Джайлс Блант - Сезон мошкары

— Ненавижу, когда меня защищают, — заявила девушка так негодующе, словно все вокруг только тем и занимались, что защищали ее.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Часа два назад.

— Что было на ней надето?

— Больничный халат.

Терри могла надеть его поверх другой одежды, а выйдя из больницы, снять.

— А что было, когда вы встретились?

— В каком смысле «что было»? Она вошла, мы поболтали. Потом она ушла. Что она куда-то собирается, я знать не знала. Да и какое мне дело?

— Нам надо выяснить, куда она звонила. Можно я взгляну на ваш мобильник?

— Да вот он, пожалуйста. Угощайтесь.

Кардинал взял лежавший на ее тумбочке мобильник. Аппарат был розовый, как морская раковина, с миниатюрным стикером со словами «не тронь». Кардинал нажал кнопку памяти, и на крохотном экране возникли номера. Номер с кодом Ванкувера был всего один.

— Она этот номер набирала?

Недоуменно-преувеличенное пожатие плечами. Скучающий взгляд.

— Ей-богу, не знаю. Я клевала носом, когда она набирала.

Кардинал записал номер.

— Клевали носом, пока она была еще в палате?

— А что еще здесь делать, как не спать?

— Вы проверили свои вещи? У вас ничего не пропало?

— Нет. Ничего.

Кардинал открыл шкаф. Бумажная куртка, брюки-клеш, теплое трико и несколько футболок на полочке.

— Моя кофтушка! — вскричала девушка. — Эта сучка стащила мою кофтушку!

— Кофтушку?

— Ну да! Футболку с длинными рукавами и капюшоном! Темно-синюю! Вот зараза! Ведь дорогая футболка-то! Да я убью ее!

— Не вы одна можете захотеть это сделать.

— Сучка несчастная! — Бледные руки забарабанили по кровати.

— Послушайте, Синди, — заговорил Кардинал. — Мне очень жаль, что вы лишились футболки, но благодарю вас за помощь. Надеюсь, что скоро вы поправитесь.

— Типа.

Девушка вновь надвинула наушники и исключила его из поля зрения.

Выйдя в коридор, Кардинал вытащил свой мобильник и набрал ванкуверский номер. Лающий механический голос сообщил ему, что номер временно не обслуживается.

— Простите, — обратился он к дежурной сестре, — сколько женских туалетов здесь на этаже?

— В каждой палате по туалету, — отвечала сестра. Выглядела она едва ли старше Синди, но уж, конечно, не излучала такой злобы. — Вас, наверное, интересуют общие туалеты?

— Да, конечно, именно общие.

— Их два. Один — прямо напротив. — Она ткнула в дверь пальцем. — А второй — возле лифта.

Кардинал показал ей свое удостоверение:

— Я ищу вашу пациентку Терри Тейт, и мне надо проверить оба туалета. Вы меня проводите?

Подойдя к ближайшему туалету, сестра громко постучала в дверь и распахнула ее.

— Здесь никого нет.

Вместе с ней Кардинал прошел в поблескивающее белым кафелем и фарфором помещение.

— А что вы здесь ищете?

— Сам не знаю.

Кабинок было всего две. Он проверил каждую.

— Другой туалет покажите, пожалуйста.

Вслед за ней он прошел к лифту. Она вновь громко постучала в дверь, прежде чем войти.

Кардинал открыл первую кабинку. Затем вторую. Там на крючке висели больничная ночная рубашка и халат. Наклонившись, сестра подобрала клочок бумаги — бирку, удостоверяющую личность пациента.

— Бирку так и не сменили, — сказала она.

Кардинал взял в руки бирку. На ней все еще значилось: Имярек.

Уже из машины Кардинал позвонил Делорм домой. В трубке послышался шум и затем отозвался заспанный хриплый голос Делорм.

— Я разбудил тебя. Сожалею.

— А по голосу этого не скажешь.

— По правде говоря, нисколько. Терри Тейт исчезла из больницы.

