Татьяна Эльдарова - Год охотника

Пока Фомка трапезничал, он открыл пакет, где оказался завязанный узлом целлофановый мешок. Сквозь него просвечивался масляный пергамент.

Франц вынул угощенье, перевернул пакет вниз ручками. Начав с дна, стал распрямлять целлофановые швы (терпеть не мог мятые сумки). Тут на пол выскользнул прямоугольник меню из "Охотного".

На чистой оборотной стороне было выведено фиолетовым карандашом: "Приятного аппетита!".

- Фомушка, если бы ты так не спешил, вместе б сейчас поели! - он достал из серванта фаянсовую тарелку с выпуклыми рыбками и крабами.

Как только раскупорил целлофан и развернул пергамент, пёс тут же забеспокоился.

- Ага, дружочек, завидуешь! - злорадничал хозяин, живописно выкладывая произведения кулинарного искусства: кусочки мяса в тесте, украшенные крупными смородинами. - Ладно уж, так и быть, понюхай!

Тот отвернулся.

- Да ты что, обиделся? Или ошейник раздражает?.. На, смотри, как вкусно!

Охотник разломил пирожок и стал тыкать в коричневый нос.

Но Фомка уже не просто отвернулся. Он зарычал, он ушёл в угол, у него шерсть на загривке встала дыбом.

Франц возмутился.

- Ах, ты, волчья сыть, травяной мешок! Ешь сейчас же! Что тебе не нравится?

Спросил - и вдруг задумался, вдруг вспомнил: так же скалился Фомка, когда они нашли издохшего сторожевого пса...

- Я понял, дружочек, - извинился Игорь Максимильянович, покосившись на аппетитное блюдо. - Что, опять к доктору обращаться?.. - Он взял "меню" из ресторана, начал рассматривать. - Нет, прежде наведаемся в этот заповедник...

В "Охотном" гостям были рады. Диким вепрем, смертельным подручным богини охоты, оскалилась на стене кабанья морда - новоприобретение ресторана.

- Поужинать, Игорь Максимильянович? - осведомился метрдотель.

Франц огляделся.

В углу, на любимом месте Франца, ужинала обширная пара Хорошеньких. Супруги увлечённо пополняли энергию, затраченную на медсестру Тимофеевну. Между ними с трудом втиснулись Тарас Григорьевич и Селена.

Все четверо одновременно склоняли головы над столом. Челюсти и губы шевелились в такт.

- И давно они тут?.. - поинтересовался Франц.

Метрдотель всей душой стремился угодить.

- Да, ваш столик занят, уж извините. Если хотите, можем вас вон там посадить. Зато у окна - сквознячок!

- Я, пожалуй, займу соседний кабинет.

Он ещё не успел развернуть крахмальный конус салфетки, как повизгивающий голос Ляли, казалось, проник не только в уши, но и в ноздри...

- Нет, за что ему?! За длинный нос?!.. Суёт его везде...

- Мало ему что ли квартиры?! - грозно поддержал жену Хорошенький. - А откуда сведенья?

- Лешак мой принёс, - возбуждённо тряхнула чёлкой Селена.

Тарас Григорьевич её успокоил:

- Ничего, надо ещё проверить, так ли это. Мало ли, что он ляпнет!..

- А если правда? - окончательно расстроилась Ляля. - Степнов овдовел. Что делать? Кто ж виноват?.. Но зачем этому?.. За что?..

- Не волнуйтесь, у меня в столице есть свои люди... - похвастал Тарас Григорьевич, - не позволим ему тут шахер-махеры устраивать!

Франц завис над перегородкой.

- Не утруждайтесь. И сведенья абсолютно точные, и документы уже подготовлены: осталось лишь подписи проставить. - Он взмахнул карточкой меню с фиолетовым пожеланием аппетита и пошёл к служебному помещению искать метрдотеля.

Он был сыт по горло!..

Квартет заговорщиков неприязненно смотрел ему вслед.

