Элизабет Эштон - Кузен Марк

Тут в дверь постучали, и в комнату вошла одна из горничных? Она поинтересовалась, получила ли мадемуазель подарки? Они были доставлены посыльным из города. Значит, цветы тоже были от Марка Триэрна. Горничной нетерпелось поскорее узнать подробности. Очевидно, она подозревала, что здесь не обошлось без тайного поклонника.

- Это от моего кузена из Англии, - пояснила Дамарис, и девушка была явно разочарована столь прозаическим объяснением. Другие воспитаницы также видели посыльного с цветами, и они дали собственную трактовку ее объяснениям.

- Кузен может быть и женихом, - сказала одна из юных француженок. Он что, влюблен в тебя?

- У нас в стране считается, что двоюродные родственики не могут жениться между собой, - кисло проговорила американка.

- А у нас во Франции это самое обычное дело, - прощебетала другая француженка. - Эх, был бы у меня кузен, который присылал бы мне букеты...

Дамарис не стала вдаваться в подробности и объяснять, какие именно родственные узы их связывали на самом деле; в конце концов, троюродный брат - это тоже родственник, хотя и не столь близкий, как двоюродный. Но в любом случае и даже несмотря на то, что у нее не было кольца, она почувствовала, что ее авторитет среди одноклассниц заметно возрос.

Каникулы подходили к концу, и Селеста вернулась, привезя с собой обещанные каштаны и жалуясь на то, что она едва не умерла от скуки: на праздниках в их доме было полно детей, но не было ни одного заслуживающего внимания мужчины.

- Ты не любишь детей? - удивилась Дамарис.

Селеста пожала плечами.

- Я хочу любви. Красивой любви; а с пеленками можно и подождать.

Она тут же заметила браслет на руке у Дамарис.

- Это от него? - спросила она.

- Да, от него, но не от того, о ком ты думаешь.

- А ты, Дамарис, как я погляжу, тихоня-тихоней, но себе на уме; и сколько всего у тебя ухажеров?

- Ни одного. Это от родственника.

- Какая скука! - протянула Селеста, тут же теряя всякий интерес к безделушке. Она привезла Дамарис приглашение от мадам де Вальмонд провести пасхальные каникулы в их замке. Это приглашение надлежало передать опекунам Дамарис, хотя сама девушка, которой к тому времени уже исполнилось девятнадцать, считала подобную формальность совсем необязательной, но она все еще не была уверена в своем финансовом положении. Насколько она понимала, деньги, присылаемые ей мистером Престоном, шли из предназначавшегося ей наследства, и, возможно, когда она вернется домой, он позволит ей самой распоряжаться ими. Однако мадам Леберн ни за что не позволит ей отправиться в гости без его на то разрешения. В душе Дамарис надеялась, что он предложит ей провести каникулы в Корнуолле, потому что ей уже давно пора познакомиться, наконец, с кузеном Марком, который, похоже, не проявлял никакого интереса к своей будущей жене. Однако, когда от мистера Престона пришел ответ, то оказалось, что он совсем не возражает против поездки в Вальмонд. Что ж, выходит, что ей и в самом деле придется целый год безвылазно провести за границей, а уж коль скоро она сама согласилась на это, то нужно держаться и терпеть. Но в душе Дамарис была убеждена, что она и так уже научилась всем великосветским премудростям и вполне может соответствовать требованиям кузена Марка, а потому вовсе необязательно продолжать тратить деньги на подобную ерунду типа школы изящных манер. Хотя, с другой стороны, до окончания года оставалось не так уж много времени, всего один семестр, а потому устраивать скандал не было никакого смысла.

И все же настроение ее значительно улучшилось, когда одним ясным весенним утром они вместе с Селестой отправились в Савой, куда их должна была доставить специально арендованная машина. В лучах солнечного света озеро казалось оброненным на землю шелковым платком, а над укутанными снежными шапками горными вершинами, в небе над которыми не было ни единого облачка, возвышалась громада Монблана. Они пересекли границу, где сотридники таможни лишь мельком взглянули на их чемоданы, после чего дорога пошла в гору, минуя небольшой городок Тонон, расположенный на берегу озера, затем по обе ее стороны раскинулись просторные луга, а она уводила все дальше и дальше, исчезая в лесах, над которыми кое-где виднелись острые вершины серых скал. На склонах холмов виднелись небольшие сельские домики с покатыми крышами, а внизу бурлила и пенилась на перекатах полноводная река.

Издалека Шато де Вальмонд казался настоящим сказочным замком с башенками, каждая из которых была увенчана островерхой крышей со шпилем. Он стоял на вершине пологого, поросшего лесом холма, у подножия которого, на берегах реки раскинулась деревня. Дамарис восторженно воскликнула при виде этого великолепия, но Селеста лишь пожала плечами.

- Конечно, со стороны он выглядит довольно живописно, но из-за сквозняков и сырости жизнь в таком доме превращается в настоящую пытку. Лично я предпочитаю современные здания из стекла и бетона. Хорошо хоть водопровод есть, и на том спасибо.

Машина преодолела крутой подъем и остановилась на посыпанной гравием дорожке перед замком. По другую сторону от дороги виднелись остатки некогда великолепного сада, сходящего ярусами по склону; фасад дома выходил окнами на долину, откуда они только что приехали, и за которой до самого горизонта раскинулись дремучие леса.

Дамарис вышла из машины, полной грудью вдыхая чистый воздух, напоенный смолистыми ароматами сосновой хвои. В это мгновение тяжелая парадная дверь дома распахнулась, и навстречу девочкам вышла сама мадам де Вальмонд. Это была хрупкая женщина, в темных волосах которой уже виднелась седина. Она была мала ростом, но держалась с достоинством и очень уверенно. Вслед за ней из дома выскочили две огромные афганские борзые. Их палево-желтые шкуры блестели на солнце, а на узких длинных мордах застыло неприступно-аристократическое выражение.

- Эй, привет! Наполеон! Жозефина! - воскликнула Селеста, в то время, как собаки чинно устремились к ней, виляя своими мохнатыми хвостами. Селеста потрепала каждую из собак по голове, и они приняли этот знак внимания с полным равнодушием. Дамарис подумала о том, что если бы она вернулась домой, то Трис и Золь обязательно кинулись бы к ней навстречу, заходясь в радостном лае. Вспомнив о них, она невольно вздохнула.

- Так значит, вместо того, чтобы поздороваться с маман ты будешь целоваться со своими собаками? - спросила мадам.

Селеста рассмеялась и наклонилась, чтобы поцеловать мать. Дамарис заметила, что хотя мадам де Вальмонд была гораздо ниже дочери, но все равно мать и дочь были очень похожи - все те же большие карие глаза и темные волосы.

- Просто они подошли первыми, - объяснила Селеста. - Маман, знакомься, это Дамарис.