Дуглас Энефер - Последний трюк

- Сомнительно, - проворчал я. - Но постараюсь сделать все, что смогу.

- Совсем не так сомнительно, Шенд, у вас есть доступ ко всем людям, которых мы знаем. - Он отогнул элегантный манжет, чтобы взглянуть на часы с золотым браслетом. - Мне нужно быть в театре... Начать там было бы самым худшим, что вы могли придумать.

Мы вышли и миновали телефонный коммутатор. Милашка с хриплым голосом опустила и подняла свои венецианские шторы, но, насколько я смог заметить, Ролланд не обратил на это ни малейшего внимания. Я грустно погладил её по головке.

2

Театр находился на Бродвее неподалеку от Колумбус-серкл. Запахи там стояли те же, как и во всех театрах утром, когда идет репетиция. Воздух был таким спертым, что можно было упасть в обморок, в зале темно и пусто, если не считать режиссера и троих помощников. Среди царившего на сцене беспорядка хореограф пытался выстроить девиц в линию, женщина в потертой шерстяной кофточке стояла возле суфлерской будки с рукописью в руках, а в центре сцены пара танцоров и певцов исполняла свой обычный номер в седьмой или восьмой, а может быть в двадцать восьмой раз. Потом они остановились и парень с копной взлохмаченных волос, в рубашке с короткими рукавами и подтяжках в горошек сказал, что, как ему кажется, теперь все в порядке. Он спустился по ступенькам в зал и почтительно поклонился Ролланду.

- Это Дейл Шенд, - представил тот. - Мой личный консультант, но не имеет никакого отношения к постановке шоу. Просто он проходил мимо и захотел взглянуть на репетицию.

Человек с копной взлохмаченных волос облегченно вздохнул: видимо у него и без того хватало неприятностей.

- А это Хайми Дельхардт, - добавил Ролланд.

Мы сказали, что рады познакомиться, и даже сделали вид, словно так оно и было.

- Осмотритесь, - посоветовал Ролланд. - Можете делать все, что хотите. Наверняка тут найдется для вас кое-что новое.

Это было не так, но я не стал возражать. Я побродил немного и в конце концов оказался за кулисами. Пианист на сцене пытался извлечь из клавишей какую-то гармонию, которая могла оказаться главным номером программы, а может быть и нет. На репетициях всегда все выглядит как сумасшедший дом, но вечером идет как надо. По крайней мере, в большинстве случаев.

Высокая длинноногая блондинка в коротких черных брючках и блузке с глубоким вырезом опиралась на какие-то подпорки со скучающим видом профессионала, ожидающего своего выхода. У неё был большой яркий рот, и она им воспользовалась, чтобы не спеша изобразить улыбку.

- Вы не участвуете в этом? - она мотнула головой в сторону сцены.

- Нет, я не связан с шоу-бизнесом. По крайней мере, в прямом смысле слова.

- Вы не похожи на артиста, - сказала она, - но никогда не знаешь... Сейчас всюду чертовски много всяких перемен.

Я достал сигарету и она сказала:

- Можете угостить и меня, я так в этом нуждаюсь. Господи... последний акт просто омерзителен!

- Это естественно, если вы стоите слишком близко к шоу, - возразил я, - Публике наверняка покажется, что все в порядке. А если вы участвуете сами, то слишком критически все оцениваете...

- Да, верно. И все равно я думаю, что это омерзительно. - Она выпустила облачко дыма и добавила: - Вы - друг продюсера?

- Вы имеете в виду Ролланда, человека, который дает деньги на постановку?

- Конечно.

- Нет, я бы не назвал себя его другом. Я на него работаю.

- Вы хотите сказать, что вы - один из его служащих?

- Не совсем так. Я не все время работаю на него. Я имею в виду, что не должен говорить "да", когда мне хочется сказать "нет".

- Тогда вам повезло. - Она пожала плечами. - Дилетанты всегда считают, что знают, как распределять роли, назначать исполнителей и ставить номера.

- А что, Ролланд из их числа?

- Не больше, чем все остальные, даже, пожалуй, меньше. Он хотел, чтобы его жена выступила в шоу, но, насколько я понимаю, у неё были другие идеи, - в её голосе прозвучали злые нотки.

- Что вы имеете в виду?

Она одарила меня продолжительной вялой улыбкой, но ничего не сказала.

- Как вас зовут? - спросил я.

- В программе стоит Валери Дельманд, но на самом деле меня зовут Мей Биллингс. А вас?

- Дейл Шенд. Я - частный детектив. Все меня очень любят.

- Держу пари, это действительно так.

- Я думал, вы расскажете мне о других идеях, что появились у миссис Ролланд. Или вы не хотите?

Валери Дельманд, урожденная Мей Биллингс, рассмеялась. Когда она смеялась, её голос звучал глубоким контральто, при этом складывалось впечатление, что им часто пользовались.

- Может быть, мне нарисовать карту? - спросила она. - Вы как-то слишком лихо беретесь за дело.

- Пожалуй, справлюсь и без карты, - ответил я, - но вы могли бы мне назвать кого-нибудь, если знаете.

- Вы хотите сказать, что это нужно для него? - кивком она показала в сторону зала.

- Возможно.

Она с отвращением поморщилась.

- Намечается развод? Конечно, вам тоже нужно зарабатывать на жизнь...

Я покачал головой.

- Я не занимаюсь разводами, и он в разводе не нуждается.

- Может быть, он и не нуждается, но...

- Она умерла, - резко бросил я.

Она удивленно посмотрела на меня, и я добавил:

- Это появится в вечерних выпусках газет. Ее застрелили.

- Господи, - вздохнула она. - И вы расследуете это дело?

- Частные детективы не расследуют убийства. Полиции это не нравится. И окружному прокурору тоже. Они заберут мою лицензию так быстро, что я даже не успею заметить, как они это сделали. Просто я задаю кое-какие вопросы, касающиеся миссис Ролланд, для её мужа.

Валери Дельманд поджала губы и пристально посмотрела на меня.

- Понимаю, - кивнула она. - Если он узнает, кто был её любовником, то сможет найти ключ к тому, кто её убил.

- Что-то в этом роде, хотя мы не уверены.

- По непроверенным слухам у неё их было несколько. Я знаю только одного, - она испытующе взглянула на меня. - Но это будет стоить...

- Как насчет новенькой хрустящей сотенной?

- Я не расслышала вас, сыщик.

- Мисс Дельманд, пять сотенных за имя, адрес и телефон. - Я отделил банкноты от пачки, которую Ролланд дал мне на расходы. Блондинка забрала у меня деньги, аккуратно сложила их и сунула за вырез своей блузки. Я подумал, что за такую сумму Ролланд требует, чтобы я работал на него целую неделю.

- Томми Дженсон, квартал 1900 на Комер-авеню, в сторону восточных семидесятых, Кейзторн апартментс, 705. Номера телефона я не знаю. - Она подарила мне последнюю теплую улыбку и добавила: - Я не имею к этому никакого отношения и никогда не брала у вас пяти сотенных.

- Конечно. Только ещё одно: что представляет из себя этот Томми Дженсон?

- Никчемный человечишка, без денег, без морали, без принципов. Пустышка.

- Прекрасно сказано, - вздохнул я.

Потом я вернулся в зал, нашел свою шляпу и вышел из театра, ничего не сказав Жюлю Фентхольму Ролланду.