Татьяна Эльдарова - Свояченица

Очнулась она от самобичевания, когда машина остановилась у ворот пансионата. На циферблате горело время: 4-12. Потихоньку начал заниматься своей работой рассвет.

Алексей вышел проводить Марью Павловну до номера. Анна заметила, что она изрядно прихрамывает. "Наверное, туфли натёрли, - опустошенно подумала мать, выпрямляя окаменевшую спину и осторожно высвобождаясь от привалившихся к ней мальчишек. - Уже утро, а кажется, прошел час, от силы полтора с момента, как мы покинули монастырь. Катя с Юркой тоже, должно быть, спят, как убитые (никакая иная ассоциация не приходила в голову после всего пережитого)..."

Алексей вернулся. Анна вышла к нему из машины, они сели на одиноко желтевшую возле автобусной остановки лавочку. Порывшись в кармане, куда после стрельбы по замку перекочевал "жучок", Анна поинтересовалась, что с ним делать, может, раздавить? Алексей поблагодарил, что напомнила, и снова пошел обыскивать машину. В спешке Марья Павловна нашла всё-таки не всех "насекомых". Алексей обнаружил ещё одного.

- Поднимаем мальчишек: к Трегубову пойдем пешком.

- Лёш, может, лучше - доедем? Хороши они будут на дороге: сонные, в тапках и ночных рубашках, - возразила Анна. - А твои картины? Оставить их в машине?.. А "сокровища" в сумке Рустама?..

Подумав, афганец согласился, что она права. "Ниву" он аккуратно поставил во двор скульптора, бережно вынес из неё младшего племянника, мать подняла Павла.

Саша дремал на веранде за столом, положив голову на руки. Спросонок он не понял, кто зашел, но потом страшно обрадовался. Анна попросила его не суетиться и поставить чайник, а пока она уложит мальчишек наверху на месте Кати. Собственно, укладывать даже не пришлось: Пашка спал на ходу с открытыми глазами, как лунатик, а Петруха так и не проснулся.

11.

"То, что радует сердце... Прекрасное изображение женщины на свитке в сопровождении многих искусных слов."

Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья"

Когда Анна спустилась с чердака на веранду, Трегубов был уже посвящен в ход событий. Он встал ей навстречу, галантно поцеловал руку, налил горячего чаю, всё подробно доложил о Кате с Юркой. Потом спросил, какие планы на завтра.

- Завтра, точнее - сегодня, в десять утра мы встречаемся в кабинете нашего следователя: в номере, Марьи Павловны, - Алексея царапнула галантность однокашника по отношению к Анне. - Там и будем решать, что делать дальше. А пока надо всем поспать, хоть до девяти.

Анну удивила некоторая сухость в его голосе, но потом она сообразила: "Всё правильно, экстремальные условия на сегодня окончились."

"Дворцовый слуга принес мне подарок... Уж нет ли в нем картины?.. но оказалось, что там тесно уложены, один к другому, хэйдан - жареные пирожки с начинкой."

Она молча сполоснула чашки и, пожелав скульптору спокойной ночи (какая уж тут ночь: небо заалело вовсю) пошла во двор умываться.

Алексей догнал её у колонки, тихо, чтобы не слышал тактично удалившийся в горницу Трегубов, спросил:

- Что, опять?.. Без Марьи Павловны нам не обойтись, у неё - прямые контакты. Через них она сможет хоть какой-то свет пролить на дело Бориса.

- Ты абсолютно прав, - спокойно ответила Анна, - полей мне, пожалуйста, - и на секунду засунула под струю голову. - До конца жизни буду благодарна тебе за всё, что ты для меня сделал!

- Но сделано так мало: почти что ничего не изменилось, - горячо убеждал её художник, поддавая напор воды, - даже когда мы вернём Машу, мы не сможем спать спокойно до тех пор, пока не обезопасим семью от этой шоблы. Поэтому параллельно с поисками Маруськи, видимо, надо искать то, что они просят.

Анна кивнула и отправилась в дом. Он брызнул ей в спину:

- А где моё "спокойной ночи"?

Несмотря на холодную воду, Анне стало тепло.

- Ты просто руки об меня хочешь вытереть!

- Ну, хорошо! - вконец разобиделся Алексей. - Иди, иди! Я сам буду зализывать свои раны.

- Зачем сам. Идем в дом, я их помажу, вот только голову вытру. Жалко, что мы йод не прихватили в медучреждении.

Она поёжилась, вспомнив затравленный блеск очков паразита-Гриба, и место, куда он себя запрятал, чтобы сохраниться навеки... Сразу пропала охота шутить.

- Ты открыл морозильник?

- Дерьмо не тонет. - уклончиво ответил Алексей. - Может, его кто уже обогрел и реанимировал... - Зять, как и прежде, иногда видел непредсказуемую свояченицу насквозь. - И не думай о нём! А то я стану ему завидовать!

Анна остановилась, встряхнув влажной шевелюрой:

- Лёш, я же понимаю, что после моей сегодняшней выходки, когда я...

Алексея и веселили, и утомляли перепады её настроения. Он подошел к Анне, двумя ледяными пальцами прищемил ей нос и с отчаяньем вздохнул:

- Жаль, матушке Варваре слово дал. И у Юрки уже разрешения спросил. Теперь хочешь не хочешь - нельзя отступить!

- Ты не можешь, чтобы не поиздеваться! - скрывая слёзы, выступившие от боли (а может, от нечаянной радости), Анна отвернулась от мужчины. Она не ушла. Рассматривая что-то на земле, повторила вопрос, уже звучавший в ней: - Много же хороших баб вокруг. Ты, наверняка, не был одинок в последние годы... Зачем я тебе?

- Ну, вот тебе и "буква в алфавите"!.. Анька, давай не будем путать кислое с пресным. При чем здесь последние или предыдущие годы?.. Они не были безоблачными ни у меня, ни уж тем более - у тебя. Неужели тебе не хочется, чтобы кто-то взял на себя хоть часть твоего воза? По-моему я самая подходящая кандидатура... - Он прислонил её к себе спиной и зарылся лицом в мокрые густые волосы. - Одно из двух: или ты дурочка совсем, или у тебя есть кто-то другой на примете!

Анна молчала, растворяясь в его руках. Он вдруг оставил её, буркнув с досадой:

- Да что я тебя уговариваю. Не маленькая... Сама ведь чувствуешь...

- Лёш, погоди, - исчезновение его тепла вызвало в Анне чувство обездоленности. - Ты мне так и не ответил...

- Что, что ещё я не ответил? - Он, уже не скрывая, злился. - Я уже много раз сказал, что ты мне нужна. Вот такая, как есть: нормальная, ненормальная, худая, толстая...

От неожиданной определённости его слов она снова чуть не разревелась, только уже в голос:

- Так ты вправду простил меня, за то, что я решила, будто ты... что ты меня... как они все...

Алексей встал прямо перед Анной, запустил растопыренные пальцы в её шевелюру, оттянул голову назад так, чтобы она хорошо видела его лицо, процедил, стиснув зубы:

- Вся беда в том, что я действительно тебя предал. Я должен был воевать за вас не сегодня, а ещё пять лет назад. Нет, ещё раньше! Когда я понял, что Бориса засасывает уже не святая любовь к археологии, я не смог его остановить. А я должен был защитить тебя от всего этого... Подожди, дай мне сказать! - Он глядел в её глаза, наполненные страхом разочарования, но уже не мог остановиться. - Больше никаких секретов и недоговоренностей быть не должно!..