заявил: «Для нас факт возбуждения уголовного дела не является основанием для того, чтобы отменить итоги голосования. Мы руководствуемся только решением суда».

Проснувшись утром, Романов первым делом позвонил Игорю. Извинился за то, что не смог прийти, как договаривались, накануне вечером и предложил, если мама не возражает, встретиться сегодня днем.

Мама не возражала.

Романов купил новую коробку конфет и ровно в два часа дня позвонил в дверь, за которой жил его сын.

Всё было, как и неделю назад, когда он впервые после долгого перерыва пришел навестить Игоря. В гостиной, куда его провела Элеонора, было снова неубрано. По телевизору снова показывали депутата – местного военкома, предлагавшего объявить в городе чрезвычайное положение и ввести на улицы танки – и только Игорь вышел встречать его не в темно-синем костюме, а в серых штанишках и желтом свитере с зеленым крокодильчиком на груди.

Романов присел перед сыном на корточки. Спросил: как дела.