Эллери Куин - Последнее дело Друри Лейна

Пэтиенс покачала головой и с торжествующим видом поспешила в рабочий кабинет отца; ее глаза сияли от возбуждения.

Инспектор Тамм, еще не оправившийся от изумления с безвольным видом сидел за столом, держа в одной руке длинный манильский конверт, а в другой тысячедолларовую купюру.

— Пэт, — сказал он хрипло, — Пэт, ты видела? Ты слышала? Этот чокнутый убрался? Одно из двух: или он идиот, или я совсем свихнулся.

— О папа, — воскликнула она, — не глупи!

Пэтиенс схватила конверт, помяла его. Внутри конверта что-то хрустнуло. Ее глаза забегали, — Там внутри еще один конверт, но другой формы.

Кажется, квадратный… Дорогой папочка, интересно…

— О нет, не делай этого, — перебил инспектор и поспешно вырвал конверт у нее из рук. — Не забывай, что за это мне заплатили денежки. Пэт, это же десять стольников, целая тысяча!

— Ты вредный, папочка, — жалобно протянула Пэтиенс. — Не представляю, что все это означает…

— Послушай, голубушка, это означает новое платье для тебя, и только.

Инспектор промычал что-то, запрятал конверт в самый дальний угол своего сейфа, закрыл стальную дверь и, вернувшись к столу, провел рукой по взмокшему лбу.

— Следовало бы дать ему хорошего пинка, — пробормотал он. — Никогда еще не брался за такое дурацкое дело. И не взялся бы и сейчас, если б ты не позвонила.

Попробуй кому-нибудь рассказать об этом — ни за что не поверят!

Пэтиенс мечтательно огляделась.

— Это восхитительное дело! Восхитительное!

— Для психиатра, — добавил инспектор. — Если бы не эта тысяча, я бы…

— Нет! Он не сумасшедший и не маньяк, папа. Но я никогда не думала, что взрослый человек с нормальными мозгами может нарядиться как какой-то колдун из сказки… Я думаю, тебя поразила его борода? — внезапно спросила Пэтиенс.

— Тоже мне борода! Выкрашенная мочалка!

— Искусная работа. Нет, в этом решительно есть что-то странное, пробормотала Пэтиенс. — Я не могу понять, что заставило человека замаскироваться подобным образом.

— Конечно, это было жульничество, — угрюмо заметил инспектор. — Но самое изобретательное жульничество, какое я когда-либо видел.

— Борода, очки, массивные одеяния — все это понятно. Но, папа, почему именно разноцветная борода?

— Он псих, я же говорю тебе. Подумать только — сине-зеленая борода!

— Может, он хотел этим выразить что-нибудь? — Пэтиенс вздохнула. — Нет, это все же нелепо. Без этой маскировки он должен быть высоким стройным мужчиной, средних лет, с резкими чертами лица и гнусавым голосом…

— Свой голос он тоже изменил, — проворчал инспектор. — Ты права, он говорил немного в нос. Но у него не такой гнусавый акцент, как у янки с Восточного побережья, Пэтти.

— Конечно, нет. Разве ты не понял? Он англичанин, папа!

Инспектор хлопнул себя по ноге.

— Клянусь Богом, Пэт, ты права!

— Он не мог этого скрыть, — сказала Пэтиенс и нахмурилась. — Некоторые из оборотов его речи были типично британскими. Акцент у него скорее оксфордский, чем кембриджский. К тому же он не понял твоих пикантных синонимов слова «доллар», хотя это он мог сделать умышленно. — Она пожала плечами. — Нет ни малейших сомнений, что он очень культурный человек. В нем было даже что-то профессорское, как ты думаешь?

— В нем было что-то идиотское, — проворчал Тамм.

«Он засунул в рот сигару и сердито взглянул на дочь. — Но кое-что из его слов, — продолжал он более спокойным тоном, — беспокоит меня. Если он не позвонит двадцатого и придется вскрывать конверт, мы должны будем вызвать старину Друри. Но зачем?!

— Да, зачем? — повторила Пэтиенс. — Надо заметить. что это самое значительное из того, что он сказал.

Некоторое время они сидели в тишине, задумчиво глядя друг на друга. Необычная последняя просьба замаскированного англичанина затмевала даже тайну конверта, Мистер Друри Лейн, хотя и был колоритной фигурой, не представлял из себя ничего загадочного. Ему было уже за семьдесят. Людям старшего поколения Друри Лейн был известен как знаменитый актер, игравший в пьесах Шекспира. В шестьдесят лет, будучи на вершине славы, он внезапно оглох. Отнесясь к этому философски Лейн покинул сцену, научился читать по губам и удалился в свое поместье в верхнем Весчестере. „Гамлет“, так он называл его в кругу близких ему людей, занимал огромный участок земли с замком, садами и относящейся к поместью деревней. Очень скоро „Гамлет“ превратился в святыню, своего рода Мекку для желающих приобщиться к искусству… В его театре ставились пьесы, в библиотеке хранились фолианты Елизаветинской эпохи и полное собрание сочинений Шекспира. В замке находили пристанище изгнанники актерской профессии и нуждающиеся служители муз.

В свободное время великий старый актер занимался расследованием криминальных историй. Благодаря своему хобби он познакомился с инспектором Таммом, когда тот еще работал детективом в отделе нью-йоркской полиции, и у них сложились теплые дружеские отношения.

Они успешно сотрудничали в раскрытии нескольких преступлений и после того, как Тамм, уйдя в отставку, открыл частное сыскное агентство. Именно тогда они и объединились с дочерью Тамма Пэтиенс, которая вернулась на родную землю после обучения в Европе и придала своеобразную „изюминку“ союзу практичного детектива и старого актера.

Во взгляде Тамма читалось беспокойство. Какая могла быть связь между таинственным посетителем с его выдумками относительно секрета, стоящего миллионы, и глухим стариком Лейном — честным и горячо любимым другом?

— Может, сообщить Лейну об этом? — вопросительно пробормотала Пэтиенс.

Инспектор отшвырнул сигару.

— Я не стал бы, Пэтти. Всем известно, что старина Друри связан с нами, и это забавное страшилище с фальшивой бородой, вероятно, использовало имя Лейна, чтобы произвести впечатление. Эта пташка просто блефовала. Нет смысла сейчас беспокоить старика, подождем до двадцатого. Обещаю тебе, детка, этот мочалочник больше не позвонит — он даже и не собирается это делать. Ему надо было заставить нас вскрыть конверт, и мне не нравится, чем это все может обернуться. По крайней мере, у нас еще будет достаточно времени, чтобы все рассказать Лейну.

— Как скажешь, — кротко заметила Пэтиенс. Ее взгляд был прикован к двери сейфа, а между бровями залегла глубокая складка.

Предсказания инспектора не сбылись. Ровно в полдень двадцатого мая зазвонил телефон. Слегка осипший голос с английским акцентом спросил:

— Инспектор Тамм?

— Да.

У Пэтиенс, которая подслушивала по параллельному телефону, замерло сердце.

— Это человек из Ниоткуда. Миллионы! — сказал хриплый голос. Затем послышался довольный смешок, и связь оборвалась, прежде чем инспектор успел прийти в себя от изумления.