- Не успеет! - прищурил единственный глаз Тарас Григорьевич. - Будет надо - подключим кого надо!.. Идёмте, Леночка! - Он красноречивым взглядом жадно прогладил оборки и рюши на высокой груди мадам Бурханкиной... - Я вас провожу...

Глава шестая

Свадебный марш

Едва рассвело - Франц уже был на ногах.

- Фомушка, потерпи ещё немного, - обещал он своему любимцу, - скоро переберёмся из этой пылюги на летнюю квартиру. Придётся поскучать, ничего страшного: еду-питьё я тебе оставил, клозет - тоже в абсолютном твоём распоряжении. Надеюсь, за пол дня я управлюсь... Ну, если очень уж затоскуешь - сгрызи что-нибудь ненужное. Только не мои туфли!

Собираясь в город, Игорь Максимильянович ещё раз подробно вспоминал поминки... И пришёл к выводу, что всё-таки Марк Анатольевич не прав.

Опять всё произошло, якобы, самым естественным образом. Но ведь не успела медсестра поесть ни грибов, ни мяса! А если и ела, почему всем не поплохело?.. Фомка, вон - не отказался!

- Я сам виноват, дурак, побрезговал взять содержимое её желудка на анализ, - размышлял он вслух. - Зато Рубин обнаружил медкарту фермерши: в шкафу прежнего главврача Посередника!.. Оказывается, всё время, пока Шуру искали, она преспокойненько лечилась в больнице! А последние два дня - они с мужем находились там одновременно, только на разных этажах... Вот так вот!

Пёс склонил голову набок, будто копировал хозяина, когда тот хотел лучше расслышать. А Франц всё рассуждал:

- Лучше сообрази, слухач, каков молодец твой учитель Вилли! Первый обнаружил, первый сообщил... Губернский криминальный вестник!.. Ну, что ж, спасибо ему за пирожки. Отменное угощенье: опять бы Рубин констатировал пищевое отравление... И никаких следов!.. Но смысл?!.. Сам ведь ко мне с этим пришёл... Для отвода глаз, что ли?..

Он застегнул сумку, задумался с горькой усмешкой в глазах.

- Эх, Вилли!.. Обойдусь сегодня без машины его дружков. Пусть все думают, что я дома. Сожри мы с тобой с голодухи эти соблазнительные шарики - вот уже вроде и не одна Тимофеевна пострадала... Ведь ты, партизан, ни за что не подтвердишь, что пакет с ними всучил тебе егерь?...

Фомка гавкнул разочек.

- Да?!.. И что?.. Говорить не можешь - хоть бы печатать научился!

На всякий случай хозяин ещё раз проверил, хорошо ли запер обувь. Он понял, что Фомка прекрасно справится с поручением: "Можешь повыть... Чем громче, тем лучше. Посмотрим, кто прибежит!" - Франц запирал за собой дверь под тихое поскуливание.

Чем дальше он удалялся по лестнице от квартиры, - тем громче звучали возражения пса.

*** Провидение

Домой из города Франц вернулся лишь к вечеру.

На коврике, на корточках, положив голову на скрещенные руки, неподвижно сидел Егор Сергеевич Бурханкин. Парусиновая кепка валялась рядом. Из-за двери тихо подвывал Фомка.

Франц наклонился, пощупал у егеря на шее жилку. Подумал: "В норме..."

Тихо вставил ключ в замок, отпер квартиру. Освобождённый из плена пёс первым делом "умыл" Бурханкина, который оказался ближе.

Егерь подобрал кепку, вытер ею Фомкину слюну с наждачных щёк, поморгал выгоревшими ресницами и закричал:

- Фима! Как я рад, что ты дома! Волнуемся, не случилось ли и с тобой чего!.. Чего ты осерчал? Я тебя со вчера ищу! - Франц даже на месте замер от подобного нахальства... - Ой, идём скорее в больницу! Моей совсем худо...

Пф-ф!.. Шарик-игрушка вдруг обмяк, съёжился. Остался несчастный человек. Круглые плечи Бурханкина мелко-мелко затряслись, веснушки на щеках и носу заходили ходуном, глаза-дробинки от непролитых слёз сверкали агатами...