Шарль Эксбрайа - Ее все любили

Где искать художника, который мог бы нарисовать портрет Элен Арсизак? Кем была она - обманутой женой, пытавшейся уйти от своего горя, полностью жертвуя собой ради облегчения участи обездоленных, или мерзавкой, не сумевшей скрыть свою сущность от некоторых проницательных взглядов? Кто прав - мадам Тиллу или Альбер Суже? Эта неопределенность, из которой полицейский никак не мог выбраться, приводила его в отчаяние. Нет ничего более угнетающего, чем продвигаться на ощупь в поисках неизвестно чего. С каким удовольствием он променял бы сейчас это дело на десяток простых деревенских преступлений, чьи мотивы лежат на поверхности и с которыми порой прекрасно справляются сами жандармы. Там, в деревне, и в голову никому не придет прибегать к каким-то ухищрениям. Ты стащил у меня деньги, увел жену или оттяпал кусок моего поля, ну и получи по сопатке, а ежели я, случись, и перегну палку, то не обессудь, сам понимаешь, за все надо отвечать, а не хныкать. Если перед тобой стоит Мария, то можешь не сомневаться, что это Мария и Пьер там всегда похож на Пьера. И суетиться не надо, сиди себе спокойно и жди, когда тебе и те и другие сами все расскажут. А здесь из двух согласившихся с тобой поговорить один как минимум врет, а ты мучайся, гадая, кто именно. Вот взять хотя бы этих двух последних: друзья борются, что называется, бок о бок за милую их сердцу идею, а просишь их рассказать об одном и том же человеке, и выходит настолько несхоже, что поневоле начинаешь сомневаться, не о разных ли людях они говорят? А потом, что значит это замешательство Суже, когда он узнал о цели визита к нему Гремилли? Еще одна полуправда? А этому-то что скрывать? Комиссару вдруг захотелось собрать всех опрошенных вместе и крикнуть им: "Я знаю, что вы дали мне показания в урезанном виде. Но почему? С какой целью? Что вы пытаетесь скрыть от меня?" Увы, он понимал: они лишь посмеются ему в лицо и будут утверждать, что им неясно, чего от них хотят. Они будут просто издеваться над ним, что, впрочем, некоторые уже и так делают. С грустью вспоминая свой тихий бордоский кабинет, полицейский миновал улицу Лиможан, выходящую на бульвар Турни, собрался было идти дальше, но неожиданно остановился, услышав, как кто-то сказал тихо:

- Мсье комиссар...

Гремилли обернулся и не сразу узнал эту неброскую, бесцветную женщину.

- Что случилось, мадам Суже?

- Мне необходимо с вами поговорить.

Видя, что она чем-то сильно взволнована, он предложил:

- Что мы с вами остановились посреди улицы, давайте зайдем куда-нибудь и что-нибудь выпьем, а?

- Да, пожалуйста.

Они зашли в первое попавшееся кафе. В этот час зал был почти полон, но, на их счастье, один из столиков освободился, и Гремилли, не колеблясь, завладел им, заставив суровым взглядом ретироваться парочку.

- Садитесь, мадам. Что вам заказать?

- Я не знаю. Что-нибудь.

- Фруктовый сок.

- Да-да, фруктовый сок.

Он заказал фруктовый сок и белый чинзано. Когда все было на столе, комиссар подался вперед:

- Итак, мадам?

- Я только что слышала ваш разговор с мужем...

Да, подумал Гремилли, у жен моих свидетелей вошло в привычку стоять и подслушивать под дверью.

- Действительно?

- Мне хотелось знать, что он вам скажет, вы понимаете?

- А? Очень хорошо понимаю.

- Он обманул вас, мсье комиссар.

- Ваш муж?

- Да.

- В чем обманул?

- В отношении Элен Арсизак.

- А поконкретнее нельзя?

- Он вовсе не думает о ней так, как сказал вам. Это не добрая была женщина, а причинявшая людям только зло.

- Как вы думаете, мадам, почему он скрыл от меня свое истинное отношение к Элен Арсизак? К чему эта ложь?

- Потому что он боится...

- Боится?

- ...Вы можете узнать о том, что она была его любовницей.

Новость буквально ошарашила Гремилли, которому понадобилось немало усилий, чтобы скрыть свое крайнее удивление.

- Вы в этом уверены?

Она пожала плечами.

- Вы прекрасно понимаете, что мне не доставляет ни малейшего удовольствия сообщать вам подобное.

- Допустим. А вашему мужу известно, что вы в курсе его похождений?

- Да. Впрочем, с этим покончено еще несколько месяцев назад.

- А вы откуда, простите, это знаете?

- Он во всем мне признался.

- Надо же! А я и не думал, что у ветреных мужей принято делиться с женами своими маленькими тайнами!

- Альбер чувствовал себя загнанным в ловушку.

- Это как?

- Он хотел с ней порвать. Вы понимаете, мсье комиссар, вначале эта связь льстила ему... Ну как же! Самая красивая женщина Перигё, да к тому же жена его политического противника. Это ему вскружило голову. Мсье комиссар, я хоть не красавица, но, оказывается, мой муж любит меня и не захотел расставаться со мной из-за какого-то увлечения. Когда он дал понять этой мерзавке, что между ними все кончено, она начала его шантажировать.

- Каким образом?

- Угрожала Альберу, что, если он ее бросит, она придет ко мне и расскажет все, что между ними было. В конце концов однажды вечером муж покаялся передо мной. С этого момента Элен Арсизак была бессильна что-либо сделать, чтобы разлучить нас. Я ей написала письмо.

- Она вам ответила?

- Нет. А что она могла мне ответить? Мсье комиссар, вы не расскажете Альберу, если еще раз с ним встретитесь, о том, что сейчас от меня услышали?

- Даю вам слово, при условии, разумеется, если я не буду вынужден это сделать в интересах следствия, хотя, как мне кажется, в этом не будет необходимости.

- Спасибо.

Гремилли заказал себе еще чинзано и фруктовый сок для мадам Суже, которая заметно повеселела. Полицейскому необходимо было какое-то время, чтобы подумать. Не каждая станет открыто объявлять, что обманута. Мадам Суже говорила правду. С этой минуты образ мадам Арсизак начинал приобретать реальные очертания - образ, который наверняка окажется горькой пилюлей для судебного следователя.

- Мадам, я прошу прощения, но не все в вашем рассказе мне понятно...

- Что именно?

- Каким образом мадам Арсизак и ваш муж могли встретиться?

- В этом я сама виновата.

- Как так?

- Я с ней познакомилась на организованной ею благотворительной распродаже товаров, выручка от которой должна была пойти на благоустройство детских яслей. Она была очень мила со мной, говорила, что торговля лекарственными травами - древняя и благородная профессия, ну и так далее, в общем, все, что в таких случаях обычно говорят. Я представила ей Альбера, и, когда он отправился в буфет, чтобы купить там что-нибудь для нас, она пошутила насчет того, что, мол, с таким симпатичным парнем ухо надо держать востро. Я, наивная, подумала, что она действительно шутит, и стала ее уверять, что здесь мне бояться нечего, так как мой муж ко мне очень привязан и наш союз никогда подобным не омрачался.

- А потом?