Андрей Ветер - Я, оперуполномоченный

– Ну-с? – В двери появился Смеляков. – Как самочувствие, гражданин Терентьев?

«Совсем сник парень. Сейчас расколется», – решил Виктор, изучая измученное лицо Терентьева.

Роман наклонился над столом и машинально попытался подвинуть привинченный к полу стул. Губы его дрогнули.

– Чёрт, – прошептал он и отпустил стул.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, – донёсся едва слышимый ответ. – Ничего не случилось, если не считать всего этого. – Роман обвёл глазами кабинет.

– Ну тут вы только себя должны винить, гражданин Терентьев, – с заметной грустью в голосе сказал Смеляков.

– Да уж…

– Хотите признаться?

– В чём?

– Разве не в чем? Давайте я помогу вам, Роман Семёнович. Вы хорошо помните тот день, когда пропал револьвер?

– Да.

– Как же вы помните его, если утверждаете, что не знаете, когда оружие исчезло?

Терентьев промолчал.

– Ладно. – Смеляков кивнул. – Давайте по порядку… Вы собрались на пост, взяли записанное за вами оружие и револьвер Лазарева, выданный вам по ошибке. Щукин никогда никого из вас на место не выводил, вы сдавали пост в караульном помещении, вопреки инструкциям.

– И что? – Терентьев смотрел в пол.

– А потом, когда вы вернулись с поста, вы спокойно сдали своё оружие, а второй ствол так и остался у вас в кармане… А дальше уж совсем ужасно. Украденное оружие требовало действия. Как у Чехова: если в пьесе на стене висит ружьё, то оно обязательно должно выстрелить. Револьвер жёг вам руки, и вы решились на ограбление.

– Нет!

– Что «нет»? Чего уж теперь отпираться? Дело сделано, придётся отвечать строго по закону. Захотели быстро и легко нажиться? Пошли даже на убийство!

– Я никого не убивал! Никого не грабил!

– А инкассатор?

– Не убивал я инкассатора! – Терентьев истерично заколотил ладонями по столу. – Револьвер украл, но не стрелял ни в кого! Вообще не стрелял из него! Можете проверить!

– Как?

– Есть же баллистическая экспертиза! – продолжал кричать молодой человек. – Проверьте! Проверьте всё, что надо! Господи, ну не могу я уже тут! Хватит же! Отпустите!

– Где вы спрятали оружие, гражданин Терентьев?

– На чердаке… Я могу показать… – По лицу Романа струился обильный пот.

Смеляков глубоко вздохнул.

– Зачем же тебе револьвер?

Терентьев молча передёрнул плечами.

– Приключений на свою голову искал? – спросил Виктор.

Терентьев опустил голову и внезапно громко, со вхли-пываниями зарыдал.

– Кому давал его?

– Нет!

– А если подумать?

– Да никому! Ни единая душа не в курсе! Клянусь! Чем угодно могу поклясться… Разве только кто-то наткнулся на него там…

– Если кто-то наткнулся на него, то дела твои совсем плохи. Впрочем, они и так совсем не блестящие…

Изъятый револьвер отдали на экспертизу, и Виктор, почти уверенный в том, что именно из этого оружия был убит инкассатор, испытал глубокое разочарование, увидев результаты экспертизы.

– Не тот ствол! – озадаченно хмыкнул Максимов.

– Не тот, – удручённо согласился Виктор. – А я уж губы раскатал…

– Признаться, я тоже решил, что мы вышли на след, – сказал Максимов. – Что ж, продолжай копать дальше…

– Столько времени грохнулось, – пожаловался Виктор, – и всё зря.

– Ничего себе зря! А пропавший ствол? Ты ж револьвер вернул! Чего раскис-то?

– Да… – Виктор неопределённо махнул рукой.

Ещё через два дня была обнаружена нехватка револьвера на киностудии имени Горького.

– Где начальник караула? – Виктор без энтузиазма приступил к опросу вохровцев.

– В отпуск уехал, – доложил Евгений Самуилович, грузный мужчина с пышными усами, замещавший отсутствовавшего начальника.

– Давно?

– Нет… – Евгений Самуилович замялся. – Но чтобы точно сказать, надо по календарю проверить.

– Внезапно, что ли, собрался? – уточнил Виктор.

– Отпуск у него только в августе намечался.

– А как он объяснил? Почему вдруг решил ехать?

– Не знаю, – виновато пожал плечами заместитель, перелистывая жёлтые странички перекидного календаря. – Лето всё-таки…

– Ну так как давно он отсутствует?

– Восемь дней… Пришёл серьёзный такой чего-то, озабоченный. Ну и сказал, что надо ему по семейным обстоятельствам на пару недель отлучиться. Взял за свой счёт…

«Восемь дней, – подумал Виктор. – То есть уехал он после нападения на инкассатора. На следующий же день после нападения взял отпуск…»

– Куда поехал?

– Он не сказал, но обычно отдыхает в деревне. Мать у него в Малаховке.

Смеляков тут же позвонил на Петровку. Трубку взял Веселов.

– Алло, Игорь? Кажется, я вышел на след. Записывай: Тропарёв Антон Александрович. Вероятно, в настоящий момент находится в посёлке Малаховка. Дай команду, что бы приняли меры к задержанию. Может быть вооружён…

Вера встретила Виктора горячими щами.

– Как это ты подгадала к моему приходу?

– Если честно, то я думала, что ты до ночи проторчишь. Это я на завтра готовила.

– А я сейчас тарелочку наверну с преогромным удовольствием. – Он сел за стол на кухне.

– Как дела?

– Наконец-то взяли мужика, который инкассатора убил.

– Кто ж это?

– Начальник ВОХР студии Горького. И револьвер при нём, и деньги. Баллистическую экспертизу только завтра проведут, но он уже дал показания. Отпираться не стал…

Из комнаты послышался плач ребёнка.

– Сашенька! – Вера сунула Виктору в руку ложку. – Ты ешь, я сейчас…

Виктор поводил ложкой в тарелке, размешивая сметану, зачерпнул щей и с наслаждением отправил полную ложку в рот. Затем отломил кусок чёрного хлеба и промокнул губы. Из комнаты соседей доносился звук телевизора, кто-то хохотнул, прошлёпали чьи-то босые ноги, и на пороге кухни появился приземистый мужичок с острым, торчащим животом. Одёргивая майку, спускавшуюся поверх просторных «семейных» трусов, мужичок прошмыгнул в туалет, успев улыбнуться Смелякову и бросить: «Вечер добрый, Виктор Андреич». Виктор положил ложку на стол и пошёл в свою комнату. Вера держала дочурку на руках и тихонько напевала, почти нашёптывала:

– Баю-бай… Баюшки-баю…

– Как она? – спросил Виктор, поглядывая на Сашеньку из-за плеча жены.

– Приснилось что-нибудь, вот и закричала. Уже спит…

Смеляков обвёл уставшими глазами тесную комнатёнку.

– Я говорил с руководством насчёт отдельной квартиры. Обещали, но просили пока потерпеть.

– И потерпим, – улыбнулась Вера.

Виктор поцеловал её в шею.

– Не понимаю, как ты управляешься, – вздохнул он. – Ребёнок, стирка, стряпня… Да ещё тебе с работы названивают постоянно, консультируются. Они, что ли, не могут сами? Безголовые совсем? У тебя ж дома забот невпроворот…

– Ты не болтай, а иди ешь! Щи остынут! – вполголоса велела она.