Голос Делорм сразу стал звонче:

— Думаешь, ее выкрали?

— Похоже, она раздобыла одежду и ускользнула. Конечно, может быть, ее кто-то ждал в машине. Из ванкуверской полиции никаких сведений?

— Ничего. Я раздобыла номер ее социальной карты и жду отзывов работодателей.

— Значит, нам до сих пор неизвестно, есть ли у нее в округе родственники?

— Боюсь, что так.

— Думаю, вполне вероятно, что она и раньше здесь бывала. Что она знает место, где ее примут. И что, если постараться, мы отыщем это место и тех, кто ее приютил.

— А пока чем мы займемся?

— У меня есть номер телефона, который будет нам зацепкой. По этому номеру она звонила из больницы.

— Местный?

— С кодом Ванкувера, но это может оказаться мобильный. Я уже разослал ориентировку. Такую рыжую уж наверняка раньше или позже заметят. А пока я хочу лечь спать.

— Где ты сейчас?

— На Траут-Лейк-роуд. Возвращаюсь из больницы.

— Тебе никогда не хотелось сменить род занятий? Выбрать себе что-нибудь совсем не похожее на работу полицейского?

— В мечтах мне иногда видится столярная мастерская. Но заниматься этим и только этим весь день, наверное, мне тоже быстро бы наскучило.

— А я иногда жалею, что не стала бизнес-леди. В свое время я делала успехи на поприще экономики, пока не пошла по смежной дорожке.

Окончив разговор, Кардинал вдруг понял, что это было самое интимное их общение за последние полгода.

Все жалюзи были опущены, и в доме царила тусклая серая мгла чистилища. Терри подложила под себя кофту, но даже и в сложенном виде та не могла скрыть твердой жесткости пола. Беги, беги, беги. Этот рефрен все звучал и звучал в ушах саундтреком ее жизни. Она вперилась взглядом в кирпичный камин, внутри черный от копоти. Последние обитатели, конечно, основательно вычистили и вымыли дом, прежде чем навсегда закрыть за собой дверь. Интересно, кто они и были ли здесь счастливы. В самом доме, конечно, нет ничего особо выдающегося, таких домов в округе сотни, но Терри здесь было хорошо.

Странно, что теперь она так несчастна, ведь детство у нее было самое лучезарное. Она отлично ладила с родителями, со своим младшим братиком Кевином. Но потом пришла беда, и Терри с Кевином перебрались в Ванкувер, где стали жить у дяди с тетей, которые Терри не очень-то нравились. Ей помнился скверный запах дядиной трубки, помнилось, как тетя все называла «прелестным» или «очень милым», и словечки эти заставляли Терри скрипеть зубами от злости.

Тетя была сестрой матери, но трудно себе представить двух людей, столь различных. Они были вовсе неплохие, тетя с дядей, но заменить ей родителей не могли, и это заставляло ее их ненавидеть.

Этот дом — последний, где Терри была по-настоящему счастлива и беззаботна, как и полагается ребенку. Она вспомнила, как в холодные зимние вечера горел огонь в камине. Перед камином был стеклянный экран, а они с Кевином вечно дрались за кусок ковра перед экраном, где, лежа на пузе, можно было смотреть телевизор. Он стоял в углу, но на Рождество его сдвигали, чтобы освободить место для мохнатой елки, которая всякий раз ставилась в комнате.

Поднявшись, Терри еще раз прошлась по той части комнаты, где была столовая. Мебельный гарнитур в ней был очень массивный, шведский современный гарнитур, и если сесть на другом конце стола напротив папы, оказываешься уже в гостиной. В кухне ей вдруг вспомнилось, как она, вытирая посуду, вдруг потеряла сознание, когда в руках у нее был нож-резак. Нож упал и воткнулся острием в пол и был еще там, когда через несколько секунд она очнулась и увидела склонившиеся над ней взволнованные лица. Небольшая анемия, объявил доктор родителям.