Хауэрд Энджел - Смерть выходит в свет

- Нет, я ещё на севере. Похоже, проторчу здесь не менее недели.

- Понятно. Значит, приятно проводишь время. Так, Бенни?

- У меня нос обгорел. И по стряпне твоей я совсем истосковался.

- Консервированный лосось продается в любом магазине. А я тут таю от жары. Бенни, помнишь свою последнюю поездку в леса? В лагерь "Северная сосна"?

- Смутно.

- Ты ещё притащил домой целый мешок камней.

- Мама, мне было десять лет. Чего ты ждала от десятилетнего мальчика? Чтобы он сплел мокасины? Да и не камни это были вовсе, а кристаллы кварца. Он залегает рядом с золотом.

- Да хоть рядом с бароном Ротшильдом. "Рядом" - не считается. Я едва не свалилась без чувств примысли о том, во что ты превратил одежду с моей вышивкой. Бенни, что...

- Мама, с тех пор минуло четверть века. У тебя память как у слонихи. Ты здорова?

- Здорова, и отец тоже. На этой неделе ключевое слово у нас "прекрасно". Я сделала новую прическу, и твой отец сказал: "прекрасно". Сварила борщ, остудила, подала ему со сметаной и услышала: "прекрасно". Если я заявлю, что врач нашел у меня внутри какую-нибудь гадость, твой отец наверняка опять скажет: "прекрасно". - Ты преувеличиваешь. Соскучилась по мне?

- Нет времени скучать. К тому же, ты вот-вот вернешься. Но знаешь, что? Воспоминания о том летнем лагере весьма приятны.

- Не надо, мне сейчас недосуг. Я позвонил, чтобы сообщить, что все в порядке..

- Я передам отцу. Может, он и сам спросит, поди угадай, что у него на уме. Скажу ему, что у тебя все прекрасно.

- До свидания, мама.

Я миновал "Лук репчатый", скобяную лавку и станцию техобслуживания, где чинили едва ли не все здешние лодочные моторы, и вышел на окраину городка. Отсюда мой путь лежал к старой бревенчатой лесопильне. Цепная лебедка поднимала бревна из воды и втаскивала внутрь. Циркулярная пила визжала, как рой комаров, предупреждающий отпускников о воздушной тревоге. Сквозь проем в стене я видел человека, стоявшего у похожего на трактор станка; рабочий тасовал грубо распиленные бревна, будто игральные карты. На другом агрегате делали деревянный брус. Чуть дальше работники пропускали бревна через ряд вертикальных пил, и получались доски двухдюймовой толщины.

На берегу озера двое подростков чинили причал, приколачивая доски к вертикальным брусьям и обрезая их торцы. Судя по доносившемуся из-за лодочного сарайчика стуку молотков, там тоже шел ремонт причала. Наблюдая эту кипучую деятельность, я испытывал странное удовлетворение.

Спустя полчаса я вернулся в Хэтчвей и позвонил Рэю домой. Мне повезло: сегодня он снимал трубку. Я подробно рассказал Рэю, как развлекаюсь за его счет, а он отвечал мне скупыми, но регулярными "угу", призванными убедить меня в том, что трубка до сих пор прижата к его уху.

- Рэй, я вынужден попросить тебя сразу о двух одолжениях.

Новое "угу", на сей раз означавшее "ага", если, конечно, мол просьбы не выйдут за рамки разумного. Рэй всегда был готов отдать мне хоть правую руку своего партнера, но не преминул бы при любом удобном случае напомнить мне, чего это ему стоило. Он умел ставить меня в положение человека, клянчившего луну с неба, а себя выставлять щедрым дарителем, чтобы потом попрекать меня. Я продиктовал ему номера машины с приусадебной стоянки и попросил проверить их.

- Это все? Ты закончил бить челом?

