Эдвард Эронс - Бегство в ад

Неподалеку от киоска стояла будка телефона-автомата. Кул видел, Серафина что-то обсуждает с Джонсоном у самолета. Он не боялся, что они улетят без него; этого не случится, пока Серафина считает, что письмо Гедеона у него. Интересно, что бы случилось, узнай она, что он её морочит? Этот вопрос он решил отложить до лучших времен.

После того, как они пересекли Миссисипи, стало теплее, и сейчас солнечные лучи пробивались сквозь разрывы в облаках. Кул разменял у киоскера деньги и отправился в здание клуба, чтобы поискать другой телефон. Так рано сохранялся шанс застать Элис в доме на Честнат-хилл.

Телефонистка в Хьюстоне обещала перезвонить, как только установит связь. Он заверил, что не отойдет от телефона. Пока он ждал, в будке становилось все жарче. Мимо прошла четверка игроков в гольф; на них были свитера и кепки с длинными козырьками. Их туфли с шипами металлически скрежетали по плиточному полу.

В воздухе гудели нескольких маленьких частных самолетов. Тут он услышал, как телефонистка в Филадельфии назвала его номер, его вдруг охватила паника, и он чуть не повесил трубку. Он совершил ошибку. Если звонок проследят, если ответит не Элис, полиция узнает, где он. Но вешать трубку было поздно. В любом случае им нужно поговорить. Сейчас это было для него важнее всего.

Телефонистка попросила:

- Опустите, пожалуйста, три доллара шестьдесят центов.

Дрожащей рукой Кул опустил двенадцать четвертаков и дайм десятицентовик. Невыносимо громко прозвучал гудок и телефонистка сказала:

- Говорите.

- Алло, Элис? - крикнул он и испытал счастливую слабость, услышав её голос.

- Милый, я знала, это ты. Я ждала, не могла дождаться твоего звонка. Телефонистка сказала, ты звонишь из Техаса! Как...

- В доме есть кто-нибудь еще?

- Только Герберт. - Герберт был у Джорданов дворецким. - Он в кладовой. Милый, у тебя все в порядке?

- Да. Только очень мало времени. Скажи, что там произошло?

Ее голос на секунду пропал, затем вернулся:

- Просто ужасно. Все эти вопросы, которые мне задавали! Отец был в бешенстве, но держался изумительно! Сказал полиции, что они совершенно спятили, подозревая в чем-нибудь тебя. Милый, я так за тебя беспокоюсь!

- Как ты?

- Я думала, никогда не дождусь твоего звонка.

- Ты проверяла мою почту, Элис?

- Вчера после обеда и сегодня утром. От твоего брата ничего не было.

- А в агентстве ты тоже смотрела?

- Я заезжала и туда, и к тебе домой. Нигде ничего.

Он закусил губу.

- Ладно. Но ты уж проследи, пожалуйста, и дальше.

- Долго тебя не будет? Когда вернешься?

- Не знаю, - буркнул он. И её голос сразу стал другим.

- Пит, ты с той девушкой?

- Да, - вздохнул он. - Она мне помогает.

- Ох, милый...

- Это ничего не значит.

- Мне она не нравится. Не знаю почему. Наверное, это ревность. Понимаешь, милый, я тебя люблю.

- Нет, не любишь, - возразил он.

Она молчала.

- Элис?

- Да.

- Мне нужно ещё несколько дней. Пожалуйста, не говори никому, где я. Когда я вернусь, мы обо весь поговорим. И постараемся все уладить.

- Ладно.

- Спасибо, Элис. Я серьезно.

- Пит, береги себя.

Она первой повесила трубку. Он ещё долго не мог успокоиться. Не совершил ли он ошибки? Но, с другой стороны, звонок дал шанс узнать новости...

В коридоре его поджидала Серафина.

Глава 10

Она сердито его оглядела, потом взяла за руку, и они двинулись по коридору в ту сторону, куда ушли игроки в гольф.

- Ты должен был это сделать? - спросила она.

- Да. Я думал, так лучше.

- Но нужно быть благоразумным. Ты подвергаешь нас опасности, понятно?

- Элис ничего не сказала полиции.

- Ты уверен?

Он ни в чем не был уверен, но кивнул.

- Я сказал ей, куда направляюсь, но она сохранит это в тайне.

Только крепко сжатые губы да помрачневшее лицо выдавали её неконтролируемую ярость.

Они вернулись на летное поле, где перед огромными ангарами выстроилась дюжина самолетов. Вокруг открытой машины собралась кучка людей.

- Может, Ток прав? - холодно бросила она. - Может быть, ты просто глуп?

- Ничего не поделаешь, я поступаю так, как считаю нужным. - Я не раз просила тебя верить мне. Но ты не веришь.

- Ты никогда не говоришь того, что мне нужно знать. Ты не сказала, что Рамон Гомес - полицейский

- Тебе и не нужно было знать. Что тебе дало это знание, кроме лишней головной боли?

Он промолчал, решив не спорить.

- Мне очень жаль, что я тебя расстроил.

- Не забивай голову, - вот все, что он услышал.

Джонсон с подозрением уставился на них, когда они подошли к самолету. Серафина заявила, что следует поторопиться, но Джонсон возразил, что погода к юго-западу не слишком хороша и переночевать следует здесь.

- Мы должны пересечь границу сегодня, - твердо заявила Серафина.

- Я не могу лететь после захода солнца. Это слишком рискованно. Тем более над водой.

- Так нужно, - сказала она.

Через двадцать минут они снова были в воздухе. Курс вел на юго-запад, делая большую дугу вдоль берега Мексиканского залива ниже Гальвестона. Потом Джонсон взял южнее, и земля почти исчезла из виду. Серафина откинула голову назад, закрыла глаза и казалась спящей. Блеск глади Мексиканского залива врывался в маленький иллюминатор и обрисовывал её безмятежный профиль. Кул откровенно наблюдал за ней, изучая нежные, полные губы, плавную линию подбородка и шеи, тонкие завитки каштановых волос вокруг маленьких ушек. Ее руки в серебряных браслетах эпохи майя, спокойно лежали на коленях.

Кул на мгновение оглянулся назад и прислушался к равномерному гулу их единственного мотора. Он понимал причину нежелания Джонсона делать за день больше одного полета. Сам он раньше никогда не летал на таких маленьких самолетах, поэтому перкалевые крылья и размытый круг единственного пропеллера казались слишком ненадежной защитой от опасностей распростершейся внизу бездны.

В вечерней дымке растворился пограничный Браунсвиль. Подавшись вперед, Кул различил широкую грязную дельту Рио-Гранде и Матаморос на мексиканском берегу. В сумерках на земле загорались огни, и до него вдруг дошло, что он нелегально и благополучно добрался до Мексики. Только когда река осталась далеко позади, он понял, в каком напряжении пребывал, всматриваясь в небо в поисках патрульных самолетов. Теперь под крылом тянулось дикое побережье Тамаулипаса.

За голой береговой линией земля вздымалась складками высоко вверх. Джонсон щелкнул тумблером освещения щитка приборов, и Кул увидел его лицо, отраженное в овале ветрового стекла. На несколько мгновений тьма покрыла все, исчезли и земля, и море. Осталась лишь случайная одинокая светящаяся точка - индейская деревня на прибрежной равнине. У него закололо в глазах от напряжения, голова раскалывалась, и он позавидовал спокойному сну Серафины. Через какое-то время монотонный гул мотора и отсутствие каких бы то ни было объектов наблюдения навеяли на него сон, и Кул задремал рядом с ней.