Сандроне Дациери - Не тронь гориллу

– Нет уж, спасибо, у меня нет никакого желания слушать тебя. – Он протянул мне на подпись листы бумаги, которые двупалая улитка наконец-то закончила печатать. – Когда спустишься вниз, постарайся утихомирить свою адвокатшу, а то она закатила моим ребятам дикий скандал. Ты что, не предупредил ее, что тебя привезли сюда для дружеской беседы?

– Только без обид, Феролли, но она в курсе, что частенько дружеские беседы с вами заканчиваются дыбой и испанским сапогом. Да и мне гораздо спокойнее, когда за стенами участка кто-то обо мне думает. Благодарю за все.

Когда я уже был у самой двери, Феролли вновь подал голос:

– Дациери, у меня еще нет четкой картины произошедшего, и это меня беспокоит. Не стану скрывать, мне известно, ты сделал немало, чтобы очистить город от кучи преступников, по крайней мере, с тех пор как бросил заниматься политикой. Но я знаю также и другое: ты считаешь нормальным делом побег девушки из дома, тебя не возмущает существование целых коммун малолетних отморозков, промышляющих мелкой преступностью, и не удивляет, что эти бездельники захватывают дома и накачиваются там наркотиками. Я обо всем этом думаю иначе. Я уверен, если бы эту девочку не воспитывали так, что у нее развилось ощущение вседозволенности, с ней бы не случилось того, что случилось. Твоя проблема, Дациери, в том, что ты никак не можешь сделать выбор, на чью сторону баррикады тебе встать, но имей в виду, нельзя долго держать равновесие на проволоке: рано или поздно свалишься.

– Спасибо за предупреждение. Я вышью эту фразу на своей пижаме, чтобы никогда не забывать.

Я вышел, на этот раз не пожав ему руки, вскочил в подошедший лифт, направляющийся на первый этаж. В коридоре, который я прошел тремя часами раньше, я столкнулся с несколькими зверопанками в наручниках. Их сопровождали полицейские с брезгливыми физиономиями. Я узнал одного из панков, его звали Фриккио. Он был немного моложе меня и давно уже побирался у метро «Порта Дженова», где его можно было видеть в любое время дня.

– Сандроне, смотри, что они творят! Мы же ничего не сделали! – успел он пожаловаться мне, прежде чем его затолкали в дверь.

В конце коридора меня ждала Вале, насквозь промокшая, несмотря на зонтик, которым она размахивала, словно бейсбольной битой. Я поспешил обнять ее.

Сцена с арестованными панками не давала мне покоя все оставшееся время бодрствования, которое я провел дома в одиночестве, после того как отпустил Вале к ее делам, оставленным ради меня. Мне не надо было напрягать мозги, чтобы понять ход рассуждений полиции: Алиса Гардони была убита, Алиса Гардони водила дружбу с нехорошими людьми, следовательно, есть причина капитально зачистить город. И если мне позволили уйти из полицейского участка, то лишь потому, что у них в руках оказался кто-то получше меня.

Вечером, после восьми, очнувшись от беспокойного сна, я нашел подтверждение моим подозрениям в обзоре прессы, которую Компаньон приготовил для меня, оставив на самом виду на кухонном столе.

Почти все газеты поместили на первой странице информацию об убийстве Алисы. Ее труп был найден утром в зарослях кустарника в нескольких километрах от родительского дома. Девочка была убита выстрелом из пистолета в грудь, пуля попала ей прямо в сердце. Пистолет нашли неподалеку. Шоковая информация: пистолет принадлежал Гардони-отцу, девушка прихватила его с собой перед побегом, после чего он оказался в руках ее убийцы.

Я расстроился. Мне должно было прийти в голову проверить, действительно ли пистолет лежит в книжном шкафу, как сказал мой клиент. Следователи, как бы невзначай, указывали пальцами на того, кто «помог девочке сбежать из дома», как на возможного соучастника преступления, а продажные писаки разошлись вовсю, чуя, что наткнулись на убойную сенсацию: зверопанки, совратители девочек из хороших семей, гнусные убийцы! Таинственный мотоциклист считался главным подозреваемым еще и потому, что мотоцикл тоже был обнаружен недалеко от трупа и оказался украденным. Я не разглядел его, видел только обращенный в мою сторону неприличный жест и потому не мог с уверенностью сказать, был ли мотоциклист панком или нет. Но это уже не моя проблема.

«Коррьере делла сера», наиболее посвященная в дела полицейского управления газета, упоминала и мое имя, называя «частным детективом, нанятым для охраны виллы». Очень романтично.

Я попытался представить себя в шляпе, как у Хемфри Богарта в момент совершения очередного подвига, но героический образ сразу же вступил в конфликт с явью: я в одних трусах сижу на кухне, где все пошло вразнос. Холодильник издал последний вздох еще вчера вечером, а денег Гардони на покупку нового явно не хватало. Надо было что-то предпринимать. В сущности, речь шла всего-навсего о каком-то металлическом ящике с несколькими трубками, заполненными ядовитым газом. Да элементарно, Ватсон.

– Перед вами детектив, принимающийся за очередное тяжелейшее задание. – Поклонившись гипотетической публике и опустошив холодильник от нищего содержимого, я с усилием опрокинул эту груду металлолома дверцей на пол и пришел в ужас от количества грязи, скопившейся под ним. Махнув на нее рукой, я вытащил провод из розетки и уселся на спину испустившего дух динозавра, чтобы покопаться в его потрохах. Неизвестно почему, но, как обычно, трижды проклятый последний болт никак не отворачивался.

Я попытался приподнять его, засунув лезвие ножа между его головкой и отверстием. Стонк – звякнуло, переломившись, лезвие ножа.

– Твою мать! – прорычал я, едва сдержавшись, чтобы не запустить ножом в стену.

С годами я научился секрету обуздывать вспышки гнева – дыхательные упражнения плюс алкоголь. Распрямив занывшую спину, я поплелся к мини-бару, чтобы пропустить пару стаканчиков красного вина, прежде чем вернуться к работе, которая оказалась более сложной, чем я предполагал. Вино мне еще никогда не вредило.

Газовый компрессор, представший, наконец, перед моими глазами, являл жалкое зрелище. Этот маленький, основательно расплавленный негодяй и был причиной моих несчастий. Однако я понятия не имел, как его извлечь, не дав вытечь газу из трубок: у этой хреновины не было предохранительного клапана. Ясно было одно: если я не хочу отравиться газом, нужно снять змеевик целиком.

Проблема показалась мне неразрешимой, и я вновь потопал к бару, чтобы налить себе еще один стакан вина и выпить его под джазовые мелодии, льющиеся из радиоприемника. Я обожаю джаз, прежде всего би-боп, я даже сделал несколько танцевальных па, когда корнет зашелся в синкопическом крещендо. Мне очень хотелось бы научиться играть на каком-нибудь духовом инструменте, но, увы! – невозможно сделать все, даже имея в своем распоряжении две жизни.