Хайнер Ранк - Дорожное происшествие

Холодный месяц завис над речной низиной, в которой плавал туман, непрозрачный и тяжелый, как мокрая вата. Над туманом чернели ветки ольшаника да покатые маковки редких стогов. Ночь была безоблачная, и за крышами деревни, что раскинулась на возвышении, обрамлявшем низину, полыхало зарево большого города, окрашивая небо латунной желтизной. Светлая полоса дороги выбегала из лесу, ныряла в туман долины и по дамбе, обсаженной тополями, а затем через мост вела к деревне.

Над деревянными перилами моста склонилась женщина. На ней был зеленый платок в белую крапинку и застегнутое доверху светлое пальто с поднятым воротником. Время было позднее, женщина озябла. Взгляд ее скользнул по туманному морю, слабо колыхавшемуся в бледном свете луны, и непривычная, призрачная панорама вызвала в ней представление о тех давних временах, когда эта болотистая низина разделяла асканийцев, рвущихся на восток, и вендов и у стен деревянных славянских крепостей кипели ожесточенные бои.

Энергично мотнув головой, она отогнала странные грезы наяву и поспешила к деревне. Была она молоденькая, почти девочка, и шла мягкой, упругой походкой. С каждым шагом, чем ближе к деревне, она все больше уходила в туман. Игривое журчание речушки у запруды становилось все глуше. Шоссе здесь петляло по заболоченным лугам. Вдоль обочины тянулись едва различимые в тумане кусты ольхи и камыш, сухие ветки хищно протягивали к ней свои когти, да маячили причудливо округлые купы ветл. Невнятный шелест, порой крик птицы либо зверя, глухой и жалобный, порой какое-то бульканье.

Женщина невольно ускорила шаги, стараясь двигаться по возможности бесшумно. Она боялась глубоко вдохнуть и чувствовала, как поднимается в ней первобытный страх перед смутной, непостижимой опасностью, страх, недоступный доводам рассудка и неподвластный ему. Ей пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не поддаться панике и не припустить со всех ног.

Сжав кулаки, под исступленный стук сердца, она все-таки обуздала страх и замедлила шаги. Темнота и туман сгустились до того, что она едва различала дорогу. И вдруг она ступила на осколки стекла. Вздрогнула, сделала еще шаг и споткнулась о какую-то железную палку. Раздался металлический скрежет, и боль от ушиба на мгновение заволокла глаза красной пеленой, в которой плавали искры.

Женщина стояла на четвереньках и ощущала под ладонями влажный холод незамещенной дорога. Разомкнув дрожащие веки, она различила на земле очертания человеческой фигуры. Жалобный стон, мучительный и до ужаса неправдоподобный, достиг ее ушей. Она и сама чуть не закричала, но голос у нее пресекся и вместо крика получился лишь тихий писк. Ей казалось, что, скованная ледяным страхом, она простояла так целую вечность, не в силах собраться с мыслями, не в силах шелохнуться. Потом вдруг с небывалой остротой дошел до нее запах картофельной ботвы, резкий и освежающий. Оцепенение схлынуло. Она подвигала пальцами, повертела головой и, встав с колен, склонилась над распростертым телом.

Это был мужчина. Он лежал на боку, уткнувшись носом в грязь. Руки были неестественно подвернуты, словно его швырнул на землю какой-то великан. Она снова опустилась на колени, повернула его на спину, замочив ладони теплой и липкой жидкостью. Голова мужчины запрокинулась, стон перешел в хрипение. Она поспешно сняла пальто, скатала его валиком и подложила ему под голову: где-то когда-то она слышала, что, если у раненого голова лежит слишком низко, он может захлебнуться собственной кровью. Потом женщина огляделась по сторонам, но, кроме искореженного велосипеда, о который она и споткнулась, ничего не обнаружила. Со всей мыслимой при таком тумане скоростью она помчалась в деревню.

Немного спустя она влетела в трактир «Под четырьмя липами», задыхающаяся, с растрепанными волосами. Руки у нее были в крови, а поскольку на бегу она убирала волосы с лица, лицо тоже было в крови. Зеленый платок съехал с головы и болтался на шее.

Игроки в скат вскочили с мест, побросали карты и уставились на нее. Хозяин был потрясен до такой степени, что забыл закрыть кран. Лишь когда пиво потекло ему и рукав, он испуганно чертыхнулся и вновь обрел душевное равновесие.

Женщина подбежала к телефону возле прилавка.

- На дороге перед мостом через Нуте лежит тяжелораненый. - Она задыхалась. - Он истекает кровью. Срочно нужен врач.

- То есть как? Вы думаете, несчастный случай? - задал хозяин довольно глупый вопрос.

Она кивнула.

- А еще что-нибудь там есть?

- Да, разбитый велосипед.

- Тогда вам лучше позвонить в полицию, - сказал хозяин и, достав из-под прилавка телефонную книгу, раскрыл ее и принялся торопливо водить по строчкам толстым мокрым пальцем.

- Полиция, ноль-один-один.

Тем временем любопытные со всех сторон обступили ее, все молчали, отрезвленные испугом, и глядели на нее с интересом и даже с участием. Она хотела набрать номер, но руки ее не слушались и палец все время срывался. Хозяин молча придвинул аппарат к себе и набрал сам. Потом он передал трубку женщине, и она начала бессвязно, запинаясь от волнения, рассказывать о случившемся. После первых же слов ее прервал человек на другом конце провода и спокойным голосом стал задавать простые, четкие вопросы. Его спокойствие передалось и ей. Движения ее стали уверенней, дыхание ровней.

- Как ваше имя?

- Эвелин Шварцхаупт.

- Откуда вы звоните?

- Из трактира в Филиппстале.

- На дороге в Гютерфельде вы нашли раненого?

- Да, он без сознания и…

- Спасибо. Пошлите кого-нибудь за вашим участковым. Если поблизости есть врач, вызовите его, а сами как можно скорей возвращайтесь с несколькими помощниками к месту происшествия; Дорогу временно перекройте и проследите, чтобы там ничего не трогали. Пострадавшего укутайте теплым одеялом, но без распоряжения врача не уносите его. Автоинспекция и «скорая помощь» уже выехали к месту происшествия. Вопросы есть?

- Нет, все понятно, - прошептала женщина и тут только увидела кровь на своих руках. Она побледнела, выронила трубку и, чувствуя подступающую к горлу дурноту, бессильно опустилась на стул.

Наутро, без малого в восемь, шиферно-серый «трабант» подъехал к стоянке на потсдамской Баухофштрассе. Воздух был мягкий как шелк, нежно голубело небо, и позолоченный Атлант, что надрывался под тяжестью земного шара на крыше старой ратуши, сверкал на солнце. Человек, сидевший за рулем, лейтенант уголовной полиции Виктор Крейцер, вышел из машины и запер ее. Взгляд его упал на клен, росший подле стоянки. Листья клена за ночь налились винным багрянцем. Несколько секунд он глядел на дерево, захваченный его красотой, потом вздохнул, расправив грудь, повернулся и зашагал к подъезду полицейского управления.