Андрей Воронин - Первое дело слепого. Проект Ванга

Ему казалось, что он говорит очень убедительно и аргументированно; Глеб сам почти поверил собственным словам. Да и чему тут, собственно, было не поверить? Все перечисленные им варианты были вполне возможны, как и множество других, в данный момент не пришедших ему на ум. Так почему, спрашивается, из всех существующих возможностей всегда нужно выбирать самую скверную? Почему непременно надо отравлять жизнь себе и окружающим подозрениями самого жуткого свойства? Что это, ей-богу, за пессимизм? Сегодня половина проектного бюро ходит вся в слезах и соплях по поводу свалившейся на сослуживицу беды, а завтра этот писака явится как ни в чем не бывало и заявит, что ему представился случай взять интервью у Романа Абрамовича и что упустить такую возможность он просто не имел права…

– Ты действительно считаешь, что все бабы – дуры? – вдруг спросила Ирина.

«Плохо дело, – подумал Глеб. – Что-то часто в последнее время она стала задавать мне такие вопросы: действительно ли я уверен, что все бабы – дуры, а журналисты – подонки? Видимо, она действительно принимает личную жизнь этой своей Нины Волошиной очень близко к сердцу. А я, похоже, начинаю понемногу стареть и, как это свойственно всем старикам, костенеть в своих убеждениях… и в заблуждениях тоже».

– Что навело тебя на эту свежую мысль? – поинтересовался он, преодолевая неожиданно возникшее желание закурить, а еще лучше – хватить стакан водки.

– Все, что ты говоришь, очевидно, – заявила Быстрицкая. – Все это буквально лежит на поверхности, и, когда я пыталась утешить Нину примерно этими же словами, она мне сказала, что сама знает, какая у журналистов работа. А уж Максиму это и подавно известно. Поэтому он, во-первых, никогда не исчезал, не поставив ее в известность, куда и на сколько дней уезжает, а во-вторых, всегда возил в бумажнике карточку с адресами и телефонами. Ну, такую, знаешь… «Если со мной что-то случится, прошу сообщить…»

– Предусмотрительно, – пробормотал Глеб.

В свете этого сообщения все его пространные рассуждения превращались в пустую болтовню. Да они и были ею с самого начала; главным свойством характера любого журналиста, желающего добиться хоть какого-то успеха в избранной профессии, должно быть повышенное внимание к людям. Журналист не имеет права быть небрежным в отношениях даже со случайными знакомыми, потому что любой из них, в принципе, рано или поздно может стать источником любопытной, а порой и сенсационной информации. И уж если человек привык быть внимательным к посторонним людям, то заставить собственную невесту сходить с ума от неизвестности он не может по определению…

– Она решила обратиться к экстрасенсу, – сказала Ирина.

– К кому?!

– К Грабовскому. Говорят, у него просто феноменальные способности.

– О господи, – только и смог сказать Сиверов.

Ему доводилось краем уха слышать о Борисе Грабовском, да и в Интернете упоминания о нем на сайтах соответствующего содержания были нередки. В последнее время его имя частенько появлялось в выпусках новостей; однажды Глеб, заинтригованный этой шумихой, живо воскрешавшей в памяти времена стремительного взлета Кашпировского и Чумака, заглянул на личный сайт Бориса Григорьевича, и от того, что он там прочел, у него волосы встали дыбом. Грабовский с одинаковой готовностью брался предсказывать судьбы не только людей, но и поездов, и самолетов – разумеется, не бесплатно. Транспортные средства он «тестировал» на договорной основе, по контракту, получал за это огромные гонорары и исправно выплачивал солидные налоги. С людьми Борис Григорьевич вел себя намного осторожнее: платы за свои услуги не брал, но каждый, кто обращался к нему за помощью, должен был внести определенную сумму в возглавляемый им фонд, основанный якобы для финансирования исследований в области парапсихологии. Сумма взноса была внушительная, и выплачивалась она, разумеется, сугубо добровольно. С точки зрения действующего законодательства придраться тут было не к чему, но именно тщательность, с которой Грабовский обезопасил себя от каких бы то ни было преследований со стороны закона, наводила на мысль, что он нечист на руку. Впрочем, путаница в финансовой отчетности рано или поздно уравнивает и честного человека, и прожженного мошенника, усаживая их рядышком на нары в камере следственного изолятора. Осмотрительность необходима в любом бизнесе, и далеко не каждый, кто, имея дело с большими деньгами, прибегает к помощи профессиональных бухгалтеров и юристов, – непойманный вор…

– Хорошо, – сказала Ирина, которая прекрасно поняла, что означало восклицание Сиверова, поскольку никакой другой реакции от него и не ждала. – По-твоему, все экстрасенсы – мошенники…

– Я этого не говорил, – вставил Глеб, снова подумав, что Ирина в последнее время стала слишком часто обобщать – видимо, очень переживала.

– Но подразумевал.

– Да нет же! Не все журналисты продажны, не все женщины глупы, и не все экстрасенсы – охочие до чужих денег обманщики. Далеко не все. Но многие.

– Ладно. Тогда что ты, материалист, реалист и прагматик, можешь предложить взамен?

– Ждать, надеяться и искать, – не задумываясь, ответил Глеб. Ничего иного он действительно не мог предложить.

– Правильно, – неожиданно согласилась с ним Ирина, – искать. Я так понимаю, что в таком деле все средства хороши. Да пускай этот Грабовский на поверку окажется хоть чертом с рогами, лишь бы помог!

До Глеба вдруг дошло, почему Ирина так решительно одобряет и защищает довольно сомнительное решение подруги обратиться за помощью к экстрасенсу. Ведь именно таким образом она сама когда-то отыскала считавшегося погибшим мужа! Вспомнив ту давнюю историю, Сиверов не стал говорить о том, что сделки с чертом, какими бы удачными они поначалу ни казались, имеют очень неприятное свойство неизменно выходить людям боком.

– Да я же и не спорю, – сказал он мягко. – Тем более что я твоей Нине не указ: как сочтет нужным, так и поступит, даже если мы с тобой насмерть разругаемся, выясняя, права она или нет. Не знаю, будет ли польза от ее визита к Грабовскому. Главное, чтобы не было вреда… Пусть попробует. А мы поглядим, что из этого получится. Вдруг Грабовский и вправду волшебник?

– Но если он ее обманет, ты ведь ему этого так не оставишь? – задала Ирина вопрос, которого Глеб уже некоторое время от нее ждал.

– По-моему, меня склоняют к тому, чтобы злоупотребить служебным положением, – сказал он в пространство.

– Ну конечно! – с возмущением воскликнула Ирина. – Главное – ничего не делать без ведома начальства! Вдруг Федор Филиппович рассердится? А на человека плевать…

– Все сотрудники спецслужб – кровавые, продажные, тупые и бессердечные подонки, – не удержавшись, с огромным удовольствием обобщил Сиверов. – Знал бы – не покупал, – добавил он после того, как на него грозно замахнулись букетом.