Мария Брикер - Апельсин–желание

– Ну да, оказывается, я виноват, что она такая дура, прости господи…

– Вы! – неожиданно резко сказала Ангелина. Прошлась по комнате и вновь села в кресло. – Можете уволить меня к чертям, но я скажу все, что думаю. Даша воспитывалась в закрытой школе, дисциплина там была строжайшая. За девочку все решали, к чему она привыкла. Вы хотя бы на минуту способны представить себе, как ей было одиноко? Девочке всю жизнь катастрофически не хватало тепла и любви. Она столько пережила, но рядом не было близкого человека. Поэтому она до сих пор психологически маленькая. Подсознательно Даша хочет дополучить то, чего лишилась в детстве. Она и любить-то толком не умеет – никто ее этому не научил.

– Заткнитесь, иначе и правда уволю, – спокойно сказал Артур. – Сам знаю, что наделал много ошибок. Как видите, пытаюсь их исправить, а вы мне нотации читаете. И потом, я с момента возвращения Дашки пытаюсь искупить свою вину. Все для нее делаю, Дарья ни в чем не нуждается.

– Вы откупиться пытаетесь! Даше нужны ваши понимание и любовь, а не дорогие подарки. И отпустите вы уже свою дочь! Сначала в школе заперли, теперь дома – поставили надзирателей, персонал настращали так, что в ее сторону люди посмотреть боятся, не то что поговорить с ней. Глеб от нее шарахается, как от чумы, когда Даша пытается с ним общаться. Дарья думает, что ее все презирают из-за богатого папочки. И комплексует по этому поводу. А вы? Что бы Даша ни сделала – замечания вместо похвалы. Бросьте вы свои тюремные замашки! Если хотите, чтобы ваша дочь была счастлива, примите ее такой, какая она есть, и побольше уделяйте ей внимания. Чтобы наладить с Дашей контакт, надо быть с ней в ее увлечениях. Вас Дарья узнать не успевает. Для нее вы не отец, а вечно отсутствующий субъект, который иногда припирается домой, чтобы сделать ей очередное замечание. Думаете, я не вижу, что происходит? Жан мне говорил, что раньше у вас тут вечеринки были, музыкальные вечера, благотворительные акции чуть ли не раз в неделю, но как только Даша в Москву перебралась, вы домой никого не приглашаете. Вы собственную дочь стесняетесь!

– Все! Ты меня достала! Уволена! – рявкнул Гайворонский. – Пошла вон отсюда! Много ты понимаешь, курица!

– А хрен тебе! – неожиданно заявила гувернантка, сложила пальцы и показала Артуру дулю. – Я девочку не оставлю, без меня она пропадет. Я единственный ее друг в этом гребаном доме. И вообще, не смей называть меня курицей, тиран пустоголовый! – завопила Ангелина. Щеки ее заполыхали, потом побледнели.

Гайворонский некоторое время таращился на кукиш, как на анализ с положительной реакцией на сифилис. Ангелина спрятала руку за спину и часто заморгала.

– Прошу прощения, вырвалось, – прошелестела она, с ужасом глядя на хозяина дома, чье лицо тоже меняло цвета, как светофор.

Некоторое время в комнате стояла напряженная тишина.

– Так, ладно… успокоились, расслабились… – выдохнул Артур. И вдруг вновь заорал: – Все, что вы говорите, – чушь собачья! Начитались советов в глянце по психологии от доморощенных психологов… Любить такой, какая есть, уделять больше внимания… Чушь! Я люблю Дашку! Я люблю свою дочь! Просто… Вы не все знаете, Ангелина, – сказал он заметно тише и ладонью вытер пот со лба. – Слишком мало времени осталось. Слишком мало.

– О чем вы? Что я не знаю?

– Неважно, – отмахнулся Гайворонский. – Просто примите к сведению, что действовать надо быстро. Давайте не будем ссориться. Мы ведь союзники. Тривиальный подход к решению проблемы нам не годится. Нет времени. Короче, я все решил: раз Дашка хочет Блума, будет ей Блум.

– Вы с ума сошли! – воскликнула Ангелина. – Да вы понимаете, что несете? Какой Блум к чертям?

– Обыкновенный. Звезды и политики частенько подрабатывают, выставляя на аукцион в качестве лота ужин с собой любимым. Для америкосов свидания за деньги в порядке вещей, и мода эта до России уже докатилась. Наши звездули тоже с удовольствием принимают пищу с теми, кто готов выложить за это вознаграждение. Горбачев, и тот отличился – ужин с собой на собственной даче выставил на аукцион. И, представьте себе, нашлись желающие заплатить хренову тучу денег за то, чтобы перекусить с бывшим генсеком. Лот ушел за четверть миллиона! Деньги, правда, на благотворительность пошли. Хью Грант, кажется, оказался счастливчиком, у Блума денег не хватило. Вот я ему и добавлю деньжат на следующий ужин с Михал Сергеевичем, – рассмеялся Гайворонский.

Ангелина смотрела на него, как на полоумного, и криво улыбалась.

– А вы не слышали другой случай? – азартно продолжил Артур. – Некоторое время назад одному нашему олигарху друзья выписали из Штатов аж саму Памелу Андерсон на ужин в качестве презента на день рождения. Вся столичная бизнес-тусовка только об этом и судачила. Спрашивается, чем я хуже? Деньги у меня есть, вот и выпишу для дочери Орландо Блума, пусть девочка порадуется. Фанатам, как известно, не много надо для счастья, достаточно просто внимания звезды. Любое слово, прикосновение, взгляд, обращенный в их сторону, воспринимается как дар судьбы. Что уж говорить об ужине! Дашка описается от счастья, – заключил Артур и победоносно посмотрел на Ангелину. – Ну, как вам моя идея?

Лицо гувернантки имело такое ошарашенное выражение, что Гайворонскому сделалось неловко.

– Эй! – пощелкал он пальцами в воздухе.

– Да знаю я про эту моду, несколько лет в Америке жила, – отмерла наконец Ангелина, но… Как вы не понимаете, что такие игрушки опасны! Вообразите себе на минутку, что станется с девочкой, когда Орландо Блум снова исчезнет из ее жизни и забудет о ней. Дашу ожидают пустота и разочарование.

– Ничего с ней не случится! Она лишь получит то, о чем мечтала. Пусть ненадолго, пусть на один день, но девочка хотя бы один день в своей жизни будет по-настоящему счастлива. Короче, вы меня утомили. Вы со мной или нет?

– Да! – заорала Ангелина. – Пусть будет так, как вы хотите. В конце концов, это ваше дело и ваша дочь.

– Вот и славно, и не надо так орать. Итак…

– Мои бывшие работодатели вращались в киношной тусовке. Попробую выйти через них на агента актера. Обещать ничего не могу, но искренне надеюсь, что у нас все получится, – тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, сказала она, посмотрела на часы и направилась к двери.

– Ангелина, – окликнул ее Артур. Гувернантка обернулась.

– Все еще хотите меня уволить? – ехидно поинтересовалась она.

– Не угадали. Хочу спросить, какое на вас белье.

– Что?

– Белье какое на вас сейчас надето?

– Зачем вам? – осторожно уточнила Ангелина, с трудом пытаясь сохранить невозмутимость.

– Мне просто интересно.

– Ну вы и хам… – протянула Ангелина. – Так и быть, удовлетворю ваше любопытство. Сейчас на мне хлопчатобумажный бюстгальтер в цветочек и панталоны с начесом до колен, – сказала она ехидно и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.