Валерия Вербинина - Похититель звезд

– Ну, это не первое странное самоубийство, о котором я знаю, – задумчиво промолвила Амалия. – Вам удалось узнать что-нибудь новое?

– Вздор, – фыркнул фон Лихтенштейн, – чистый вздор! Как я и предполагал, все дело не стоит выеденного яйца. Оказывается, богемский кронпринц покончил с собой, и теперь все они там дрожат, как бы правда не вылезла наружу. Объявили зачем-то, что он умер от чахотки, доктор Брюкнер – вот ведь осел – с готовностью подтвердил, что так оно и было. Кстати, насчет доктора Брюкнера. Он должен был приехать вчера вечером, но почему-то не приехал. Как вам такой поворот нравится?

– Совсем не нравится, – отрезала Амалия. – Но еще меньше мне нравится то, что братья Хофнер вчера пытались убить моего соотечественника, поэта Нередина. Передайте Эстергази: если он еще раз позволит себе что-то подобное, я сразу же напишу письмо куда следует, и их хваленая тайна окажется на первых полосах всех европейских газет. Нередин совершенно постороннее лицо!

Рудольф нахмурился:

– Ну, если Эстергази счел Нередина вашим человеком…

– Это не так, – возразила Амалия.

– Тогда получается, что вчерашнее покушение и сегодняшнее – звенья одной цепи, – буркнул Рудольф. – И я не знаю, верите вы мне или нет, но мне это совершенно не по душе.

– Значит, в воду меня столкнул Альберт Хофнер? – спросила Амалия.

Граф фон Лихтенштейн с недоумением воззрился на нее.

– Вряд ли такое возможно. Он повез тело брата обратно на виллу, а та находится в совершенно другой стороне.

– А не мог Альберт обмануть вас и вернуться сюда каким-то кружным путем?

Рудольф покачал головой:

– По правде говоря, Хофнер был не в том состоянии, чтобы предпринимать что-либо. Они с братцем были неразлейвода.

– Хорошо, Альберт не мог этого сделать, – сдалась Амалия. – А блондин?

– Что за блондин?

– Который бродит возле санатория. Он ведь человек Эстергази?

– У Эстергази больше не осталось здесь людей, кроме Альберта Хофнера, а тот рыжий, – проворчал Рудольф. – Честное слово, я не знаю, о ком вы говорите.

Амалия вздохнула:

– Допустим, просто здесь был какой-то гуляющий. Но кто же тогда… – Она вдруг нахмурилась. – Ах, щучья холера! Я совсем забыла о другом деле!

– О безутешном вдовце? – Рудольф аж подскочил на месте. – Думаете, мерзавец и впрямь находится в санатории?

– До сих пор была не уверена, но если это так… Получается, я каким-то образом выдала себя, и негодяй понял, что я его ищу. И решил от меня избавиться.

Рудольф кивнул:

– Я говорил с фройляйн Емельяновой, и она почти уверена, что вас толкнул какой-то мужчина. Но все произошло так быстро, что она не успела ничего толком заметить. Кроме того, сильно испугалась и сразу же побежала звать на помощь. Конечно, это было самое разумное, что она могла сделать.

– А когда вы были на берегу, вы никого не видели? – спросила Амалия.

Рудольф покачал головой:

– Я бы непременно запомнил. Хотя лучше всего, дорогая кузина, я запомнил кулак бравого офицера, который въехал мне в физиономию, когда я отказался лезть в воду. Вы не поверите, но Уилмингтон с трудом оттащил его от меня. Кажется, шевалье и впрямь к вам неравнодушен.

– Вы очень догадливы, кузен. – Амалия улыбнулась.

– Любовь… – вздохнул Рудольф. – Черт возьми, дорогая кузина, я ведь тоже кое-что знаю о ней, хотя некоторые циники и говорят, что она – всего лишь обмен двумя фантазиями.

– И кто же так сказал? – поинтересовалась Амалия. – Кажется, я где-то читала, но автора не помню.

– Шамфор, – пояснил Рудольф. – Ларошфуко, на мой вкус, все-таки простоват, у него сплошные сравнения: любовь похожа на это, тщеславие подобно тому, и так далее, до бесконечности. А вот Шамфор… Нет, вы только посмотрите, кошка опять нахально лезет в дверь! И чем вы ее приворожили, дорогая кузина? Ума не приложу!

– Поговорим серьезно, Рудольф, – попросила Амалия.

– Я весь внимание, – сразу же отбросил шутки в сторону немецкий агент.

– Вокруг пропавшего письма творится что-то очень странное, – начала Амалия. – Эстергази вам сообщил имя того, кто его отправил?

– Я-то понял, что отправитель письма уже мертв, – угрюмо ответил Рудольф и вслед за тем пересказал Амалии то, что ему удалось узнать от графа.

– На первый взгляд, – продолжал он, – все смахивает на шантаж. Но, если хорошенько поразмыслить… – Фон Лихтенштейн пожал плечами. – Хотя что там может быть, кроме шантажа?

Амалия нахмурилась:

– Рудольф, а вам не кажется, что граф Эстергази лжет?

– В каком смысле? – удивился немец. – Что самоубийство кронпринца тут вовсе ни при чем?

– Что мы вообще знаем о кронпринце Руперте? – вопросом на вопрос отреагировала Амалия.

– Единственный сын королевы Елизаветы, покровительницы искусств, которая в своем отечестве куда более популярна, чем ее супруг, – начал Рудольф. – Что еще? Двадцать пять лет, увлекался охотой, был женат на принцессе Стефании, с которой не ладил…

– А с кем он ладил? – спросила баронесса.

– Вы имеете в виду, была ли у него дама сердца? – хмыкнул ее кузен. – Странно было бы предположить, что кронпринц такой державы чах без женского внимания. У него был роман с графиней Фекете, а она дочь герцога Савари и, кстати, когда-то лечилась здесь, в санатории. Потом с принцессой Евгенией, с некой Мари д’Эвремон, с балериной Недвед, с дюжиной актрис, если не с сотней… Все, молчу, молчу! – быстро добавил граф, увидев, как сверкнули глаза Амалии.

– Это не смешно, – возразила Амалия. – Посудите сами: с женой, которую больше не любил, он фактически разошелся, но без женского внимания все равно не остался. Кто станет сводить счеты с жизнью из-за человека, которого не любит?

– А, так вы о причине его поступка? Должен сказать, и впрямь выглядит странно. Я имею в виду, что у коронованных особ есть при желании тысячи способов, чтобы месяцами не встречаться со своими супругами.

– Вот именно, Рудольф, – тихо проговорила баронесса. – Но что, если речь на самом деле идет вовсе не о самоубийстве?

Кузен открыл рот, да так с раскрытым ртом и остался.

– Нет! – наконец ожил немецкий агент. – Вы что, имеете в виду убийство? Убийство кронпринца Руперта?

– На такую мысль меня навели две детали, – пояснила Амалия. – Первое: утром того злосчастного дня кронпринц был весел и доволен, а вечером ни с того ни с сего покончил с собой. И второе. Свидетель видел в коридоре барона Селени, который нес окровавленную тряпку. Кронпринц стрелял себе в сердце, и крови было совсем немного. Откуда же тогда кровь на тряпке?

Рудольф молчал.

– Более того, – добавила Амалия, – тело сразу же перенесли в спальню и даже мать не пустили туда, где произошло предполагаемое самоубийство. Почему? Что именно хотели скрыть?