Карло Шефер - Кельтский круг

— Господин Тойер, нам всем необходимо дистанцироваться, — он произнес это слово с французским прононсом, — от происходящего. Только так мы сохраним работоспособность и боевую хватку. Только так мы сможем в отношении того, что нас окружает, так сказать, говорить «Ха!» — Свой хрипловатый азиатский боевой клич директор сопроводил жестом, имитирующим бой с тенью. Тойер заметил, что Хафнер инстинктивно принял пружинистую боксерскую стойку, и сказал своим парням:

— Итак, всем спать, а я переговорю с Ильдирим. В три часа встретимся здесь и продолжим обсуждение. Надеюсь, Плазму скоро найдут.

— Да, несомненно! — воскликнул Зельтманн. — Поиски ведутся посменно, twenty-fourhoursaday — двадцать четыре часа в день!

— И ночь, — добавил Хафнер. — Штерн, не желаешь позавтракать светлым пивом? В пивоварне на Лейергассе? Брецели [16] Крендель, традиционная закуска к пиву. там, правда, пекут не особенно хорошо, но ведь их можно и не брать…

Штерн помотал головой. Назвать общее настроение порывом к бегству было бы слишком смело. Скорее то была готовность скатиться по лестнице вниз и остаться там лежать. Исключение, конечно, составлял Зельтманн и — в который раз, собственно говоря? — воскресший, вопреки всем правилам токсикологии, Томас Хафнер. Последний закуривал уже третью сигарету «Ревал» подряд и для разнообразия нечаянно выбросил спичку прямо на отутюженные до жесткой складки брюки Зельтманна.

— Сорри! Виноват!

ПЛАЗМА \ ВКЛЮЧЕНИЕ \ ВЫЖИДАНИЕ ВЫЖИДАЕТ ЗАЛЕГАЕТ \ НАД ГОРОДОМ \ НА КОТОРЫЙ НЕИЗМЕННО НАДВИГАЕТСЯ ЧЕРНОТА ЧЕРНЯЩЕЙ ПЛАЗМАЧЕРНИ \ ВЗГЛЯД \ СОДРОГАНИЕ \ В ЛИСТВЕ \ НА УЛИЦАХ \ БЕЗЫМЯННЫЕ ВЕСТИ \ НОЧЬ \ ДВОЙНАЯ ТРАВМА ХРОНОПОТОКА \ ПЛАЗМА \ КОГДА МЫ СНОВА СТАНЕМ ПЛАЗМОЙ \ ПРОГРЕССИЯ ЕЩЕ БУДЕТ ПРОГРЕССИРОВАТЬ \ ЕСТЬ ТВЕРДЫЕ ПРАВИЛА И ТРАВМИРОВАННЫЕ ПРАВИЛА \ ТРАВМИРУЮЩИЕ ПРАВИЛА \ МЕСТА ГНЕЗДОВИЙ \ МЕСТА ВЫСИЖИВАНИЯ ВМЕСТО ПРЕДМЕСТЬЯ \ НОВЫЕ ЦЕНТРЫ И НОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ \ ПОКОЙ \ ХРОНИЧЕСКАЯ ИЛЛЮЗИЯ \ ВОЗМОЖНОСТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНОГО УСПОКОЕНИЯ \ САМОТРАНСФОРМАЦИЯ В ИНДИВИДУАЛЬНУЮ ПЛАЗМУ ОБЛАДАЕТ БОЛЕЕ СВЕТЛЫМ ТОНОМ \

ТОН?

ПОКОЙ?

ИЛЛЮЗИЯ?

О \ СЛУШАЙТЕ НАПЕВ НАДВИГАЮЩЕЙСЯ ЧЕРНОТЫ \

О\

Тойер открыл дверь подъезда и несколько раз заносил ногу на порог; его высмеял студент, ехавший мимо на велосипеде. Ильдирим взволнованно слушала рассказ сыщика, но вскоре перебила:

— Сейчас я должна кое-что уладить; извиняюсь, трудно придумать ситуацию нелепей, мне стыдно за себя.

— Что вы хотите сейчас уладить?

