Карина Тихонова - Я и мое отражение

– Говоришь по-английски? – перебил меня дядюшка.

Я растерялась.

– Нет… А при чем тут…

– Притом, что они не знают ни одного русского слова, – жестко ответил дядюшка.

– Как? – растерялась я еще больше.

– Так! – повысил голос дядя.

Но тут же спохватился и продолжал шепотом.

– Так! Душеприказчики – иностранцы!

– А переводчик у них есть? – спросила я нерешительно.

– Есть, – ответил дядюшка с плотоядной усмешкой. – Его Лена кормит из собственных рук. Все предусмотрено, не суетись. Даже твой бунт. Переведут то, что посчитают нужным.

Я молча взялась руками за горячие щеки.

– В общем, я тебя предупредил, – сказал дядя. – Дальше – как знаешь. Вернусь через две недели. Если все сделаешь, как надо, – будешь всю жизнь как сыр в масле кататься. Если нет…

И он пожал плечами, как бы сожалея о моей глупости.

Действительно, что тут еще можно сказать?

– Возьми себя в руки, – приказал дядюшка. – Вариантов немного: или тебя убьют, или…

Он снова не договорил. Развернулся и покинул мою комнату.

А я немного постояла у окна, потом пошла в ванную и открутила шариковую головку спусковой ручки бачка. Приподняла крышку. В воде плавал небольшой флакончик, кажущийся пустым. Но я знала, что он наполнен. И знала чем.

Я бесшумно опустила крышку на место и завинтила шариковую головку.

– Не трусь, – снова шепнул в ухо Мефистофель. – Никто ничего не узнает. А если узнает… Ну и что? У тебя будет столько денег, что ты сможешь выбраться из любой неприятности!

Я снова зажала уши, и Мефистофель убрался. Но убрался неторопливо, заронив в мою душу ядовитые семена.

Может, и вправду?..

Я не додумала. Села на край ванны и тихо заплакала, спрятав лицо в ладонях.

Весь день я провела в своей комнате. Лежала на кровати, раздумывала над нелегким положением, в котором оказалась. Вчерашняя эйфория обернулась горьким похмельем.

Попробуем подсчитать свои резервы. Резервы сомнительные.

Во-первых, человек по имени Виктор, которого я почти не знаю. Предположим, что он действительно готов мне помочь. Что он может сделать?

Рассказать ему всю свою историю от начала до конца? Тогда он автоматически попадает под удар. Тетушка и колебаться не станет, размажет его по стенке вместе со мной. Имею я право вовлекать человека в такую авантюру?

Нет. Конечно, нет.

Выходит, про Виктора можно забыть. Вернее, нужно забыть. Нечего втягивать посторонних людей в свои личные трудности.

Резерв второй. Дядюшка.

Я перевернулась на спину и уставилась в потолок.

Да, резерв весьма и весьма сомнительный. С одной стороны, он готов мне помогать, но только в том случае, если я Женя. Если я попытаюсь восстановить истину, он немедленно перейдет на сторону тетушки.

Душеприказчики-иностранцы. Странно…

Я задумчиво почесала нос.

Может быть, Женин отец тоже иностранец? Поэтому они и не виделись столько лет? А, ерунда! Железный занавес расплавился сто лет назад! Захотел бы увидеть дочку – увидел бы, можно не сомневаться!

Женя попала в семью Володиных пятнадцать лет назад. В девяностом году. Предположим, что именно тогда она начала получать хорошие деньги от своего далекого отца.

Ну, и что? В девяностом году перемещаться за рубеж стало значительно проще! А уж приехать оттуда в Россию просто пара пустяков!

Выходит, Женин отец либо не хотел видеть дочь, либо умер гораздо раньше…

Да ладно, какая разница?! Свиделись отец и дочка в том месте, где никаких границ нет и быть не может! Женя ведь тоже погибла!

Бедная девушка!

Мне стало отчаянно жаль незнакомую барышню, имевшую в этой жизни все, кроме самого главного.

Кроме близких людей и их любви.

Мне, конечно, тоже в этом смысле не повезло, родители погибли, когда мне было чуть больше двадцати… Но двадцать лет у меня были прекрасные папа и мама, которых я вспоминаю с нежностью и любовью. У Жени не было даже воспоминаний.

Зато у нее была тетка, посадившая племянницу на наркотики, чтобы легче отбирать деньги. И дядюшка, которому наплевать на все, кроме собственных удобств и удовольствий.

Замечательная парочка!

Ладно, все это в сторону… Нужно думать о другом. Как мне отсюда выбраться живой и желательно здоровой.

Я думала очень долго, и в конце концов кое-что придумала. План мне понравился своей простотой и незамысловатостью. Авось получится.

Эту ночь я спала почти спокойно.

Утром меня разбудил стук в дверь.

– Кто там? – спросила я, не проснувшись окончательно.

Дверь отворилась, и на пороге возникла тетушка, одетая в джинсы и свитер.

Надо же! Первый раз вижу ее в джинсах!

– Юра уезжает, – проинформировала она меня негромко. – Может, попрощаешься?

– Уезжает? – переспросила я сонным голосом. – Куда уезжает?

Тетушка сделала досадливое движение бровями, как бы отвечая: «Какая разница!» Я потянулась и выбралась из постели. Нашарила тапочки, набросила на плечи халат.

– Мы ждем в холле, – сказала тетушка и скрылась в коридоре. Я спустилась следом за ней.

В холле, перед парадными дверями, хлопотала вся прислуга. Рита обмахивала дядюшкин костюм щеткой, шофер Миша тащил в машину дорожные сумки, повариха совала в какой-то пакетик свертки с едой.

Дворецкий стоял возле открытой входной двери с таким видом, словно он только что ее открыл и усилие его просто подкосило.

Дядюшка благосклонно внимал всей этой суете.

– А! – воскликнул он, увидев меня. – Проснулась, царевна-лягушка!

– Почему это «лягушка»? – обиделась я.

– Потому, что халат зеленый, – объяснил дядюшка.

Я фыркнула и пробормотала под нос:

– Очень остроумно!

Тетушка услышала и посмотрела на меня осуждающе. Действительно, никакого почтения к старшим!

– Ну, давай прощаться, – руководил дядя.

– Давайте, – согласилась я охотно. Моя бы воля – простилась на всю оставшуюся жизнь.

Дядюшка начал говорить, а я покорно закивала головой.

– Будь умницей.

– Буду.

– Хорошенько ешь, набирайся сил.

– Наберусь.

– Не забудь – впереди у тебя ответственное мероприятие!

На этот раз я не кивнула, а посмотрела ему в глаза. Дядюшка слегка поджал губы.

Понятно, что он имеет в виду.

– Что тебе привезти? – спросил дядя тоном любящего родственника.

– Пальму в горшке, – ляпнула я первую пришедшую в голову глупость.

– Пальму?..

Дядюшка растерялся и посмотрел на жену.

– Не обращай внимания, – хладнокровно сказала тетушка. – Это она выпендривается.

– А-а-а…

Дядюшка немножко похихикал. Посерьезнел и сказал:

– Ну, все. Целоваться будем?

– Не стоит, – отказалась я торопливо. – Я простуженная.

– Как знаешь.

Он немного обиделся. Я же говорю, дядюшка ничего не прощает женщинам, которым он не нравится.