Татьяна Эльдарова - Свояченица

Алексей по-одному отжал её стиснутые пальцы:

- Надежда умирает последней, "голубчик"! - Он мягко разгладил ей ладонь, словно гадал или водил по ней "Сороку-Воровку". - Вспомни, как мы сиживали с тобой на кухне. Ты убеждала, что всё наладится в моей с Любкой жизни... бестолковой жизни... Утешала меня, подставляя своё тогда ещё костлявое плечо. Помнишь, когда я её угробил, сколько вытер об него "скупых мужских" соплей?.. А ты, дождавшись, пока я усну, терпеливо отстирывала их и назавтра всё повторялось. Теперь я понимаю, что ты чувствовала: ведь это была не просто моя жена - она была твоя сестра... Где силы-то находила ещё и со мной возиться?

Он приобнял нервно вытянутую Анну, которая несколько раз порывалась что-то сказать, но лишь по-рыбьи открывала и закрывала рот. Слова не шли.

- Так вот, к чему это я всё? Анечка, я целый день затыкал тебе рот, командовал, измывался над тобой... "Боевые условия" требовали. Но теперь можно... Расслабься, поплачь, если хочешь...

Анна медленно сняла его руку с плеча, встала, сказала вызывающе, грубо, резко:

- Ненавижу!.. Ненавижу Бориса за то, что... Ненавижу себя за свою мягкотелость... Вынуждена сидеть тут и смотреть в этот черный потолок, она ткнула пальцем в небо, - дожидаясь, пока зажжется люстра. Ненавижу тебя - такого рассудительного, предусмотрительного! Где ж раньше были твои ум и наблюдательность?.. - она, задыхаясь, хлестала его словами по щекам. - Куда ты смотрел, когда меня осудили? Ах, да! Ты совершил благородный поступок взял опеку над детьми-сиротками, у которых мать - убийца! Так где они теперь, в то время, когда ты рассуждаешь со своим корешем об искусстве или вспоминаешь свою несчастную личную жизнь?! Где моя Катя, где Пашка с Петрухой? Где Маруся?...

Алексей ожидал подобного взрыва с тех самых пор, как рассказал Анне о Пышке и не дал ей тогда всё выплеснуть. Он даже удивился, что ей удавалось так долго сдерживаться: с момента их встречи в саду-Эрмитаже Анна ни разу не упрекнула его ни в чем. Хотя - и он это прекрасно понимал - имела основания...

- "Осторожно, высокое напряжение!" Ань, ну и темперамент!..

- Да, - вызывающе подтвердила Аня, - в наследство от бросившего нас папочки мне досталась четверть лица кавказской национальности! Это даже фигурировало, как аргумент в суде!..

Алексей помолчал, потом заговорил глухо, трудно, подбирая слова:

- Я не знаю, что натворил Борис. Мне глубоко безразлично, каким образом он оказался связан с этой сворой. Потом, когда всё закончится, мы вместе выясним, если захочешь... Я знаю, что предал тебя в тот момент, когда смог даже допустить мысль о том, что ты виновна! Но детей я не предавал... Старался, чтобы они чувствовали себя семьей...

Электропровод от Ани отключили: она снова тихо присела на ступеньку. Они обнялись и Алексей стал укачивать её, как маленькую, пока она торопливо жаловалась ему в шею:

- Не ведают люди, что творят... Вот я всё сетую: "За что, за что?.." А помнишь портрет моего деда Николая? Тот молодой командир, с шашкой наголо?.. Наделал, видать, делов, порушил дворов крестьянских, пораскулачил семьи - вот теперь род наш и гаснет. Никого почти не осталось... Мамы давно нет, я уж лицо её родное забывать стала. Тетки мои алтайские - кто болеет, кто спился. Детей удачных - ни у кого. Мы-то с Любой - как раз и есть это самое пресловутое "третье колено"... - Анна всхлипнула украдкой. Лешенька, неужели не удастся мне уберечь их?.. Вдруг я не смогу?.. Ведь это - всё, что у меня есть, я должна собрать их вместе! "Зеленые стебли пробьются сквозь песок"... Неужели они не имеют права?.. Они же не травка подзаборная... Неужели мы с Любой не искупили дедушкины грехи?.. Сколько еще?..

