Кир Булычев - Гибель поэта

По крайней мере эти строки не вызывали раздражения своей беспомощностью. Зоя Платоновна заинтересовалась творческим развитием Крымского-Москвича и дальше листала газету уже специально в поисках его творений. И нашла:

Стихотворение посвящалось «строителям БАМа».

Стихотворение что-то Зое Платоновне напомнило. Но она никак не могла вспомнить что. Тем более что тут ворвалась в комнату Сонечка, прижимая к груди пачку книг в голубых обложках.

- - Зоя Платоновна, - сказала она, - мне сказочно повезло!

- Каким образом? - спросила Зоя Платоновна.

- Смотрите, что я достала!

Она положила на стол перед Зоей Платоновной стопку книг. Это было собрание сочинений Леонида Андреева в голубых обложках из приложения к «Ниве».

И Зоя Платоновна вдруг поняла, что это именно те книги, что попали в макулатуру. В обмен на Дюма.

- Редкая вещь, правда? - спросила Сонечка. - Даже у вас в Москве не на каждом шагу лежит, а?

- А здесь в пункте макулатуры ее принимают за талоны, - сказала Зоя Платоновна.

- В какой макулатуре? Неужели вы думаете, что у нас живет такой темный народ, что он будет это сдавать? Нет, у нашего города славные традиции! - оскорбилась Сонечка,

- А если не в макулатуре, то позвольте спросить, - сказала Зоя Платоновна, - кто же вам так удружил?

- Один знакомый, - сказала Сонечка. - Прямо не знаю, куда бы спрятать, пока мы будем в колхоз ездить.

Сонечка стала прятать книги к себе в стол, тут и пришел шофер. По дороге в колхоз Зоя Платоновна, у которой не выходила из памяти ночная сцена в переулке и которая не верила в случайность совпадений, все-таки спросила Сонечку:

- А у этого вашего знакомого другие книги бывают?

- Он очень интересуется литературой, - сдержанно сказала Сонечка.

- А скажите, может, он и мне что-нибудь продаст? - спросила Зоя Платоновна. - Если это, конечно, удобно.

- Я его спрошу, - простодушно ответила Сонечка. - Придет в редакцию и спрошу. А вы с ним заочно знакомы. Стихи про октябрят помните? Это он написал.

- Поэт Крымский-Москвич?

- Он самый. И все время прогрессирует. Вы заметили, как он написал о строителях? «Ради гордого труда собрались мы все сюда».

- Такое впечатление… - начала было Зоя Платоновна, но замолчала. Мысль крутилась в голове и не давалась. Поэтому неожиданно для себя самой она вдруг задала нетактичный вопрос: - Он ваш начальник?

Сонечка вспыхнула малиновым светом, от корней черных волос до узенького острого подбородка.

- Как вы могли!

- Значит, он только книжки приносит?

- Я же совсем в другом отделе, - сказала Сонечка. - Я только читатель. А решаю не я…

- Простите, Сонечка, - сказала Зоя Платоновна. - Я просто устроена. Не сложнее формальной логики на уровне средней школы. Вчера вечером я захотела есть…

И, раз уж ехать было еще далеко, Зоя Платоновна рассказала Сонечке о вчерашней ночной встрече.

- Согласитесь, Сонечка, - сказала она, закончив рассказ. - Очень мало шансов зато, что в этом сравнительно небольшом городе есть два бесхозных комплекта собрания сочинений Леонида Андреева.

- Конечно, мало шансов! Но ведь все знают, что Сидор Сергеевич Грянулло…

- Он не Крымский-Москвич?

- Это поэтический псевдоним. Сидор Сергеевич заведует киоском по сбору макулатуры.

- Ясно, - сказала Зоя Платоновна. - И в периоды, когда макулатуры перебор, он строчит поэмы.

- Он давно пишет, - сказала Сонечка. - Сколько я себя помню. И носит. Он и в область посылал, и в Москву, но с нами он особенно настойчивый. Ну, держимся, держимся… а потом сдаемся. Тема правильная, а стихи печатать положено - это же творчество.

- Все-таки свой, доморощенный, - не удержалась Зоя Платоновна. И тут же подумала, ну зачем она лезет в чужие дела? Если тому пожилому Мите в пижаме хочется истины, пускай сам пойдет в киоск вторсырья, побеседует по-мужски с Крымским-Москвичом. Преступления не совершено, никакого преступления… ну и хорошо. А спекуляция? Андреев продан Сонечке дороже, чем стоит бумага, на которой он напечатан.

Газик съехал с шоссе на проселочную дорогу и, почти не снижая скорости, помчался к колхозу. Стало трясти. Сонечка грустила. Зою Платоновну подкинуло посильнее, она ударилась головой о брезент, и тут же вспомнила: эти строки записаны неправильно. «…Ради сладкого труда, ради вольности высокой собралися мы сюда…» Вот так должно быть. Но почему?

- А кто у вас ведает литературой?

- Специально никто, сами понимаете, - сказала Сонечка. - Но вся культура на Мухоморине. Культура и молодежь. Он буквально разрывается. Народу у нас мало… Поэзия в газете не на первом месте.

- Мухоморин сам стихи пишет?

- Он по образованию техник.

- Ага, - сказала Зоя Платоновна. - Ради вольности высокой…

Когда они вернулись из колхоза, Зоя Платоновна, наскоро перекусив в буфете, отправилась в школу № 2, гимназическое здание с колоннами, которое стояло на той же площади, что и гостиница.

Она поднялась в учительскую. Зоя Платоновна двадцать лет проработала в школе, преподавала историю, во многих школах побывала и не могла никогда отделаться от ощущения, входя в учительскую, что она здесь уже была. Наверное, так случается с пилотом, попавшим на незнакомый аэродром. То же дело, те же проблемы, те же люди и столы… или бензовозы.

Ей повезло. Преподавательница литературы старших классов, очень толстая смешливая курчавая брюнетка, еще была на месте и даже никуда не спешила. Зоя Платоновна отрекомендовалась ей, потом они поговорили о всяких пустяках, о Москве, где Ирина Федоровна не была двенадцать лет, но собиралась поехать будущим летом, о смерти актера Высоцкого, подробности которой интересовали всех в этом городке, но о чем ничего сенсационного Зоя Платоновна рассказать не могла. Потом Зоя Платоновна перешла к делу.

- Вы городскую газету читаете? - Спросила она.

- Разумеется. - Ирина показала на растрепанную подшивку, лежавшую в углу на столе.

- Вам не встречалось там имя Крымского-Москвича?

Молоденькая учительница биологии, которая из любопытства не уходила домой, делала вид, что листает журнал, а в самом деле старалась не пропустить ни слова из разговора знатных дам учительского мира, хихикнула.

- Про октябрят, - улыбнулась Ирина. - Мы об этом даже хотели письмо в газету написать. Нельзя же так обращаться с поэзией. У нас город старинный, с традициями…

- У нас Батюшков дважды останавливался, - быстро сказала биологичка, - и Тургенев проезжал. У нас школьный музей будет. Обязательно сделаем, когда директор помещение выделит.

- Я была буквально возмущена, - сказала Ирина Федоровна, - а потом как стала смеяться… так и смеялась до утра. Не поверите. А вас почему это интересует?