Татьяна Эльдарова - Свояченица

Мать склонилась над Катей.

- Идти сможешь?

Та кивнула...

Какой там! Она едва нашла в себе силы, чтобы продернуть руки в рукава футболки.

Вернулся Алексей. Не поднимая запавших глаз на племянницу, стараясь неосторожным движением не испугать её, он положил рядом розовое шелковое китайское покрывало с одной из студийных декоративных кроватей.

Анна глянула на почерневшее лицо опекуна её детей.

- Больше никто не придет?..

- Нет, - коротко ответил он. - Если не считать того - снаружи - их и в самом деле было всего трое... А хозяйка заведения сегодня на дежурстве.

Анна напоила дочь, взяла принесённое Сашей мокрое банное полотенце, стала аккуратно и нежно оттирать лицо и руки девочки. Катя морщила лоб, ловила языком капли и всё время порывалась встать.

- Хочешь, я сделаю тебе ванну? - предложила мать.

Катя снова заволновалась, запросила:

- Уйдём!..

Алексей кивнул, снял ветровку, предварительно вынув что-то из карманов, молча отдал её свояченице. (Анна и не думала о том, что осталась полуодета).

- Погодите-ка минутку, я сейчас!

Алексей открыл пошире дверь, откуда незадолго до того вышел киношный деятель и обнаружил аппаратную. В полутораметровой комнате кроме пульта управления и двух скрытых видеокамер, все стены-стеллажи были уставлены собранием видеокассет.

Анна расстелила покрывало рядом с дочерью, помогла ей перекатиться на него и приказала мужчинам нести девочку наверх.

С величайшей осторожностью, миновав холл и не обращая внимания на мертвеца, они через кухню вынесли Катю из вертепа. Гроза окончилась, но дождь всё ещё лил.

В луже у крыльца ничком "отдыхал" Серый. Алексей всё-таки догнал его... Чесоточный бугай тоже получил своё! Видимо, на свою беду, он сумел не вовремя распеленаться: машину охраняло лишь тело, а потерявшая четкие лицевые ориентиры голова свисала к земле.

Впрочем, у Анны не было желания исследовать в темноте, что там осталось в его черепе целым, а что - нет! Она забралась внутрь и, не испытывая ничего, кроме отвращения и ненависти, выкинула труп за борт. Потом помогла мужчинам устроить Катю на заднем сиденье, приняв её к себе в объятия.

Через раскрытую парадную дверь из холла донёсся вдруг телефонный звонок. Алексей кинулся в дом...

Он отсутствовал несколько минут. Вышел, нагруженный, спрятал похищенное в багажник. Снова зашел внутрь, снова вышел с грузом... Совершил три таких ходки (Саша машинально считал). Под конец, когда уже Анна беспокойно заворчала, он махнул рукой другу и тот помог ему втащить тела охранников в дом. Всех четверых забросили в подвал к отснявшему теперь все свои фильмы режиссеру.

Саша уже вышел один, уже снова скрепил провода, уже завел мотор... Алексея всё не было! Наконец он выбежал, низко пригибаясь к земле, кинулся к машине, газанул.

Мотор BMV взревел, Катя по инерции сильно прижалась к матери, застонала. Анна не успела возмутиться: земля содрогнулась, пророкотал новый громовый раскат... Дворец Пышки стал разрушаться на глазах. Когда взрывная волна докатилась до ворот резиденции, догоняя беглецов, - машина уже на всех парах мчалась по дороге к избушке Трегубова...

Сидя в замолкшем автомобиле на крутом берегу под прикрытием сосен, Саша и Алексей заспорили:

- Мы не должны засвечиваться на её тачке возле твоего дома! - горячо доказывал художник.

- И что, ты предлагаешь девочкам идти пешком? - возражал скульптор. Ты в своём уме? Думаешь, я - кисейная барышня, которую надо оберегать от возможной опасности?.. Да ведь если бы не ты, - Трегубов понизил голос, если б не Аня с Катей, я до сих пор бы находился в твердой уверенности, что пребываю в чистом месте! Но ведь зло-то, оказывается, не побеждено, оно существует, и - буквально под носом! Кому нужны мои работы, мои жалкие "поиски прекрасного"...

- Алексей прав! - ровным голосом, но твёрдо вмешалась в разговор Анна, продолжая гладить по голове задремавшую Катю. - Он прав! Мы не можем подставить вас! Вы ведь ещё не знаете, что все Лёшины картины сгорели у него на даче! А что делается в его московской квартире!.. Нет! Эти звери не остановятся ни перед чем. И если они только заподозрят, что вы связаны с нами, - вам не сдобровать. Не возражайте пожалуйста, - устало добавила она и предложила: - пока Катюша спит, вы лучше идите домой, проверьте, как там Юрка, а затем возвращайтесь на "ниве" Рустама (Саша знал, что машина, на которой они приехали в Солотчу - чужая). А мы с Алексеем будем думать, куда пристроить мою девочку. - Анна снова любовно погладила спутанные волосы дочери. - Ей в таком состоянии с нами ехать нельзя, а нам надо двигаться дальше. Ведь ещё трое... Мы пока даже приблизительно не знаем, где они!..

Алексей только диву давался: так рассудительна и спокойна она была!.. Скульптор согласно кивнул, вылез из машины и побежал по грунтовой дороге по направлению к дому.

Анна отрешённо посмотрела ему вслед, перевела взгляд на затылок Алексея, опустила голову и переспросила:

- Ведь не знаем? Да, Лёш?..

- Пока нет. Но не волнуйся - посещают кое-какие мысли на этот счет. А для того, чтобы их подтвердить или опровергнуть, я должен встретиться с этой отвратительной бомжихой. Кроме того, Рустам продолжает работать с двойником. Может, скоро и от него прибудет весточка. - Он протянул руку и осторожно положил её на склонённую к дочери голову Анны. - Девочки мои! Как же вам досталось...

Анна бесцветно возразила, повторив сказанную при гримерше фразу:

- Одной "девочке" - уже за тридцать, а вторая... - она вскинула голову, проглотила слова, застрявшие в горле, почувствовав, что Катя беспокойно завозилась, - а вторая сейчас пойдет купаться. Катюха, просыпайся, тут речка рядом!

Две белые нагие женские фигуры шли под дождём по берегу, как привидения. Одна - неустойчиво-ломкая, другая - податливо-мягкая...

Черный приток Оки медленно принял их, бережно обнял, обласкал пальцы ног илистой нежностью. Ночная невесомость реки поддерживала, когда ослабевшая девочка была готова оступиться. Анна вела дочь за руку до тех пор, пока течение не прикрыло её тело.

Мать ни о чем не спрашивала Катю, готовую поддаться движению воды. Она тёрла ей руки, грудь, плечи... словно в детстве, наклоняла её голову ближе к воде... умывала, поливала спину, осторожно отбеливая кожу. Дочь только тихо мычала, как немая. Потом слегка отстранила Анну, вытянулась горизонтально, лицом вниз. Замерла, покачиваясь на воде... Лишь волосы живыми змейками шевелились, будто у юной Медузы Горгоны.

Анна стала считать секунды. Насчитала двадцать... двадцать четыре... На двадцать пятой - присела в реку по шею и аккуратно перевернула окаменевшую дочку глазами в небо. Та - словно заглянула в волшебный щит. Нет, она не была похожа на ту мифическую волшебницу, скорее - на черновой скульптурный гипсовый набросок.