Мария Брикер - Апельсин–желание

О том, что он хотел, Артур вспомнил, когда они выползли из ванной и упали на постель.

– Дашка мне с утра все рассказала, про аварию и свадьбу, – сказала Ангелина, глядя в потолок. – Я ничего не понимаю, Артур. Как снег на голову эта свадьба. А как же Блум? Значит, все отменяется?

– С чего ты взяла? Все остается в силе. Роспись просто формальность.

– Тогда у меня для тебя приятная новость! – Ангелина вскочила с кровати, прокрутилась на одной ножке, достала из кармана халатика сложенный вчетверо лист и помахала им перед носом Гайворонского. – Пляшите, сэр! Письмо от агента – Орландо согласился! Все складывается очень удачно: через неделю он летит на съемки в Европу, график очень плотный, но актер готов, если мы согласимся на его условия, на один день сдвинуть свои планы и посетить Москву.

– Невероятно! – Артур вырвал у Ангелины письмо и погрузился в текст. – Невероятно, – повторил он с меньшим азартом. – Они что, охренели там совсем? Пятьсот тысяч долларов за ужин! Мировой кризис, дети голодают в Африке, а тут полмиллиона американских тугриков. Полмиллиона! Ужин с Горбачевым стоил в два раза дешевле!

– Я сама в трансе. Попробовала цену сбить – не соглашаются. Раз ты считаешь, что для тебя это дорого, давай все отменим. Думаю, с твоей дочкой ничего не случится, если она не пообедает со своим кумиром. Тысяча девочек, влюбленных в Блума, с ним не ужинали, и ничего с ними не случилось. Не умрет твоя Дашка, если останется без ужина со звездой.

– Напиши агенту, что я согласен, – жестко сказал Артур. – Пусть пришлют банковские реквизиты, куда деньги переводить.

– Артур…

– Ты еще здесь?

Ангелина поправила халатик и выскользнула из спальни. Очень вовремя. Не хватало еще, чтобы гувернантка советовала ему, куда и как деньги тратить. Подумаешь, пол-лимона… Для Дашки ему ничего не жалко. Она мечтает о Блуме – будет ей Блум. Осталось уточнить, сколько бабок попросит за работу Варламов, – и можно скалькулировать рыночную стоимость Синей птицы.

Варламов легко согласился на встречу, но беседу с режиссером Артур назначил на завтра. Сегодня у него дело, которое не терпит отлагательств, – съездить навестить старого знакомого Дядю Витю, который окопался в деревне за сто километров от Москвы.

К дому подполковника Вербицкого подъехать не вышло. Служебная «Волга», свернув с шоссе на проселочную дорогу, ведущую к подмосковной деревеньке Великие Дуги, проехала метров триста и увязла в грязище. Пришлось выбираться из теплого салона и пилить пару километров пешком по весеннему бездорожью. Когда Елена Петровна доползла наконец-то до небольшого деревенского домика с резными крылечком и ставнями, она прокляла все на свете. Комья рыжей глины налипали на подошвы, мешали ходьбе, как кандалы, приходилось часто останавливаться и отковыривать глину палкой, и теперь ноги и спина отваливались. Но ради встречи с бывшим старшим следователем прокуратуры, в производстве которого двенадцать лет назад находилось дело об убийстве Анастасии Гайворонской, Елена Петровна согласилась бы на что угодно.

Лично с Вербицким Зотова не была знакома, но его легендарное имя слышала не раз, следователь специализировался по громким заказным убийствам и убийствам в результате криминальных разборок. Дело Гайворонской стало последним в карьере следователя – Виктор Константинович ушел на покой. Много воды утекло с тех пор, Вербицкому перевалило за семьдесят, а склероз еще никто не отменял. Не исключено, «легенда прокуратуры» давно из ума выжил, но робкая надежда, что бывший следователь сможет хоть немного пролить свет на некоторые неясные обстоятельства, у Зотовой была. Проглядывая материалы, Елена Петровна отметила, что после ухода Вербицкого дело спустили на тормозах. Нестыковок Зотова нашла уйму, не удивительно, что раскрыть убийство Анастасии Гайворонской так и не удалось.

Вербицкий жил один, вел нехитрое хозяйство, разводил курочек и кроликов. Телефона у старика не было, поэтому о своем приезде Зотова предупредить не смогла и немного волновалась, как примет незваную гостью легендарный сыскарь прошлого. К счастью, гостье Вербицкий оказался рад, пригласил ее в дом, засуетился, раздул самовар, заварил чаю с травами, порезал пирожок с черникой (который Елена Петровна прихватила с собой). Бутылку вина, привезенную Зотовой в качестве подарка, не церемонясь, вернул и посоветовал использовать для маринада к шашлыку, а сам выставил на стол домашнюю наливку из черноплодной рябины.

Каждое движение давалось Вербицкому тяжело – руки его были изуродованы артритом. Ходил старик тоже с трудом, но от помощи Елены Петровны наотрез отказался, усадил ее в удобное кресло-качалку, укрыл колени пледом и наливки в стакан плеснул, чтобы не скучала.

В доме было тепло и уютно, приятно пахло дровами и мятой. Пока старик шустрил по хозяйству, Елена Петровна с удовольствием смаковала немного вяжущую язык настойку и общалась с рыжим полосатым котейкой и престарелым угольно-черным псом дворянской породы. Пес, лениво обнюхав ее руку, пристроился в паре метров, там и лежал, поглядывая изредка на гостью туманным взором и повиливая куцым хвостом. Котяра оказался наглее – он забрался Елене Петровне на колени и, глядя с прищуром, фамильярно похлопал ее лапой по груди.

– Ах ты нахал! – притворно возмутилась Зотова, почесала котейку за ухом, и тот заурчал, как ржавый холодильник «ЗИЛ».

– Брысь, Ефимка! – шуганул кота Вербицкий, но зверь даже ухом не повел. – Кому говорю, брысь, шельмец! Леночке надо за стол пересесть, а ты мешаешь, – прикрикнул Виктор Константинович.

Ефимка недовольно мяукнул, спустился с колен Елены Петровны с царским достоинством и пошел в другую комнату, мимоходом дав псу по мордасам.

– Ты почто животину тиранишь? Паршивец! – выдал Вербицкий крылатую фразу из мультика.

Елена Петровна поняла, что, несмотря на внешнюю дряхлость, подполковник в отставке сохранил здравый ум. Да и глаза его блестели молодо, имя Леночка Виктор Константинович произнес с кокетством. Неужели приударить за ней решил? Ну и кто, спрашивается, в этом доме шельмец…

– Это Нюська его избаловала. Жена моя, царство ей небесное, – пояснил пенсионер. – Котейки ведь как дети, она ему все разрешала, вот он и оборзел. А характер у Ефима страшно вредный – замечание сделать нельзя, сразу в позу встает. Бруню постоянно лупасит. – Черный Бруня, услышав свое имя, покосился на хозяина и лениво пошевелил хвостом. – Что, досталось? А нечего поперек дороги лежать, – пожурил пса Вербицкий.

– Почему Бруня? – спросила Зотова. – Он же мальчик.

– Полное имя – Бруней. Черный потому что, – объяснил Виктор Константинович. Сел наконец-то за стол напротив Елены Петровны, потянулся к пузатому чайнику, поднял и опустил его, расплескав по скатерти заварку: артритные руки не слушались. – Совсем в рухлядь превратился, – проворчал подполковник, снова упрямо поднял чайник, налил заварки в чашку Зотовой и себе.