Эвелин Энтони - Орлы летают высоко

- Все великие победы ужасны, генерал, - заметил Александр. - И даже сейчас до конца еще далеко.

Кутузов быстро взглянул на него.

- Мы изгнали его из России. Он вернулся назад в Париж уже без армии. Из полумиллиона человек только двадцать тысяч уцелели и смогли пересечь Неман, причем большая их часть - больные и умирающие с голода.

Наполеон разбит, ваше величество.

- Наполеон сейчас в Париже и собирает новую армию, - холодно возразил Александр. - А Австрия так и не начала войну с ним. Никто и не пошевелился, Кутузов; они хотят, чтобы мы одни завершили нашу победу. И мы ее действительно завершим. Европа уже достаточно долго трепетала при одном имени Наполеона. Теперь ей предстоит трепетать при упоминании моего имени.

Он встал, давая понять, что разговор окончен, и генерал с поклоном вышел из комнаты. Русская армия остановилась в Вильно, и Александр выехал из Петербурга, чтобы присоединиться к ней. Смешно наблюдать, подумал он, как все в этом мире повторяется. Опять его присутствие послужило сигналом к чрезмерному веселью, это было эхом тех элегантных вечеров в первые месяцы 1812 года, когда он остановился в том же самом городе и получил известие о том, что его враг пересек Неман с величайшей армией, какую только знало человечество.

Остатки этой армии все еще находились в лесах и полях вокруг Вильно, разбросанные, как ужасный урожай смерти и страданий, по всей местности от Москвы вплоть до моста в Ровно, который они пересекли двадцать пятого июня, чтобы напасть на Россию.

Враг разбит, но французскому императору удалось бежать. Ловушка Кутузова захлопнулась для тех несчастных тысяч людей, которые погибли при Березине, но Наполеон, ради кого она и задумывалась, уже в Париже, и французский сенат обещал предоставить ему новую армию новобранцев в триста тысяч человек. Австрия и Пруссия продолжали выполнять обязательства своих мирных договоров с Наполеоном. Все выжидали, слишком страшась Бонапарта, чтобы развивать дальше успех Александра.

Собственный штаб Александра советовал ему захватить Польшу и на этом остановиться. Они аргументировали свой совет тем, что русская армия ослаблена продолжительными боями и болезнями, которые повсюду распространяли за собой французские войска. Страна лежала выжженная и опустошенная. Для нее первоочередной необходимостью был мир. Никто, за исключением его самого и Екатерины Павловны, не хотел их вторжения в Европу. Никто не доверял пруссакам, никто не верил, что австрийцы поднимутся позже, если уж до сих пор они этого не сделали. Продвигаться в глубь Европы означало бы бросить вызов Бонапарту на его собственной территории.

Александр выслушал советников, а потом отдал приказ пройти через Польшу и вступить в Пруссию, как будто он не слышал ни слова из всех их советов. Если Пруссия не поддержит его по собственной воле, то он захватит ее и принудит к тому, чтобы она оказала ему помощь.

В первые недели 1813 года русские армии вошли в Пруссию. Но еще раньше них мчался известный ссыльный, патриот Фон Штейн, перед которым была поставлена задача поднять его родину на борьбу против Наполеона. Это был гениальный и блестящий ход. Штейн организовал милицию в Кенигсберге, его идеи достигли Бреслау, а затем и самого Берлина, где произошли массовые выступления студентов, призывавших вооружаться против ненавистных французов. Искры германской независимости, которые были уничтожены Наполеоном после Ваграма, вновь вспыхнули по всей Пруссии. Семнадцатого марта Пруссия и Россия договорились избавить нацию от французов, таким образом рухнула первая сторона союзнического треугольника Наполеона.

В апреле австрийский посол в Париже отправился на встречу с Наполеоном. Послом был тот самый князь Карл фон Шварценберг, который был столь популярен в свое время в Петербурге. Его немалое обаяние и талант должны были помочь убедить Наполеона пойти на предложения Австрии. Меттерних в Австрии выжидал и внимательно следил за всем; ему не нравилось все то, что происходило, ни с какой точки зрения.

Свое решение сразу же не нападать на Францию он считал мудрым, потому что менее, чем за шесть месяцев после окончания кампании 1812 года Наполеон собрал армию почти в полмиллиона человек. Для этого он отозвал войска из Испании, под ружье были поставлены и неопытные юнцы Франции, которых подогревал неиссякаемый энтузиазм, вызываемый одним именем Наполеона Бонапарта.

В домах и на полях Франции не осталось молодых мужчин; фабрики работали день и ночь, готовя мундиры, производя оружие и оснащая эту новую армию потомков воинства, погибшего в кампании 1812 года. Бонапарт оставил Россию конченым человеком, он мчался через Европу, чтобы спасти свой трон в Париже. Однако спустя лишь несколько месяцев он представил своим врагам армию почти такую же, как и та, которую он потерял.

Такую же, но только по численности, подумал Меттерних. Ветераны гибли десятками тысяч. Вряд ли даже Наполеон сможет восстановить дух армии, как восстановил ее численность.

Но Меттерних хорошо знал своего противника. Бонапарт и так уже совершил невозможное, и сейчас самым мудрым было выждать. Орды русских, наводнивших Европу, якобы для того, чтобы преследовать Наполеона, а в то же время поглощая Польшу, также не нравились Меттерниху. Он считал этот крестовый поход царя примером лицемерия и старался избегать любых попыток открыто впутывать Австрию в борьбу с Францией.

Затем Пруссия неожиданно оставила своих союзников и присоединилась к Александру. Меттерниху это понравилось еще меньше. Надвигалась большая война, которая затронет всю Европу. Кто бы ни победил в этой войне, он станет самым могущественным, даже слишком могущественным для безопасности Австрии. Он послал Шварценберга к Наполеону, чтобы предложить посредничество Австрии в предотвращении войны. Наградой для Австрии станет часть территорий, которые будут поделены во время переговоров.

Бонапарт внимательно слушал князя. Шварценберг ему нравился; действительно, Бонапарт был неравнодушен ко многим австрийцам. Когда-то ему очень нравился Меттерних, который в свое время был послом в Париже, но после того, как он поближе узнал этого хитрого дипломата, Бонапарт решил, что тот слишком сильно стал напоминать Талейрана, кого император использовал, но при этом всегда ненавидел.

- Мир, - объяснял Шварценберг, - единственный разумный выход для всех заинтересованных сторон. Австрия желает обеспечивать мир как для Франции, так и для России, и для Пруссии.

- Наша поддержка одной из сторон, - мягко и негромко проговорил князь, - могла бы стать решающим фактором в предстоящей войне...

- Другими словами, - прервал его Наполеон, - Австрия в данный момент так же напугана императором России Александром, как и императором Франции Наполеоном. Она не хотела бы, чтобы мы столкнулись, чтобы никто не мог победить! Передайте Ле Комту, что я по достоинству оценил его точку зрения. Что касается меня самого, то я не испытываю ни малейшего желания драться. Если русские хотят мира, то могли бы и попросить о нем. Я всегда готов их выслушать. Но истинным препятствием на пути к любому прочному соглашению в Европе является Англия.