Алексей ещё бережнее обнял свояченицу:

- Я так хотел, чтобы дети не забыли тебя... Даже Маня... Ты сама увидишь, насколько мне это удалось. Обязательно увидишь, когда мы вернем их. Всех!..

- Я без них - как пустой стручок, из которого высыпали горошек... как рука беспалая... Я не переживу...

На веранде скрипнула музыкальная половица.

- Господь никогда не пошлет испытаний больше тех, что вы сможете пережить... Не хотите прогуляться? На местные достопримечательности можно смотреть и ночью, если не спится. А по дороге расскажете мне всё, что сочтёте нужным, кроме неправды...

* * *

- Лёш, рассказывай ты, я не смогу! - Анна поняла: доверие к Саше Трегубову не будет ошибкой.

Они шли втроём по спящему посёлку, почти не разбирая дороги, ведомые скульптором, не раз ходившим здесь в любое время суток. Освещен был только пятачок конечной остановки рейсового автобуса Рязань-Солотча, да и то лишь благодаря включенным фарам сельских рокеров, тусующихся у открытого в поздний час ларька. Эта весёлая кампания довольно лихо смотрелась под древними стенами...

- Что здесь? - Ане показалось, знакомым это место.

- Тот самый монастырь, о котором я вам говорил, - Саша вновь стал экскурсоводом, немного придержав их возле сводчатой арки тяжелых кованых закрытых ворот.

- А как же вы туда проходите? - удивилась Анна, - Ведь вы говорили, что монастырь женский?

- Женский монастырь, но не застенок. Внутри его стен шестнадцатого-восемнадцатого веков стоит церковь Святого Духа, которой в 1989 году исполнилось триста лет. Туда ходят все прихожане. Для экскурсантов небезынтересно посмотреть на её архитектуру. Экскурсии, правда не допускаются в трапезные палаты монастыря, которые выполнены в нарышкинском стиле, - это уже обращено к Алексею, - обширное двухсветное бесстолпное помещение, перекрытое коробовым сводом с пролётом...

Анна не дослушала, бесцеремонно перебила:

- Лёш, мне почему-то кажется, что я уже видела эту стену.

Алексей кивнул, зачем-то похлопав по пустому карману ветровки, которую успел набросить перед уходом:

- Фотография! Ты, в основном, смотрела на детей, а теперь попытайся вспомнить фон.

- Да, конечно, как я могла раньше не заметить! - Анна оживилась. - Что это значит?

- Только одно, - уверенно сказал опекун детей, - мы на верном пути!

- Думаю, что вы правы, - поддержал догадку Трегубов. - Левая стена монастыря граничит с домом отдыха, где работает достославная современная героиня Мопассана! А резиденция её находится по ту сторону: за старой советской турбазой, ближе к реке Солотче. В принципе, здесь всё очень близко. Вот только не уверен, сможем ли мы пройти, - сказал Саша.

А ноги уже несли всех троих к пансионату.

На их счастье, какой-то задрипанный "москвич" долго и настойчиво бибикал у ворот. Когда в старом клубе закончились танцы и поселковая молодежь потекла по аллее к выходу, над бродяжкой сжалились и впустили его.

"Экскурсанты" воспользовались этим. Под шумок они беспрепятственно проникли на территорию.

Ровная асфальтовая дорога провела их мимо семиэтажного "застойных времён" корпуса, где москвичонок пристроился рядом с роскошным BMV. Затем они миновали современное здание с номерами "люкс" и, пробившись сквозь встречный поток толпы, обогнули клубный дворец с белыми колоннами. За ним, на самых задворках, к реке спускалась широкая гнилая деревянная лестница в несколько пролётов.