Шарль Эксбрайя - Ведите себя прилично, Арчибальд!

— Сэр Арчибальд Лаудер?

— Он самый.

— Разумеется, у вас есть документы?

— Естественно.

Полицейский, взглянув на протянутый англичанином паспорт, вернул его владельцу.

— Благодарю вас, сэр. Не угодно ли сесть?

Баронет опустился в кресло.

— Юлиус Малькампф, комиссар уголовной полиции, — представился хозяин кабинета. — Чем могу служить?

— Я пришел дать показания, господин комиссар.

— Насчет чего?

— Убийства.

— Но вы сами, насколько я вижу, не жертва?

— Нет, я совершил его.

— Что?

— Само собой, исключительно в целях законной самозащиты.

Полицейский явно раздумывал, уж не сумасшедший ли перед ним.

— В первую очередь не волнуйтесь…

— Но я и не думаю нервничать, господин комиссар.

— Тогда, может, вы спокойно и по порядку все мне расскажете?

— Позволю себе еще раз заметить, что я здесь именно для этого.

— Я вас слушаю.

— Дело вот в чем, господин комиссар. Мы с леди Лаудер гуляли возле Дитрихштейнплатц. Я зашел в кафе, а жена тем временем решила заглянуть на Мюнцграбенштрассе, к некоему Крукелю.

— Вы с ним знакомы?

— Нет, но над дверью лавки написана фамилия владельца.

— А могу я узнать, зачем леди Лаудер пошла к сапожнику?

— Надо полагать, это как-то связано с обувью. Короче говоря, она попросила меня подождать минут десять. Я посидел в кафе, но жена все не возвращалась, и я пошел навстречу. Представьте же себе мое удивление, господин комиссар, когда оказалось, что лавка заперта!

— Заперта?

— Ну да! Спрашивается, если сапожника нет на месте, то где леди Лаудер? Я обошел дом и, найдя дверь черного хода, толкнул ее. Мои глазам предстал небольшой темный коридорчик, отгороженный от лавки занавесом. Я осторожненько приподнял этот занавес и… что, как вы думаете, увидел?

— Леди Лаудер?

— Совершенно верно. Леди Лаудер, но самым недопустимым образом прикрученную к стулу!

— Прикру…

— Да-да, господин комиссар! Меж тем Лаудеры связаны родственными узами с Дункхэмами из Эрджила и дэвонскими Мэлреди! Невероятная бесцеремонность!

— А сапожник?

— Тоже был там.

— И что он вам сказал?

— Ничего.

— Странно, правда?

— Не особенно, если принять во внимание, что ему от уха до уха перерезали горло…

Комиссар ответил не сразу, а когда наконец решился открыть рот, голос его звучал сурово.

— Я надеюсь, сэр Арчибальд Лаудер, вы бы не позволили себе насмехаться над государственным служащим Австрийской республики?

Баронет сквозь монокль смерил полицейского презрительным взглядом.

— Я закончил Джизус-колледж в Оксфорде, сэр! — сухо бросил он.

— Прошу прощения…

— Ничего.

— Итак, вы вошли в комнату и увидели жену связанной, а хозяина лавки — на полу, с перерезанным горлом. Так?

— Да, правильно.

— В таком случае либо сапожник покончил с собой, предварительно связав леди Лаудер, либо леди Лаудер…

— …зарезала сапожника, а потом сама себя связала и стала ждать возможного визита? Помимо того что столь ловкий фокус явно не по силам леди Лаудер, я вынужден предупредить вас, что не в ее привычках резать незнакомых людей… Не знаю, как развлекаются дамы здесь, в Граце, но могу уверить вас, что в Лондоне…

— Будьте любезны, повторите мне адрес этого сапожника, сэр.

— Мюнцграбенштрассе. Если идти от Дитрихштейнплатц, лавка — с правой стороны.

— Благодарю вас.

Комиссар снял трубку и, распорядившись отправить на Мюнцграбенштрассе следственную группу, снова повернулся к баронету:

— А кстати, сэр Арчибальд Лаудер… Войдя в этот кабинет, вы признались мне, что совершили убийство, не так ли? Уж не вы ли расправились с сапожником?

— Нет.

— Нет? Тогда кого же вы отправили на тот свет?

— Того, кто убил сапожника и напал на мою жену.

— Значит, он тоже там был?

— Естественно.

— И вы об этом умолчали?

— Вы не дали мне времени сказать.

— А могли бы вы описать этого человека?

— Высокий, широкоплечий, лицо если и не совсем монголоидного типа, то по крайней мере выдает явную примесь восточной крови…

— Вы оставили тело на месте?

— Надеюсь, вы не думаете, что я прихватил его с собой?

— А каким образом вам удалось разделаться с парнем?

— Я стукнул его топориком и, да простит меня Бог, кажется, размозжил череп… Должен признать, что подобный поступок не вполне достоин джентльмена, но мною двигала крайняя необходимость.

— Вы ударили его сзади?

— Господин комиссар! Вы намеренно оскорбляете меня?

— Прошу прощения… Так вы убили этого человека за то, что он поднял руку на вашу жену?

— Не совсем. Помимо всего прочего, мерзавец позволил себе обращаться со мной самым недопустимым образом. Представляете, господин комиссар, во-первых, он разговаривал отвратительно грубым тоном… Чтоб незнакомый человек так фамильярничал! Непотребство, да и только… Во-вторых, эти совершенно невыносимые угрозы… И при этом бандит размахивал перед носом огромным ножом, словно и впрямь собирался отправить в мир иной… В конце концов он жестоко отдавил мне ногу, тут уж, честно говоря, я потерял терпение… и стукнул, как молоточком по шару.

— Молоточком?

— Вы, наверное, незнакомы с крикетом, господин комиссар?

— Увы!..

— В таком случае лучше всего показать, как это выглядит.

Баронет попросил полицейского сыграть роль жертвы и продемонстрировал удар, избавивший его от посягательств противника.

— Но как вы объясните, сэр Арчибальд, что парень угодил в такую, по-детски примитивную, ловушку?

— Очевидно, он принимал меня за дурака.

— И он — тоже?..

— Прошу прошения, не понял…

Телефонный звонок избавил комиссара от необходимости подыскивать ответ на столь трудный вопрос.

— Кажется, все в самом деле произошло именно так, как вы описали, — проговорил он, опуская трубку на рычаг.

— Вы сомневались в моих словах, сэр?

— Такая уж у меня работа, сэр Арчибальд. Все надо проверять.

— Только не в том случае, когда вы имеете честь разговаривать с человеком моего положения!

— А как себя чувствует леди Лаудер?

— Она сейчас отдыхает в «Даниеле».

— И долго еще вы намерены пробыть в Граце?

— Нет, завтра утром возвращаемся в Вену. Там нас всегда можно найти в гостинице «Кайзерин Элизабет».

— Возможно, мне придется просить вас засвидетельствовать показания, сэр Арчибальд.

— Я — в вашем полном распоряжении.

— Тогда будьте любезны не покидать Австрию, не уведомив меня об этом.

— Договорились.

Если бы инспектор Хайнлих не позвонил с Мюнцграбенштрассе и не подтвердил, что действительно обнаружил два трупа и несколько перерезанных веревок, лежащих возле стула, комиссар, вероятно, подумал бы, что бредовый разговор с баронетом ему просто приснился.