Шарль Эксбрайа - Семейный позор

Селестина расцеловала сына. Для нее он так и остался малышом, ибо суровый закон слишком часто разлучал ее с детьми и мешал в полной мере насладиться радостью материнства.

- Где ты был, сынок?

- Гулял в Фаро...

- Ну да? В Фаро? Что тебе это взбрело в голову?

Наивность матери умиляла Эстель.

- А может, он гулял не один? - заметила девушка.

Бруно, зная, что всегда может рассчитывать на поддержку младшей сестры, улыбнулся.

- Нет... с Пэмпренеттой...

Элуа счел своим долгом (в основном из-за троих малышей) прочесть сыну нравоучение:

- Бруно... По-моему, ты славный малый, и раз ты сам сказал нам, что гулял с Пэмпренеттой, значит, между вами нет ничего дурного... потому как, имей в виду, парень, веди себя поосторожнее! До тех пор, пока Пэмпренетта не стала твоей женой, она должна оставаться для тебя священной! Ясно?

Селестина обожала любовные истории - она так много читала о них в тюрьме!

- И о чем вы говорили? - спросила она.

Дедушка Сезар разразился слегка дребезжащим старческим смехом.

- Ох уж эта Селестина!.. Ну о чем же они могли болтать, бедная ты дурочка? Да о любви, конечно!

И, как всегда, когда при ней упоминали о нежных чувствах, мать семейства вознеслась на седьмое небо от восторга.

- Так ты любишь Пэмпренетту, малыш?

- Само собой, люблю...

- И хочешь на ней жениться?

- Естественно...

Элуа, как и всех остальных, охватило волнение, но все же он напустил на себя строгий вид.

- Ты ведь знаешь, мой мальчик, что у нас, Маспи, не принято жениться по пятьдесят раз! Так что хорошенько подумай, хочешь ли ты прожить с Пэмпренеттой всю жизнь.

- Я уже подумал.

- Хорошо... А ты что скажешь, отец?

Сезар долго откашливался, с лукавым удовольствием затягивая всеобщее ожидание.

- Скажу, что это прекрасно, - наконец отозвался он.

Все Маспи с облегчением перевели дух.

- А как по-твоему, мама?

- Я согласна с Сезаром.

Элуа величественно повернулся к сыну.

- В таком случае я сегодня же попрошу у Дьедоннэ руки его дочери для моего первенца. А сейчас, Бруно, пойдем ко мне в комнату, нам надо поговорить.

Когда отец с сыном остались вдвоем, Элуа приказал Бруно сесть и лишь после этого приступил к давно заготовленной речи:

- С тех пор как ты вернулся из армии, я не задавал тебе никаких вопросов... Но, уж коли ты задумал жениться, это меняет дело... Не стану скрывать, Бруно, ни в детстве, ни в юности ты не доставлял нам полного удовлетворения... Да, я согласен, ничего дурного о твоем поведении не скажешь, равно как и об отношении к нам, более того, когда нам с матерью приходилось надолго отлучаться из дому, ты неплохо заботился о сестрах и брате. Тем не менее я ни разу не заметил в тебе того огня, что делает человека настоящим мужчиной. А ведь я хочу, чтобы ты наследовал мне! Я не пытался ни нажимать на тебя, ни подталкивать, ибо считаю, что призвание должно проявиться само собой... Обычно это случается довольно быстро... К примеру, твой брат Илэр уже достиг поразительной ловкости, да и работает с полной отдачей... Эстель пошла по стопам матери, и, не стану скрывать, по-моему, она даже талантливее Селестины, но, главное, не говори об этом маме, а то она расстроится... Зато Фелиси меня немного беспокоит, поскольку, кажется, малость похожа на тебя... как будто у нее ни к чему нет особой тяги... Но в глубине души я спокоен: вероятно, у твоей младшей сестры, как и у тебя, просто позднее призвание... И можешь мне поверить, это не так уж плохо...

Элуа немного помолчал и, понизив голос, почти робко осведомился:

- Ну, Бруно... так ты наконец решил работать?

- Да.

- Слава Богу! И ты выбрал, чем именно хочешь заниматься?

- Да.

- Браво! Нет-нет, пока ничего не говори! Пусть это станет сюрпризом! Я хочу узнать о твоем призвании вместе с остальными. Мальчик мой, я в тебя верю и теперь не сомневаюсь, что ты станешь моим преемником, а возможно, достигнешь еще большего могущества! Я чертовски рад, сынок... И то, что ты женишься, тоже очень здорово. Пэмпренетта - самая лучшая девушка...

Маспи, припомнив недавний случай, вдруг рассмеялся.

- Представляешь, на днях она явилась сюда с таким пузом, будто вот-вот родит... Само собой, мы с твоей матерью совершенно обалдели... Ну, ты ведь понимаешь, какие мысли в таких случаях сразу лезут в голову... Хотя, кажется, могли бы сразу сообразить, что видели Пэмпренетту всего несколько дней назад, а младенцы ведь не растут, черт возьми, с такой скоростью! Я и спрашиваю: "Что это с твоим животом, Пэмпренетта?" Ну а она запускает руку под юбку и вытаскивает мешок первоклассного бразильского кофе на добрых пять кило! Утром она стибрила его на набережной Жолиэт! Ну, что скажешь, малыш?

Элуа так и не узнал, что думает его сын о проделке Пэмпренетты, поскольку в комнату вошла Фелиси и возвестила о появлении первых гостей.

Два часа спустя если бы кто-то из посторонних получил разрешение взглянуть на собравшихся в доме Маспи, его бы очаровали манеры дам, заботливость и вежливость мужчин и трогательное почтение к старикам. Чужак наверняка решил бы, что видит именитых граждан города, хранителей древних традиций, и, узнай он, что все эти славные буржуа, такие торжественные и величавые, в общей сложности провели в тюрьме два века, его бы, как пить дать, хватил удар.

Около семи часов Элуа постучал ножом о бокал, требуя всеобщего внимания. Все мгновенно притихли. Маспи немного смущенно, но, как всегда, с достоинством встал.

- Друзья мои, я предлагаю поднять бокалы в честь той, чьи именины мы сегодня празднуем... моей дорогой жены Селестины, матери четверых детей.

Тронутая вниманием мужа Селестина прослезилась, и все дамы тут же последовали ее примеру. Маспи подошел к жене и нежно похлопал по плечу.

- Да ну же, милая, перестань плакать... Ей-богу, не с чего! Ты среди друзей, наших лучших друзей... и мне не стыдно сказать им, как я счастлив с тобой и благодарен тебе за это...

Гости в полном восторге зааплодировали, и каждый счел своим долгом расцеловать Селестину. А Богач Фонтан от имени собравшихся произнес ответную речь:

- Мы все очень рады за тебя, Элуа! Ты наш глава, и мы тебя бесконечно уважаем... Уважаем мы и твою жену, ибо она - истинный образец для молодежи... А потому я пью за здоровье и процветание семьи Маспи!

Гости и хозяева снова осушили бокалы, и наконец настал момент, которого все давно с нетерпением ждали, ибо каждый уже знал секрет. Пэмпренетта ерзала на стуле, будто ненароком села на ежа. Ипполит Доло страдал, чувствуя, что девушка навсегда от него ускользает. А Бруно раздумывал, хватит ли у него отваги выложить новость, которая неминуемо вызовет скандал. И, однако, разве у него есть другой выход? Элуа снова встал.

- Друзья мои, я рад, что все вы станете свидетелями... великого события в нашей семье...