- Нет, узнай все, что сможешь, о женщине по имени Алин Барбур. Она художник-декоратор. Проживает в усадьбе и наблюдает за Пэттеном все время, пока меня нет поблизости. - Я услышал, как Рэй засопел в трубку. - Или, может, ты подключил к заданию второго соглядатая?

- Во-первых, у тебя ненормированное рабочее время, и ты всегда должен быть поблизости. Во-вторых, кабы я хотел ввести там сменный график, пошел бы к профессиональному сыщику.

- С тебя станется. Ты, чего доброго, обратишься и в секретную службу.

- Бенни, наш друг очень плох?

Я ответил, что, по моему мнению, жизнь Пэттена вне опасности, не забыв рассказать об оказанной мною первой помощи и о смекалке, которую я выказал в столь сложной обстановке. Услышав, как Рэй перекладывает трубку из одной руки в другую, я попытался снова завладеть его вниманием.

- Слушай, кто-то в парке Алгонкин настроен весьма серьезно. Независимо от решения Верховного суда, этот человек не хочет, чтобы Пэттен жил тут. Наш горе-поп дважды чудом избежал смерти. На третий раз ему не повезет. Теория вероятности работает против него. В каком положении очутится твой клиент, если Пэттена убьют? Подумай. Пэттену и так жутко везет. Слава богу, что я прочитал столько уголовных романов. Только книгочей додумается отравить колпачок от бутылки.

- Вот что, Бенни, подожди у телефона.

Ну ещё бы. Рэю пора поливать лужайку или подстригать живую изгородь. Но я умудрился крепко вцепиться в него и задал ему ещё один вопрос:

- Рэй, когда я упомянул Алин Барбур, у тебя началось сердцебиение. Не надо темнить, от этого портится зрение. Что ты о ней знаешь?

- Ну ладно, ладно. Мне известно, кто она такая. Но неведомо, чем она занимается в Петавава-Лодж. Ее не было в сценарии. Я свяжусь с тобой, когда что-нибудь разнюхаю, хорошо?

Я кивнул в знак согласия, и Рэй со стальными нотками в голосе посоветовал мне обзавестись хорошими туристскими башмаками.

Я отправился в забегаловку пить кофе.

- Вы живете в какой-то из здешних усадеб? - Спросила официантка. Этот прямой вопрос так удивил меня, что я поперхнулся кофе и едва не задохнулся, но зато получил возможность поближе познакомиться с ней.

- Угу, - ответил я, когда снова обрел голос.

- Не надо говорить с полным ртом, земляк. Что за усадьба? Я слышала, в этом году половина комнат пустует, а Коулсон и вовсе не открывал лавочку. Слишком дорогое удовольствие при нынешних ценах на бензин. Здешний люд все время ворчит. Чтобы добраться до Нири, надо сжечь бензина на шесть долларов. А таксист Тим берет пятнадцать за ходку в оба конца. Раньше это стоило пятерку.

- Все дорожает. Я живу в Петавава-Лодж.

- Ага. Теперь там заправляет молодая парочка, а раньше был Уэйн Траск.

- Да, я знаю.

- Как-то раз его жена Флора появилась тут среди ночи, и на ней, видите ли, не было ни клочка...

- Я слышал. Говорят, Траск был страшен в подпитии.

- В ту ночь, когда случился пожар, он нализался вусмерть.

- Вас послушать, так это было вчера.

- А вчера чем лучше? Бедный Эней. Какая жалость. Прекрсный был человек, ни разу не сказал ни про кого дурного слова.

- Он ведь жил в Хэтчвее? - спросил я, желая выяснить, существовала ли между Энеем и Пэттеном какая-то связь помимо детской дружбы.

- Эней снимал комнату на втором этаже с видом на винную лавку. Дом принадлежит миссис Крамер. Летом Эней почти не жил там, предпочитая скитаться по лесам. Платил всего пятнадцать долларов в неделю, а комната просторная. При жизни Крамера там была хозяйская спальня. Мод говорит, что теперь она сможет выручить за эту комнату не меньше четвертака, даже если не станет делать там ремонт.