Поначалу он не вполне понимал, о чем она говорит, но постепенно из тонких линий в сознании Тойера соткался призрак, посягнувший на его свободную половину дня. Призрак трансформировался в существо с толстыми щеками, прыщиком на носу и с оценкой не выше «удовлетворительно» даже по такому легкому предмету, как история религий. Бабетта. Ее мать вернулась после принудительного лечения неделю назад, вроде бы трезвая как стеклышко, и теперь жила в социальной квартире на Герренмюле. Поэтому Управление по делам молодежи намеревалось срочно рассмотреть дело Бабетты, провести собеседование с Ильдирим и Тойером и принять новое решение о том, с кем будет жить девочка.

— Я не могла вас нигде найти, я сама узнала об этом лишь вчера после обеда, но вы ведь практически вообще не появлялись дома…

— Теоретически тоже…

— Поначалу чиновники даже потребовали присутствия Бабетты. Мне удалось отговориться, но я не хочу, чтобы она снова вернулась к Шёнтелер…

Тут Ильдирим зарыдала, и это окончательно сломило комиссара, и без того не очень способного к сопротивлению.

В одиннадцать они договорились встретиться с Ильдирим у церкви Святого Духа. Тойер стоял под струями воды и вспоминал Хафнера: пять минут под контрастным душем…

— Ради Бабетты я взяла отгул, чтобы купить ночную рубашку. Это значит, что дело переходит к Момзену. Ах, господин Тойер, мне действительно очень жаль.

— Момзен? Кто такой Момзен?

— Так, один поганец, карьерист, но вам его нечего опасаться.

— Момзен поганец?

— Да, я же вам сказала! Значит, вы живете у меня, если спросят, о'кей? Проклятье, как все нелепо.

— Я устал.

— Знаю, черт побери.

— Все плохо. Мне плохо. Как его звать? Мопс?

— Господи, вы ведь совсем разваливаетесь на части. Постарайтесь как-нибудь взять себя в руки, взбодриться. Могу я вам чем-нибудь помочь?

Под звуки сильно недооцененной, по мнению Тойера, группы «Электрик-Лайт-Орхестра» он переоделся во все чистое. Чистое белье, чистые джинсы (старые отправились в корзину с грязным бельем), чистая джинсовая рубашка (грязная тоже угодила в корзину), вторая пара замшевых полуботинок (прежняя тоже полетела в корзину, но потом была со стыдом оттуда извлечена). Две кружки кофе — и порядок, сон — это роскошь.

Без четверти одиннадцать он свернул на Хаупт-штрассе, Главную улицу. Там уже вовсю бурлила жизнь. Смеющиеся парни с тонзурами, выбритыми в пышных шевелюрах, приветствовали друг друга при помощи замысловатой хореографии; один, не стесняясь, открыто курил косяк: полицейский просто прошел мимо. На Театральной площади неистовствовали два солиста из Петербурга, исполняя на тубе залихватскую версию «Катюши». На Университетской площади Тойер — у него оставалось немного времени — погрелся на солнышке, игнорируя окружающую действительность, из-за чего автобус двенадцатого маршрута на минуту отстал от графика; потом полицейский освободил проезжую часть, а яростная ругань шофера так и не достигла сознания гаупткомиссара.

Американский турист спросил у него, где находится замок (тот маячил, словно прилепленный к горе, за спиной у этого спортивного англосакса), Тойер по рассеянности ответил ему на плохом французском. Внезапно он узрел среди моря голов черные локоны и ускорил шаг, почти перешел на бег, но все равно лишь с трудом догнал Ильдирим.

— Слава Богу, вы тут, — произнесла она, запыхавшись. — Я вас видела, вы стояли прямо перед автобусом, закрыв глаза. Вся улица была запружена машинами. Водитель сигналил. Я уже прикидывала, как мне отбрехаться в управлении, если вы не явитесь.

Комиссар видел все как в тумане, из последних сил пытаясь сфокусировать зрение.

— Где сейчас малышка? — спросил он заплетающимся языком.

— Город разработал программу центров детского досуга, и Бабетта находится там каждый день с девяти до пяти. Благодаря этому мне и удалось убедить Краффт, ту тетку из молодежного управления. Мол, нельзя лишать ребенка такого удовольствия.

Тем временем они подошли к Управлению по делам молодежи. Веселые игровые уголки и жизнеутверждающие плакаты странно контрастировали с общей унылой и давящей атмосферой.

— Здесь решаются человеческие судьбы, — шепнула Ильдирим.