Александр Щёголев - Ночь, придуманная кем-то

— Убери кипяток, ребенка ошпаришь!

Она поставила чайник на диван, прямо на покрывало. Сразу стало легче, и через шесть секунд общество в полном составе освободило помещение. Сумку нес Адам Олегович.

— Понимаешь, сынок, — объяснял он по ходу, ничуть не сдерживая свой широкий бас. — Она мне сказала, что газетку можно и на службе почитать. Ох, не знаете вы, какая у меня служба! — мгновение в нем клокотала пережитая обида. — Они же ненавидят меня, толкутся целый день в кабинете. А вы говорите, газету… — Гость остыл вместе с последним многоточием.

Зато вдалеке зашумела сливаемая вода. В коридоре появился Андрей Петрович.

— Кому-то плохо? — встревожено спросил сосед. Закономерный вопрос: он ведь врачом был. И не каким-нибудь, а настоящим, врачом по призванию, готовым оказать человеку помощь когда угодно. Еще он был в пиджаке, надетом на голое тело. Еще он был бодрым и встрепанным.

— Нет, нет! — мурлыкнула мать, делая вид, что ей совсем не плохо. — Спасибо, Андрей Петрович, все в порядке.

— Целую ночь по квартире кто-то ходит, кричит. Никак не могу заснуть. Нервишки вдруг зашалили…

— А вы-то чего ходите? — звеняще спросил Александр.

— Я тебя умоляю… — бессильно сказала мать. Впрочем, Андрей Петрович не рассердился:

— Я? В туалет хожу, а что?

Ответом был скрип открываемой на лестницу двери, тогда он пробормотал: «Спокойно ночи» и исчез.

Мать наклонилась к сыну, поцеловала его в лоб:

— Будь умницей, ложись спать.

Хотела еще что-то добавить, глядя на Александра сухими тоскливыми глазами, но не нашлась.

Взрослые вышли на лестницу. Он вышел следом, оперся грудью о перила. Мужчина и женщина начали спускаться пешком, забыв про лифт. Он смотрел. Женщина оглядывалась. Уже с пятого этажа она громко посоветовала: «Иди домой, замерзнешь!» Когда взрослых не стало, он сел на ступеньку и подумал: «Ну и замерзну, невелика потеря». Затем положил голову на чугунный узор ограждения, с наслаждением впитав холод пылающей щекой. И продолжал думать, закрыв для удобства глаза: «Все, буду здесь Игоря ждать. Игорь обещал скоро вернуться… Или пойти пожрать, что ли? Суп можно разогреть, котлеты… Жанна котлеты лучше всех делает, потому что мясо сама на мясорубке крутит. Для Игоря старается, зараза, все для него делает, гада…» Он собрался было встать, и он бы точно встал — собственно, уже почти разжал слипшиеся веки, — если бы вдруг ступеньки не провалились куда-то.

— А вот там ты вчера от контролера сбежала, — сказал Игорь и махнул рукой вдоль пересекающей проспект улицы.

— Не вчера, а позавчера, — поправила его Жанна. — Вечно ты путаешь.

Проспект был мокр и пуст. Ветер бесцеремонно толкался сзади. В паутине проводов над головами раскачивались равнодушные лампы, многократно отражаясь в асфальте, отражаясь и в черных зеркалах оконных стекол. С неба сыпалась скудная влага. Светофоры пульсировали желтыми огнями, синхронно по всему проспекту. Шуршали шинами редкие автомобили, моргая на поворотах — единственное, что еще жило в этом царстве мертвых. Ни обнаглевшие грабители, ни изверги-хулиганы за двадцать минут пути так и не появились, несмотря на ежедневные телепредупреждения. Ночной Петербург был молчалив и фантастически ирреален.

Идти оставалось один квартал — минут пять.

— О чем ты все время думаешь? — спросила Жанна, заглянув Игорю в лицо. — Какой-то странный ты стал, — она зябко съежилась и пожаловалась. — Ветер дурацкий…

— Я думаю о том, что ворота остались открытыми, — соврал он. — Вдруг кто-нибудь в институт забредет?

— Ерунда. Хуже, что дежурный на кафедре сидит. Что нам с ним делать, не представляю. Вдруг он вообще дверь сломает?

— Пусть ломает, ему же первому плохо будет. В конце концов, кто человека убил, мы или он! — Игорь храбро возвысил голос.

— А если не он убил?

— Ну, не привиделось же мне… — герой моментально скис. — Слушай, давай ему на кафедру позвоним? Поговорим в спокойной обстановке. Вопросики ему зададим, послушаем, о чем он нас спросит… Во, как раз телефонная будка!

— Не валяй дурака, из дома позвонишь. Холодно же.

— А может, в милицию его сдать? Сообщить по «ноль-два»…

— С ума сошел! — испугалась Жанна. — Какая милиция? В институте труп, дома у соседей труп, и везде тебя ищут!

Игорь не ответил. Только пошмыгал носом, звонко и трогательно, потом утерся без платка и украдкой сунул испачканные пальцы себе в карман.

— Я вот еще о чем думаю, — он снова начал врать. — Предположим, этот тип действительно дежурный по фамилии Сидин. А кто тогда был второй? Ну, который в занавеску завернутый… И главное, тому, второму тоже зачем-то понадобился мой телефон! У Сидина — моя папка, у начальника ОПО — адрес дачи. Такое ощущение, что в институте каждый подлец меня знает… — Говорить было трудно, потому что ни о чем подобном он, конечно, не думал. Никчемные эти звуки предназначались для того лишь, чтобы убивать молчание, чтобы тянуть время, чтобы спасать рассудок.

— Да, — подтвердила Жанна, натянуто улыбнувшись. — Ты многим в институте нужен. Мне, например, очень-очень, — и на секунду прижалась к нему.

— Спасибо… — непонятно отозвался он. — Вон наше парадное, почти добрались.

Парадное располагалось сразу после болтающейся на ветру перекошенной таблички, обозначающей автобусную остановку, но чуть-чуть не доходя до углового эркера. Было видно, как из дома кто-то вышел.

— По-моему, там твоя мать, — неуверенно сообщила Жанна, кивая вперед.

Игорь затормозил. Висящая на руке спутница затормозила вместе с ним. Мгновение он всматривался, и вдруг утянул ее под арку — в подворотню.

— Мать с каким-то мужиком, — подтвердил он, удивленный. — Садятся в машину…

Хотя и без слов было видно. Через минуту проспект вновь опустел, возвратившись в исходное состояние.

— Ну что, пойдем? — спросила Жанна.

— Подожди, пусть отъедут подальше.

В подворотне убийственно дуло.

— Жанна, — позвал Игорь.

— Да? — откликнулась она.

Язык не слушался, но говорить было необходимо. Заноза, застрявшая в больном рассудке, мешала жить.

— Почему ты оставила меня в институте?

— Что? — Она подняла к нему голову, посмотрела ему в глаза, часто моргая.

— Почему ты не пустила меня на дачу?

И сразу стало легко. Заноза выскочила из раны.

— Ты чего, мы же вместе решили! — с невыносимой фальшью в голосе удивилась Жанна. Она мучительно поежилась, содрогнулась всем телом. — Игорь, пошли домой, а то я скоро умру от холода.

— Ну я же помню, как было дело, — возразил он, пропустив ее страдания мимо себя. — Утащила меня за сцену…

Она опустила взгляд. Долго держала паузу. А может, недолго. Ветер теперь обдувал и сзади, и спереди, со всех сторон разом, поэтому секунды были бесконечными, унылыми, такими же ирреальными, как город вокруг. Она вздохнула: