Анна и Сергей Литвиновы - Девушка без Бонда

Но – что?

Казалось, Ансар неведомым образом сумел подавить Танину волю и ее способность к борьбе. «Может, в самом деле захватить катер? – лениво размышляла девушка. – Вон он, стоит у причала, никем, кажется, не охраняется. Наверное, у меня хватит ума и смелости, чтобы управлять им и доплыть до Кубы или Флориды. Но хватит ли горючего? И как я буду объясняться с тамошними пограничниками – без документов, на чужой захваченной посудине? Меня посадят в каталажку, и ровным счетом никто не поверит про бомбу – а драгоценное время уйдет…»

Может, Ансар загипнотизировал ее? Или тропический, жаркий и влажный климат так воздействует, что она не может придумать ничего толкового?

«А если, – вяло думала Садовникова, – однажды ночью перебраться на остров, где обитает шейх, и собственноручно покончить с ним? Но хватит ли у меня мужества, чтобы самой нанести решающий удар? И что будет со мной потом? Для меня это верная смерть. Подручные Ансара меня не пожалеют. А запустить торпеду с супербомбой они и сами, без шейха, смогут. Похоже, в свое окружение он подбирал таких же, как он сам, фанатиков…»

Но главная причина, почему Татьяна бездействовала, все ждала у моря погоды, заключалась в том, что, когда она начинала думать о похищении ли катера, убийстве ли шейха, ее интуиция не просто молчала – она вопила: «Не то!.. Не то!..» А Таня давно научилась доверять своему шестому чувству, слушаться его – и в серьезных случаях оно ее ни разу не подводило. Вот и получалось, что ей ничего не оставалось, кроме как ждать.

И она – дождалась.

Однажды вечером, когда уже стемнело и Татьяна перебралась от бортика бассейна в свою комнату, дверь без стука распахнулась, и вошел Ансар.

Выглядел он неважно – это сразу бросилось ей в глаза. Похудел, посерел лицом, глаза ввалились. Плохо выбрит и глаза – красные, безумные. «Может, и правда – колдовство Марселлы действует?» – мелькнуло у Татьяны.

– Собирайся, – коротко бросил шейх.

Сердце девушки так и ухнуло.

– К-куда?

– Завтра мы отсюда уезжаем. Летим вертолетом в семь утра.

Таня с облегчением выдохнула: во-первых, он сказал «уезжаем» во множественном числе, значит, они по-прежнему (в понимании Ансара) – парочка. Стало быть, ей лично вряд ли что-нибудь грозит. Кроме того, арестованных или вышедших из доверия людей такие типы, как шейх, не возят вертолетом. Если она вдруг выйдет из доверия, он уничтожит ее прямо на месте.

Но раз они уезжают завтра, значит…

И она спросила:

– А что, скоро «день икс»?

– Попридержи язык, женщина. Меньше болтай.

– Но я хочу знать! Мы ведь с тобой договорились: я не шпионка, да и никакой связи с внешним миром у меня все равно нет.

– А раз не шпионка – тебе и знать не надо… Ужинать сегодня будем здесь, в твоей столовой. Через пятнадцать минут. Оденься красиво.

И Ансар стремительно вышел из комнаты.

«Вот так… – подумалось ей. – Низко же я пала… Он прямо-таки закабалил меня – меня, больше всего на свете ценившую личную свободу! Всегда жившую под девизом: „Do as you please“! [19]«Обед через пятнадцать минут, оденься красиво!..» Будто я его содержанка – да нет, хуже, просто вещь. Неужели так теперь в моей жизни будет всегда?!»

На нее накатил такой приступ злобы, что аж в глазах помутнело. Злость была персонифицирована против Ансара – казалось, появись он сейчас, так и вцепилась бы ему в волосы!

В соответствующем настроении Таня пришла на обед (однако ослушаться не осмелилась – явилась лишь с трехминутным опозданием, да и коктейльное платье надела). Странно, но в столовой ее никто не ждал. Ансар отсутствовал – не было и Марселлы, обычно прислуживавшей девушке за столом.

Татьяна нервно прошлась по столовой. Ей показалось, что в комнате недостает еще чего-то. Она огляделась и поняла: отсутствует картина Моне. «Кувшинки» сняли со стены, лишь сиротливо болтались две тесемки, на которых полотно крепилось.

«Значит, действительно началось что-то вроде эвакуации! – промелькнуло у Тани. – Ансар вывозит с островов все самое ценное. Выходит, скоро в самом деле планируется взрыв супербомбы. И шейх совсем не убежден, что мой и его острова не пострадают. Скорее он, наоборот, уверен, что пострадают. Возможно, острова затопит цунами, или радиоактивные осадки выпадут… Может, оттого Ансар мне этот клочок земли с такой легкостью и подарил, потому что знал: все равно его подарок погибнет… На тебе, убоже, что мне негоже…»

И ярость по отношению к любовнику вспыхнула с новой силой.

Но он между тем опаздывал уже на пятнадцать минут – совсем на Ансара не похоже. И Марселлы отчего-то до сих пор нет…

И тут Татьяна схватилась руками за голову. Воистину, правильно говорил Гораций: гнев – кратковременное безумие. Полная злобы по отношению к шейху, она даже не задумалась, что отсутствие Марселлы за обедом – явление чрезвычайное. И оно, скорее всего, означает: с кубинкой что-то стряслось.

Не раздумывая над тем, что делает, Таня прихватила из столовой острый нож для разрезания мяса. Быстро вернулась к себе в комнату, сменила туфли на шпильках на кроссовки и взяла фонарик (уличного освещения на острове, разумеется, не было).

Таня не знала, где живет Марселла, точнее, представляла лишь в общих чертах: в центре острова, скрытые за живой изгородью, помещались скромные домики для персонала. Однако, в каком из них обитала кубинка, Садовникова не ведала. Она несколько раз напрашивалась к служанке в гости, но та всякий раз отнекивалась: комната убогая, стыдно мне, мол, тебя туда звать. Но теперь Татьяна решительно направилась в сторону жилища персонала: уж кто-нибудь из обслуги покажет ей комнату Марселлы.

Однако внутреннее чутье вдруг шепнуло Тане: пройтись сначала вдоль берега – может, кубинка отыщется там?

Освещая себе путь фонариком, она пошла вдоль линии прибоя. Светила только себе под ноги: совершенно не нужно, чтобы ее кто-то заметил.

И вдруг, не доходя метров тридцать до их с Марселлой убежища – зарослей на берегу, скрывающих крохотный пляжик, – Садовникова заслышала голоса.

Тут же остановилась, погасила фонарь, прислушалась. Доносился в основном мужской голос. Мужчина говорил, злился, гневался. Иногда в монолог вкрапливались женские возражения. Они звучали умоляюще.

На таком расстоянии невозможно было разобрать, кто разговаривает, как и расслышать, на каком языке идет беседа, но Таня почему-то уверила себя, что спорят Ансар и Марселла.

Не зажигая фонарика, она двинулась к зеленым зарослям, ограждающим пляжик. За листьями стал виден пробивающийся, колышущийся люминесцентный свет. И голоса зазвучали слышнее. И накал разговора тоже стал выше: еще яростней нападал мужчина, еще жалобней защищала себя женщина.