Николай Андреев - Убейте прохожего!

– Ты не можешь этого сделать, – прошептал Романов.

Малявин удивленно вздернул брови. Спросил: почему это.

– Это не по правилам!

– По каким еще правилам?

– Я не четырех, я максимум двухпалубный корабль!

– А при чем здесь корабль? Я не понял, ты что…

В эту секунду, перебивая Малявина, раздался телефонный звонок.

Подобно тому, как утопающий, пытаясь спастись, хватается за соломинку, Романов схватил со стола телефон, нажал кнопку с изображением зеленой трубки и попросил того, кто звонил, связаться с ним чуть позже, поскольку в данный момент он занят тем, что принимает у себя Никиту Ивановича Малявина – автора и ведущего телепередачи «Криминальный репортаж».

– С вами все в порядке? – спросил голос в трубке.

– Теперь да! – облегченно выдохнул Романов.

Подумал, что теперь, когда он сообщил имя Демиурга, тот побоится убить его.

– В какое время вам лучше позвонить? Это Коновалов беспокоит. Я вам уже несколько дней звоню!

– Борис Сергеевич! – обрадовался Романов. – Рад вас слышать! Что вы хотели? Говорите, дорогой мой, я вас внимательно слушаю!

– Спасибо… С вами действительно всё в порядке? Оклемались?

– Да, да, не волнуйтесь, со мной всё хорошо. Вы-то как?

– Нормально. Простыл, правда. Погода, сами видите, какая – то холод, то оттепель – не приспособишься.

– Ну что же это вы? В любом случае надо теплее одеваться.

– Надо, – согласился Коновалов. – Я вот чего звоню. Вы, Василий, тогда, в Нахаловке, просили узнать, нет ли каких следов на чердаке между первым и вторым подъездами.

– Разве? – удивился Романов – Ну и что вы узнали?

– Немного… Насколько я понял, вас интересует, мог ли Демиург перейти из первого подъезда во второй через чердак? Так?

– Так, да.

– Однозначно не мог.

– Почему?

– Лаз на чердак в первом подъезде заколочен. Не вчера и наглухо.

Романов от удивления приподнялся со стула. То, что Демиург не мог пройти из первого подъезда во второй через чердак, для него оказалось весьма неожиданным.

Стараясь построить фразу таким образом, чтобы Малявин не догадался о том, что речь в разговоре идет о нем и о доме, где произошло убийство Люды, он осторожно спросил Коновалова: можно ли было пройти туда как-нибудь иначе.

– Вы имеете в виду, мог ли Демиург выпрыгнуть из квартиры, примыкающей к задней стороне дома, на улицу, а затем подняться в другую квартиру, находящуюся во втором подъезде?

– Ну, например, – согласился Романов.

Ответ Коновалова был категоричен: исключено.

– Окна слишком высокие, чтобы влезть туда без подручных средств. А главное, следов на снегу с задней стороны дома нет – проверяли… В общем, не знаю, что вас беспокоит, Василий, но буквально всё говорит за то, что Демиург вышел из первого подъезда, так же как и вошел в него – через парадную дверь. Мы, кстати, составили список тех, кто был или мог быть в первом подъезде в то время, когда там находилась Смирягина. Так вот, фамилия Малявина в этом списке отсутствует… Вы ведь, кажется, его подозреваете?

Романов покосился на Никиту. Внимательно оглядел его с ног до головы и подумал о том, что, видимо, действительно выжил из ума, если решил, что человек, редко бывающий пьяным и никогда трезвым, способен омрачить свое безоблачное существование маньяцкими игрищами.

Подробно ответив на вопрос Коновалова: видел ли он убийцу Александра Пантелеева, отключил телефон и направился к холодильнику. Проходя мимо стола, со злостью пнул Малявина по вытянутой ноге.

– Развалился тут! Откуда у тебя ключи от моей квартиры? И вообще, что за манера такая – ссать в подъездах!

Малявин ответил, что в среде интеллигентных людей, к коим он причисляет и себя, из двух зол: ссать в подъездах или мочится в штаны, принято выбирать меньшее. Что же касается ключей от квартиры, то он, Вася, сам дал их ему на случай, если с ним, Васей, что-то случится по пьянке.

Романов потребовал немедленно вернуть их.

– Да, пожалуйста! – Всем своим видом выказывая глубокое удовлетворение оттого, что его наконец-то освободили от исполнения обременительной обязанности, Малявин вынул из кармана пальто связку ключей и бросил ее на стол.

Немного успокоившись, Романов достал из холодильника тарелку соленых огурцов и еще один стакан из шкафа. Спросил Малявина: чего он приперся в такую рань.

– А что, жалко? – обиделся тот. – Думал, здоровье у тебя поправлю. Мы с Андрюхой Рудаковым вчера вечером погудели слегка… А ты чего, я не понял, меня за Пирата, что ли, принял?

– За Демиурга, – буркнул Романов.

– Ах, вон оно что, – покачал головой Малявин. – Теперь понятно. А то, представляешь, я всю ночь промучился, после того, как ты меня тогда чуть не задушил в Нахаловке, всё думал, что с тобой случилось? Чего я тебе сделал? Нет, а, в самом деле, чего я тебе сделал? Чего ты меня унизил до сравнения с Демиургом?

Романов разлил водку по стаканам. Сказал, что не сравнивал его с Демиургом, а считал его им.

– Тем более! – тряхнул головой Малявин. – Отвечай! Чего?

– А ты не знаешь?

– Честное комсомольское! Откуда?

– Ну, ты, Никита, сам посуди! – Романов обнял его плечо. – Что я должен был думать? Полковника Власова убили сразу после того, как ты побывал у него на даче в Заливном, о местонахождении которой, по твоим же собственным словам, знали десятка полтора-два не больше. Следователя из Москвы Петрова зарезали после разговора с тобой о Жихаре. Солодовникова – через два дня после того, как он сообщил тебе о своем приглашении в Москву. И с Гоги ты встречался не раз. И с Людой… Ну кто, кроме тебя и Демиурга, мог знать всех этих людей?

– Знать, в смысле, быть знакомым? – уточнил Малявин.

Романов согласно кивнул. И добавил, что такого человека, как он, при всем желании захочешь – не найдешь.

– Это уж точно! – охотно согласился Малявин. – А как насчет Январского? Имя его я, конечно, слышал, скрывать не стану, но знаком с ним не был. Как, впрочем, и он со мной… Это ты как объяснишь?

Романов рассмеялся. Протянул Никите стакан с водкой и сказал о том, что знакомым Январского можно считать любого, кто хотя бы раз отправлял в издательство «Словосочетания» свои рукописи.

– А ведь ты, Никита, – погрозил ему пальцем, – в молодости, помнится, баловался сочинительством!

– Когда это было! Однако мне все же непонятно, как я мог убить его? Мы же вроде вместе с тобой вышли у Дворца спорта? Я остался работать, а ты пошел к Январскому.

– Правильно. Но поскольку никогда раньше я у Январского не был, то вполне вероятно, шел к нему не самым коротким путем.

Малявин хотел возразить Романову, но тот перебил его. Сказал, что всё прекрасно понимает: и то, что у него, Никиты, наверняка есть алиби, и то, что его насмешливый голос мало похож на раздраженный голос Демиурга, и то, что в отличие от Демиурга он не способен к систематическому труду, а особенно к такому, как ежедневные убийства прохожих.