Карло Шефер - Кельтский круг

С насмешливой улыбкой риелторша покачала головой.

— Я прошу вас принять это к сведению, вот и все, — разозлился Тойер. — Что уж там вы будете делать с этой информацией — ваше дело. Кажется, вы не слишком печалитесь о ваших голубках, ныне покойных.

— Вы не можете заглянуть мне в душу, господин Тойер…

— Слишком много на ней покровов, а самой души маловато…

— …к тому же, конечно, это были любовники, а не возлюбленные. Большой любви не было. Да и многовато их было.

— Вот это уже другое дело. Ну ладно, сударыня, теперь вы можете снова одеть свою душу. — В ее присутствии он чувствовал себя жалким и неуклюжим.

— Я принимала ванну, сейчас мне предстоит разговор с клиентом. Что вы про меня думаете, господин комиссар?

— До свидания.

Большей частью сада хозяева пожертвовали ради бетонированного серпантина для инвалидной коляски Людевига. Тойер не заметил лестницы, прилепившейся прямо к стене дома, и прошел по множеству изгибов. Вход на половину хозяина располагался на противоположной стороне виллы.

Дверь автоматически распахнулась. Тойер вошел в дом.

По сути, эта часть дома состояла из одного большого помещения. Из-за ширмы выглядывала больничная кровать, у глухой стены в просторной кухонной ячейке все было приспособлено к возможностям калеки, сидящего в инвалидном кресле. Повсюду виднелись электронные игрушки — фотоаппараты, видеокамеры, компьютер. С левой стороны две двери, вероятно, вели в подвал и ванную. Сам хозяин — Тойер не сразу его заметил — сидел за современным плоским плазменным телевизором, почти загороженный им. Мягко зажужжал электрический моторчик инвалидного кресла, калека подъехал к сыщику. У Людевига были большие глаза, узкая голова, редеющие светлые волосы. Его тело лежало в кресле в форме буквы «S», словно декоративная драпировка, кожаные манжеты поддерживали запястья. Тойеру пришлось подавить в себе желание немедленно повернуться и уйти. Ни один убийца так не выглядит.

— Позвольте-ка, я угадаю. — Жидковатый голос, ломкий и высокий. — Вы из полиции. Ваш молодой коллега привел такие неубедительные причины для своего контакта со мной, что мне не терпится узнать, чем вызван столь странный интерес к моей скромной персоне. Присаживайтесь, у меня имеются стулья. Забавно, правда? — Он показал на прислоненный к стене складной стул.

Тойер взял его и уселся, чуточку напрягшись, посреди комнаты. Несмотря на теплую погоду, в доме было включено отопление.

— Я еще не представился. Иоганнес Тойер. Вы угадали. Я из полиции.

— Весьма сожалею, что вам придется попотеть. Но вот так, без движения, трудно, я быстро начинаю мерзнуть. Иными словами, в аду всегда должно быть жарко.

Тойер отчаянно цеплялся за свои подозрения, ведь никаких других у него не было. Вот он и заявил без особой уверенности:

— Господин Людевиг, я говорю с вами прямо и откровенно. Если бы это зависело от меня, я бы вас арестовал.

— Значит, дела идут не так, как вам хотелось бы? — Парализованный калека тонко улыбнулся. — Вы не владеете ситуацией?

— Владею, но не до конца, — уклончиво ответил сыщик. Он был недоволен таким началом, теперь он потерял свободу маневра. — Но это еще не значит, что с вас снято подозрение, отнюдь не значит. Все лишь начинается. Вы случайно не увлекаетесь эзотерикой?

— У меня много увлечений. — Легким движением кисти атрофированной правой руки он привел в движение кресло, подкатил к окну и взглянул на реку. — Среди прочего я интересуюсь и эзотерикой, всевозможными культами и тайными учениями. В моем увлечении нет ничего преступного.

Он не проявлял ни малейшей озабоченности. Почему? На одной из полок комиссар заметил сложный оптический прибор.

— Вы еще и астроном?

— Это прибор ночного видения. Я иногда веду наблюдения. На то есть причины.

Если бы он сразу признался, Тойер был бы разочарован. Снова все шло как-то глупо, и он разозлился:

— Может, я найду у вас и что-нибудь про древних кельтов? Скажем, про вал на горе Хейлигенберг?

— Кто знает? — Людевиг развернул кресло, не съезжая с места. — Я не помощник вам в поисках, но если вы запаслись соответствующей бумагой… Впрочем, вы сами говорите, что у вас в полиции дела идут не так, как вам бы хотелось. Ах, как я вас понимаю! Меня тоже не очень-то слушают. Ох, как вы вспотели!

— У меня климакс… — С большим удовольствием Тойер сейчас выбросил бы паралитика в окно.

Вместо этого он снял пиджак.

— Расскажите мне подробнее о себе.

— Что вас интересует?

— Вы ведь учитель.

Людевиг молчал; на его лице появилась надменная усмешка.

— Вот, скажем, Тингштетте. Обладает ли оно тем значением, которое мы ему приписываем? Возможно, благодаря вам, потному домоседу.

— Тингштетте? Я давно уже не могу туда ходить… Интересный разговор, господин Тойер, но ведь это еще не повод для того, чтобы притягивать за уши смутные подозрения. Недавно один близкий мне человек рассказал интересную вещь. Оказывается, в Древнем Египте верили в Праокеан, Нун… Считалось, что Мрак и Нун — вот первопричины бытия, никакой там Земли, ничего… Мне это понравилось, потому что я ощущаю это здесь. Самым мирным образом.

— С парочкой проституток.

— Ну и ну, браво! Вам и это известно! А ведь по вам и не скажешь.

Тойер показал на видеокамеру:

— Что мы увидим, если пошарим в ваших шкафах и вытащим кассеты?

Людевиг по-прежнему сохранял безмятежность, не проявляя ни тени обеспокоенности.

— Голых баб, танцующих передо мной, увидите, как они ползают по полу, будто змеи, а я поливаю их дерьмом. Всякие гадости, которые вам определенно не понравятся. Но ведь за них не сажают за решетку.

Тойер подошел к боковым окнам. Верно, улица из них не видна, но от внимания бравого служаки Штерна ускользнула одна деталь. Сыщик нажал на еле заметную кнопку на подоконнике. Снаружи, из стены, высунулось автомобильное зеркало, абсолютно чужеродное в этом месте. В нем просматривались несколько метров дороги между лесом и домом.

— Да вы зорче, чем ваш молодой коллега. Признаюсь вам — иногда в частые часы отсутствия самой большой из всех известных мне блядей, которая упорно именует себя моей женой, я позволяю себе снабжать свою берлогу кое-какими маленькими удобствами. Ей не обязательно про них знать. У нас, мужчин, тоже бывают маленькие тайны.

— Короче, вы видите тех, кто приходит к вашей жене. Почему вы называете ее так грубо?

— А что, разве я не прав? Насколько вы продвинулись в вашем расследовании?

Тойер надел пиджак.

— Пока не очень далеко. Впрочем, уже дальше, чем полчаса назад. Я предполагаю, что вы каким-то хитрым образом заставили одну из знакомых проституток убивать вместо вас. Я разыщу ее, и вы отправитесь в тюрьму, туда, где вам самое место.