Татьяна Эльдарова - Свояченица

Марья Павловна вставила кассету в магнитофон и перед глазами изумлённого Смыслова поплыл "порноконцерт" из видеосалона Пышки. Следователь быстренько нажала кнопку "стоп" на пульте и расхохоталась с досады:

- Да, теперь точно можешь спать спокойно: я перепутала плёнку. Придётся возвращаться в Солотчу. Как я поеду с такой ногой...

- А может, это и к лучшему, - с облегчением вздохнул Смыслов. Останешься до завтра! А я после работы смогу отвезти тебя к дочери: завтра ведь пятница - короткий день.

- Что ты радуешься, - разгадала его настроение "старший товарищ". Думаешь на халяву позагорать на природе? И не надейся! Если я сегодня останусь - продыхнуть тебе не дам.

Вась-Вась только вздохнул:

- Давай начнем тогда прямо сейчас.

- Ну, что ж, обдумайте свои соображения, сэр! - вежливо предупредила его Марья Павловна и заковыляла в коридор, - я пока вас оставлю на несколько минут.

- Ты куда? - обеспокоился Смыслов, - а как же нога?

- На горшок даже царь пешком ходил!..

Через некоторое время раздался шум сливаемой воды, шуршание пакетов в прихожей и, под конец, - торжествующий голос старшей по званию коллеги:

- Оказывается, не такая уж я дура! Нужные плёнки просто в другой сумке. Видео-обзор продолжается!

* * *

Ни Юрка, ни Паша, ни Петя не предполагали, что им даже ужинать не захочется: так устали. Скульптор к ним не заходил: ещё утром он предупредил, что у него - четыре экскурсии в музее.

Целый день дети сграбляли скошенное сено, носили кирпичи, месили раствор, учились старому способу кладки стен. Маринка тоже помогала, чем могла, потом, после скромной постной трапезы - овощей и рыбы, спустилась с Катей к реке.

Они со старшей Юркиной сестрой сидели на камне у воды, отбивались от комаров, слушали пение лягушек и наперебой пытались им подражать. Маринка поначалу старалась не замечать страшных разрушений на лице и теле Кати, потом привыкла и просто не обращала на это внимания. Упиваясь травянисто-речным воздухом, она рассуждала о том, как можно вот так, запросто, похоронить себя в одном месте, ничего не увидев в жизни, отказавшись от учебы, "кар-рьер-ры" и всего остального"... Под всем остальным - она подразумевала, естественно, личную жизнь. Тут фантазия девочки разыгралась:

- А вот было бы здорово, если б кто-то насильно запихнул тебя или меня в монастырь! Представляешь: прямо, как в кино, идет служба, меня должны постричь в монахини, - слово "постриг" она принимала в буквальном смысле и не желала себе расстаться с роскошной косой, - а тут в монастырь врываются всадники, и впереди всех - белокурый принц на черном скакуне!..

Катя задумчиво шевелила босой ногой в воде.

- А мне здесь нравится...

Маринка раскатилась на неё, сделав большие глаза:

- Неужто ты смогла бы пр-рожить тут весь свой век?..

- И принца всё ждала бы, он - тоже человек!.. - ответила Катя.

Девчонка восторженно зааплодировала:

- Ой ты! Как настоящая поэтесса! Ты пишешь стихи?

- Да нет, - рассмеялась Катя: - просто, когда мы были маленькие, мама часто играла с нами в "буриме".

К восторгу Маринки прибавилось фамильное любопытство, захотелось непременно поиграть в эту чудную игру.

Катя вспомнила правила, объяснила их длинноволосой русалочке (та ещё днём потеряла резинку от косы и непослушные волосы всё время расплетались) и девочки так увлеклись, что не заметили: солнце давно уже укатилось за поля-леса...

Стало темнеть. Луканенкова-дочь совершенно твердо надумала, что останется ночевать в монастыре: зачем оставаться в пансионате, когда мать в Москве? Но пришла с вечерней службы сестра Аглаида и кротко осведомилась: не устала ли девочка и не пора ли ей вернуться в дом отдыха, так как о ней будут беспокоиться. Сестра Аглаида всё тем же тоном, которого почему-то все послушались, запретила мальчикам покидать стены монастыря, и сама пошла проводить Маринку.

По дороге они остановились на минуту: лишь затем, чтобы в ответ на "Спокойной ночи!" - мирно прогуливавшейся перед сном многодетной династии, пожелать им: "храни вас Бог!".

(Увидев огромную мамашу вне стола, Маринка поняла, что та, вероятно, решила не останавливаться на достигнутом и ждёт пятого.) Девочка захотела поделиться своими наблюдениями о них, да только сестра Аглаида прервала её эмоциональные оценки, напомнив: "не судите, да не судимы будете", - и перекрестила на прощанье.

Мать многочисленного семейства вдруг вернулась и, как бы в противовес только что сказанной общеизвестной фразе, стала излагать своё мнение относительно Маринки и Марьи Павловны.

Безапелляционным тоном она заявила, как непростительно и безответственно со стороны неизвестно где шатающейся целыми днями женщины оставлять девочку без присмотра, когда вокруг (она очертила себя рукой и круг получился действительно изрядный) происходят такие ужасные события! Буквально только что, тридцать минут назад, к островкам осоки, где рыбачат отдыхающие под руководством местных солотчинцев, прибило течением реки труп мужчины.

Он был настолько обезображен, что человека узнали только по светлой шевелюре, гусарским усам и неизменным джинсам...

Маринка зажмурилась, закрыла обеими руками рот, закричала во весь голос... но тот ей изменил: она даже не пикнула

Сестра Аглаида в ужасе перекрестилась, схватила Маринку за руку и повернула в сторону монастыря, всё убыстряя шаг...

* * *

Сашу Трегубова остановили возле музея, когда он окончил последнюю экскурсию и уже собирался домой: он хотел быстро ополоснуться, взять кое-какие инструменты и пойти в монастырь - поработать, пока не стемнело... Только он шагнул за порог, тут-то из машины молниеносно выскочили двое темнокожанных здоровил и, не дав ему даже запереть избу графика Пожалостина, затолкали в машину... В автомобиле они достали фотокарточку, ещё раз сверили её с побледневшим скульптором и мгновенно исчезли... Свидетелей похищения не оказалось: всё было сделано четко, быстро, без единой заминки...

Юрка несказанно обрадовался возвращению девочки и тут же был оглушен новостью...

Их на время оставили одних: лишь дежурная на воротах сестра да две монашенки, запиравшие церковь Святого Духа. Сестра Аглаида почти бегом направилась к настоятельнице.

- Что же делать?.. - Юркин голос повел себя так же предательски. Марин, ты скажешь, что я пошел спать.

Девочка только мотала головой, не издав не звука. Она видела перед собой вежливого уважительного даже к ней - ещё не очень большой девушке (какой она себя считала), спокойного и неизменно доброжелательного скульптора и не могла себе представить...

Мальчишка не нашел, чем вытереть ей слёзы и схватился за кончик косы, как спортсмен на водных лыжах - за канат:

- Маринка! - шепотом звал он её изо всех сил, - Я должен предупредить маму и дядю Лёшу! Вдруг их ждут в доме у...