Карло Шефер - Кельтский круг

— Ну, теперь быстро подведем итоги, — сказал он, когда свидетели ушли. — Опрошенные не сообщили нам практически ничего. Возможно, Кильманн припомнит еще что-нибудь, но едва ли много. Мы должны начать поиски этого парня. Если он убежал в сторону Нойенгейма, возможно, его видели и другие люди. От судебных медиков поступили какие-нибудь данные?

Штерн порылся в материалах:

— Да, вальтер ППК, достать такой нетрудно. У каждого охотника найдется такой пистолет, чтобы пристреливать подраненную дичь. Некоторые наследники их просто продают, чтобы не держать дома…

Помолчав, он добавил:

— Надо же, выстрел был произведен в левый глаз мужчины.

У всех перед глазами возникло жуткое зрелище пустой глазницы.

— Судя по опаленной коже жертвы, примерно с метрового расстояния… — уточнил Штерн.

— Выстрел в лицо с метрового расстояния, — тихо произнес Тойер. — Это казнь, настоящая казнь.

Они распределили задачи. Хафнеру и Штерну предстояло, что называется, «чистить дверные ручки», то есть обойти ближайшие к месту происшествия дома и опросить их жителей. Лейдигу поручили проанализировать предыдущие результаты, если таковые имелись. Тойер же разберет свой чемодан (он пока не успел это сделать) и позвонит Ильдирим.

— Поздравляю всех с Троицей, — буркнул Хафнер. — С сегодняшнего дня начинается самая подходящая погода для биргартенов. [10] Летние пивные под открытым небом.

Ильдирим вела себя как-то странно. Тойер предположил, что ее замучили хлопоты из-за приемной дочери (как там звать девчушку?).

— Значит, свидетели… — пробормотала она в трубку. — И что с того? Я бы из-за них не волновалась.

— Мы и не волнуемся, — удивленно возразил следователь. — Вот только мы практически ничего не знаем, кроме того, что произошло убийство. Впрочем, самооборону или несчастный случай на охоте можно исключить.

— Несчастный случай на охоте? — Ильдирим всерьез задумалась. — Да, ясно, он исключен. Ведь в городе не охотятся? Или в Гейдельберге имеется штатный охотник? Как, например, в аэропорту Франкфурта — у них в штате предусмотрены охотники, отстреливающие голубей.

— Насчет охоты я просто пошутил. — Комиссар пытался восстановить утраченный контакт с честолюбивой и точной до мелочей женщиной, которой он даже чуточку побаивался. Ведь прежде он ей симпатизировал. — Да и плох охотник, если он влепит пулю в лицо прохожего вместо голубя…

— Кстати о несчастных случаях, — сменив тон, продолжала Ильдирим. — Я наконец-то купила себе велосипед.

— Молодец, поздравляю.

— Может, встретимся? Сегодня я могу пораньше уйти с работы, а вы как?

— Пока что я занят, — ответил Тойер. — Мы плотно работаем над этим убийством. Прямо-таки не убийство, а казнь на городской улице. Поэтому сейчас я не могу так просто уйти со службы, как, впрочем, и вы. А в чем дело?

Прокурор набрала в грудь воздуха и с трудом выдавила из себя рассказ о собеседовании с чиновницей из Управления по делам молодежи. Договорила и закашлялась.

— Короче, если я правильно понял ситуацию, — простонал старший гаупткомиссар, — теперь я ваш партнер, любовник, потому что та баба, фрау Краффт из молодежного управления, на вас надавила.

— Да, и я могу себе представить вашу досаду, честное слово. Мне тоже не сладко — я уже зрелая женщина, а приходится выдумывать такие вещи и выкручиваться.

— Ну а почему вы не найдете себе мужчину? — Тойер попытался говорить отеческим тоном, но из-за нехватки опыта стал похож на старомодного учителя немецкого языка. — Ведь вы могли бы жить нормальной жизнью и родить детей.

Ильдирим застонала от досады:

— Потому что я не встретила в жизни подходящего мужчину, господин Тойер. А как ваша дружная семья поживает? На чем играет младшенький? На виолончели, на губах или на родительских нервах?

Ответ сыщика прозвучал не менее желчно:

— Вам ведь известно, что я вдовец? А заводить семью с моей нынешней партнершей не имеет смысла по биологическим причинам. — Заявив об этом, комиссар поймал себя на мысли, что это лишь удобная сторона правды.

— Что от меня требуется? — осведомился он затем уже более мягким тоном.

— Ах, просто не знаю. Честное слово, я очень сожалею, что все так получилось. Вероятно, собеседование в управлении — чистая формальность. Не думаю, что они проверяют всерьез такие данные, ведь я ничего не нарушила и не совершила никакого преступления.

Тойера развеселила мысль, что он устроит в Управлении по делам молодежи неплохое шоу. Поэтому он обещал свою поддержку.

Прокурор рассыпалась в чинных благодарностях, после чего они перешли к обсуждению деталей криминального происшествия. Итак, свидетели говорили про лохматого мужчину, бежавшего в сторону Неккара. Полиции также стало известно, что вдова Эльмара Рейстера не очень печалится о своей утрате, и причину этого, разумеется, еще предстояло выяснить. Хотя едва ли фрау Рейстер стала бы стрелять в нелюбимого мужа возле собственного дома.

Тойер намеревался поискать через СМИ других свидетелей, видевших кого-нибудь из этих двух мужчин. На осторожное предложение прокурора привлечь к расследованию других сотрудников полиции он не отозвался — думал о ночном Неккаре с его черными воронками. Как ему хотелось плыть по течению в надежной и сухой лодке!

В понедельник, на Троицу, старший гаупткомиссар проснулся с неприятной мыслью, что он самым постыдным образом не справился с несложной контрольной по математике. По пути на кухню он все еще бормотал:

— Плюс на минус — минус, минус на минус — плюс…

Обычное облегчение от того, что это был лишь сон и что на самом деле он не дрался с папой римским, на этот раз не наступало. Он сразу понял: его подсознание пыталось ночью переварить нелегкую задачу, намеченную на день. Сейчас, вернее, часом позже он поедет к Хорнунг — на завтрак, на беседу, на эшафот. Она звонила вчера, когда четверо полицейских наконец-то сошлись на том, что будут посменно собирать факты и улики, а во вторник, после того как жизнь вновь войдет в деловую колею и появится в продаже местная газета, они тщательно проанализируют все, что наберется к тому времени.

Свою смену он назначил на воскресный вечер, в канун Троицы, проявив великодушие по отношению к семейным коллегам. Лишь сидя у безмолвного телефона и ни о чем особенно не думая, он сообразил, что ни у кого из его ребят семьи в общем-то нет. Мать Лейдига — сущее чудовище, таких еще поискать. Фрау Штерн, судя по всему, слишком ограниченна и простовата, так что обе едва ли годятся в хранительницы семейного очага. А Хафнер? Трудно поверить, что он был рожден в муках земной женщиной, а не выведен в пробирке.

Как обычно, сколько-нибудь дельных звонков не было вовсе. Примерно в два часа ночи гаупткомиссар поручил горячую линию «Убийство у вокзала» заботам недовольных телефонистов и отправился домой.