Эльвира Барякина - Дикая Морковка

— Ну что, настало время реванша?!

Санька сжала губы.

— Смотри, последние трусы не продуй!

— Не боись!

Первой опять ходила она, потому что из-под дурака-Андрюшки.

— Валет! — отчаянно выложила она под Вадика свою самую приличную карту.

— Король! — отбился Вадик и приготовился к всеобщему нападению. Андрюшка чуть-чуть понападал, и Вадик взял целую горсть карт.

Почти во все оставшиеся ходы под Саньку она тоже брала. Андрюшка на это произносил «хо-хо», а Вадик отягченно вздыхал. На пятый раз она не выдержала, плохо взглянула на Андрюшку и заявила:

— Что радуешься? Даже если я продуюсь в пух и прах, я-то разденусь, мне-то без разницы, а вот как вы будете себя чувствовать рядом с голой женщиной…

— Так мы что, совсем обнажаемся? — понял вдруг Вадик.

— А как же! — подтвердил Андрюшка. — Бог нас, кстати, голыми создал. Так что нечего тут краснеть. А ты, Сань, не бойся, твой стриптиз мы переживем!

До стриптиза не дошло, но раза четыре подряд Санька почему-то продулась. Оставшись в трусах и футболке, она ни капельки не замерзла, а наоборот разгорячилась. Теперь ей уже было все равно, и даже хотелось продолжить раздевание, чтобы покорить юношей своей прекрасной фигурой, но тут ей такая карта поперла!

Все вошли в раж, лихорадочно раздавали карты, хватали их и начинали со шлепаньем выкидывать на перевернутую кастрюлю. В этот раз проиграл Андрюшка. Он сидел, надув губы, и задумчиво посматривал на палец правой ноги.

— Может, не надо его мучить? — спросил Вадик, как-то даже побледнев.

— Ну уж не-ет! — запротестовала Санька. — Он сам это придумал, так что пускай! Впредь будет неповадно!

Андрюшка вдруг влез в свои тапки и направился к горе мисок, аккуратненько прикрытых марлечкой. Выудив с самого дна свою, с попугайчиками, он вернулся назад и приготовился выполнить раздевательный долг. Санька поняла, что Андрюшка решил снимать плавки под прикрытием попугайчиков. Это, конечно, тоже было забавно, но, посмотрев еще раз на миску, она изобрела другое — супер-бартер.

— Андрюша, — позвала она внезапно потеплевшим голоском, — а давай лучше меняться: ты мне свою посудину, а я тебе «гестаповку».

— Нашла дурака! — угрюмо буркнул он. — Даже и не надейся!

— А тогда-а… снимай плавки без всяких прикрытий!!! Мы же не договаривались про них, да, Вадь?

После недолгой, но трагической борьбы Андрюшка выдал ей свою миску. Санька тщательно осматривала выигранный приз и выспрашивала о свойствах его теплопроводности. По всему выходило, что она совершила очень и очень удачную сделку. Андрюшка же мучался, глядя на «гестаповку» и вслух горевал, что теперь спалит из-за нее все волосы на коленках. Представив себе эту картину, Санька залилась смехом. За это Андрюшка схватил ее поперек живота и отправил спать, дабы она не смела «отвлекать приличных людей от долга и дежурства».

А Вадик еще долго сокрушался: у них в лагере совершено убийство, а этим двоим — хоть бы что! Но себя он винил тоже: идти у них на поводу было просто недостойно.

Прошло несколько дней, и обед в конце концов стал скуден до безобразия. Все это время народ ничего не делал, маялся и думал о покойнике, сиротливо лежащем в склепе. К нему так никто и не наведался: все боялись увидеть разложившийся труп.

Постепенно мысль о смерти начальника заглушалась более насущной проблемой: как бы самим не сыграть в ящик. По мере того, как спасение все не приходило и не приходило, наружу стали выползать застарелые неприязни и конфликты: Ася вечно выясняла отношения с Гагариной, Санька нападала на Серегу, Сальери давил всем на психику мрачными прогнозами…

Какое-то время народ надеялся, что, может, Костик как-нибудь найдет выход из сложившейся ситуации. С него не спускали глаз, следили за каждым шагом… Но он и не думал стремиться к цивилизации. Ему и тут было хорошо. Совершив набег на общественную кухню, он изъял кое-какую посуду и продукты и теперь преспокойненько загорал, купался в море и веселился, глядя на несчастных археологов внизу.

…У Саньки было препоганейшее настроение: у нее кончились сигареты. И в основном из-за того, что у Андрюшки они кончились еще раньше, и ей пришлось сердобольно с ним делиться. Доев свою обеденную порцию, она ожесточенно выскребала еду со дна миски и думала о том, что в скором времени узнает, что такое голодный бунт. Похоже, всех остальных занимали те же самые безрадостные мысли.

— Достоверно известно, что человек может прожить без еды… э-э… тридцать дней, — как-то уныло сказал Мухин сидящему на агоре народу. — А за тридцать дней нас кто-нибудь найдет.

— Достоверно известно, что ты дурак, Мухин! — тут же отозвался Сальери. — Ты тридцать дней точно не выживешь. В тебе мало питательных веществ. По-моему, здесь есть шансы только у меня и у Каши — мы с ним упитанные и можем долго голодать за счет внутренней энергии. А вы все помрете!

Археологи восприняли слова Сальери очень плохо.

— Хрена собачьего! — заголосила Рая. — Я тебя еще на сто мильёнов лет переживу!

— И я переживу! — тут же подхватила Санька.

И быть бы Сальери битому, если бы вдруг все не почуяли аромат чего-то очень знакомого и любимого. Головы как одна задрались вверх, ноздри затрепетали…

От костра Костика поднимался дымок. Он что-то варил в своем чайнике, и, судя по запаху, это «что-то» было очень вкусным и рыбным.

— Откуда он раздобыл здесь еду? — проронила удивленно Гагарина.

Глаза ее голодно блестели, слюнки грозили поддаться рефлексу Павлова.

— Наверное поймал, — предположила Алена.

— А как? У него что, удочки есть?

— Откуда я знаю?!

И никто не знал. С высоты Костик уже давно заметил пристальное внимание к своей персоне и решил чуть-чуть поупиваться местью.

— Эй вы! — крикнул он весело. — Что, лопать охота?

Народ безмолвствовал. Каждый ненавидел подлого Костика всем сердцем, но что можно было поделать?

— Слушайте, — торопливо зашептала Алена, поглядывая на него из-под руки, — мы должны узнать, где он берет еду. Потом мы как-нибудь с ним справимся, что-нибудь придумаем… В конце концов нас родственники хватятся и пришлют за нами, а пока главное — не протянуть ноги. Придет помощь — мы его схватим… А сейчас…

— Ты что, предлагаешь пойти к нему на поклон? — в негодовании спросил Серега. — Он же убийца! Он нас всех отравит!

Саньке из принципа очень хотелось ему возразить, но она была как назло с ним согласна. Зато возразила Алена:

— Не отравит! Я буду готовить на всех, и ему всегда будет доставаться первая миска.

— Это унизительно! — не унимался Сергей.

Но Алена уже все для себя решила:

— У меня ребенок, и я не могу рисковать его жизнью. А у Костика, между прочим, ружье! Он может охотиться и добывать пищу. По-моему, в такой ситуации надо не политес разводить, а думать о выживании! К тому же он ни в чем не виноват.