Александр Щёголев - Ночь, придуманная кем-то

(Все, я его раскусил! Он специально гадостей накручивает, чтобы себя выгородить! Он врет, врет!.. Комната по-дурацки крутится. Люстра почему-то в глаза светит — очень странно. Я хочу отвернуть голову от света и вдруг утыкаюсь носом в вонючий ковер.)

ДЯДЯ ПАВЕЛ (кричит где-то наверху). Штерн! Ште-е-ерн! Принесите скорей воды!

(Во рту у него, что ли, пересохло? Или ему таблетку какую-нибудь запить приспичило? Так меня бы попросил, я бы принес…)

Сегодня мальчик спал на тахте старшего брата. Он ненавидел свою низенькую визгливую раскладушку, потому что та откровенно ненавидела его. Он ненавидел свой угол, отгороженный шкафом, потому что там прошла треть его жизни. Почему он любил место, где проводил ночи брат, было неизвестно. Впрочем, он занял это место, не утруждая мозг поисками самооправданий — просто не хватило сил дойти до раскладушки, а тахта оказалась ближе всего от двери.

Мальчик спал. Неразобранная постель гармонично сочеталась с верхней одеждой, которую он не успел с себя снять. Голова сползла по покрывалу с бугорка, образованного подушкой, в щель к самой стене и упиралась теперь очками в полоску искусственного коврика. Очки мальчик тоже не успел снять. Типичное городское существо четырнадцати лет — веснушки, школьные штаны, шмыгающий нос…

Наверное, он видел интересный сон. Или сошел наконец с ума? Когда женщина села рядом с ним, он ясно пробормотал:

— И тогда я убил этого умника…

Потом привстал на локте, распахнув взрослые глаза.

— Поешь, я тебе разогрела, — сказала женщина.

В руке она держала тарелку. Тарелка дымилась, пахла. О-о, жареная картошка с котлетой! Хлеб с маслом. Чуть-чуть квашеной капусты…

— А ты? — сонно спросил мальчик.

— Я уже. Ты спал, ничего не слышал.

— Сколько времени?

Женщина равнодушно посмотрела в окно. Там был двор — во всех подробностях. Там было светло.

— Наверное, уже день. Сашуля, я не знаю, у нас часы повставали, мы же вчера не заводили, — она смотрела, не отрываясь, на ржавые карнизы. — Я так долго с Будапештской ехала, обидно…

— Почему с Будапештской? — удивился мальчик. — Мы же на Обводном канале были!

Она погладила его по спине, спустившись пальцами до самого низа, — естественным, очень родным движением. Почти, как Игоря. Поставила еду к нему на подушку:

— Остынет, а?

Он послушно сел и взял вилку.

— А Игорь где?

— Не бойся, с Игорем все в порядке, — женщина отвернулась.

Было как-то странно. «Что в порядке?» — подумал мальчик, запихивая внутрь себя котлету. Жареный комок фарша отозвался волнами уверенности в завтрашнем дне. Вкусно Жанна готовит, нельзя не признать. Но зачем она разбудила его? Неужели только для того, чтобы накормить? Смешно. Человек ночь не спал, в результате — голова гудит, глаза режет, и вообще, приятных ощущений мало после такого режима. Странно и смешно. Он хотел было рассказать ей, что недоразумение разъяснилось, что Игорь никакой не стукач, но вдруг вспомнил…

Мальчик вспомнил все.

Женщина сбросила тапки и полезла к нему на тахту, перешагнув коленями через его импульсивно поджавшиеся ноги. Прямо так, в грязных джинсах, не жалея чистое покрывало. Ей было можно, она ведь это покрывало и стирала вместе с другими тряпками Игоря. Легла у стенки, уютно втиснувшись в свободное пространство, и обняла мужское тело перед собой. Запросто. Будто ничего не случилось. «Конечно, она же не догадывается, что я про нее догадался, — растерянно подумал мальчик. — Точнее, не я, а дядя Павел. Как ей об этом сказать? Как спросить?..» Мозги отказывались ворочаться, веки неудержимо сползали на щеки. Существо, поместившееся сзади, обжигало спину. Уже не было ни странно, ни смешно, хотелось упасть в подушку и умереть.

— Сашуля, от меня случайно ничем плохим не пахнет? — возобновила женщина беседу.

— Вроде нет.

— Помойка проклятая… Я как пришла, руки мыла, мыла. И все равно кажется, что воняет.

При чем здесь помойка? Мальчик дожевал то, что оставалось во рту, не чувствуя вкуса, затем спустил на пол почти полную тарелку. Женщина встревожено привстала:

— Тебе нехорошо?

Он молча помотал головой.

— Ты так жутко бредил, когда просыпался, что я чуть обед не уронила. Знаешь, что ты мне сказанул? «Я, — говоришь, — убил этого умника».

Мальчик неподвижно смотрел в потолок. И больше никуда. Взгляд влево, взгляд вправо — считать попыткой к выяснению отношений.

— У меня детектив придумался, — объяснил он. — Сам собой, честное слово. Перед тем, как я заснул. Ты мою фразу неправильно сказала, надо было: «И тогда я убил этого умника». Этой фразой заканчивается. На последней странице тот, который расследует хитрое убийство, случайно разоблачает главного героя, который якобы просто наблюдал за расследованием. Но в этот момент они в лесу, без свидетелей, поэтому главный герой опять выкрутился.

— Что за убийство? — честно заинтересовалась женщина.

— Кто-то вызвал милицию, сказал, что в одной квартире непонятный шум. Милиционеры приехали, стали трезвонить в дверь и одновременно убили хозяина квартиры. Потому что хозяина сначала усыпили, а потом привязали к нему провода от электрического звонка. В конце выяснится, что это главный герой и вызвал милицию. А называется «Тайны электричества». Записать надо, забуду…

Она вздохнула о чем-то своем, невысказанном:

— Электричество… Уникальный ребенок, зачем я тебя разбудила, дура? Спал бы, видел бы свой детектив…

Замолчала.

Да, она зря меня разбудила, кивнул мальчик потолку. Как теперь спросить ее? Как решиться? Какой наводящий вопрос отыскать?.. Потолок, увы, не мог предложить ничего конкретного.

— Ты что-то сказал? — напряглась женщина. — Губами странно шевелишь.

— У Игоря повесть напечатана.

— Ну и что?

— Дядя Павел раскопал, что это майор ему помог напечататься, вот и отомстил предателю. Но ведь Игорь не знал ничего.

Женщина сразу поняла. Потому что дернулась. Потому что застонала.

— Это я виноват, — продолжил мальчик, страдая. — Зря я тогда рассказал…

— Ну что ты такое сочиняешь, Сашенька, ты-то в чем виноват? — на мгновение она прижалась к партнеру по тахте.

— Это я продал Игорю идею про болезнь, — объяснил тот. — Ну, когда человек не может не красть, постепенно сходит с ума, а потом начинает убивать. Еще в пятом классе. Мы тогда с одним корешом все время в гардероб бегали, значки с чужих пальто снимали, по карманам шарили. Прямо зараза какая-то на нас напала, не остановиться было. А он взял и повесть написал.

— Подожди… — женщина даже привстала от удивления. — Значит, «Клептоманию» придумал ты? Не Игорь?

Она села, обхватив руками колени. Она взглянула из-под челки, склонив голову на бок. Невообразимо красивая. Оттого, наверное, что кровоподтек был на другой стороне лица.