Сергей Костин - РАМ-РАМ

Он явно хотел поклониться своему кумиру.

— В другой раз, — мягко отказался я. — Давайте попробуем до темноты добраться до Агры.

— Мы выехали из Джайпура? — спросила Маша.

— Почти. За этими домами уже начнутся поля.

Из прилегающих к дороге холмов мы выбрались на чистое место. По веренице скопившихся на дороге машин, я сразу понял, что впереди был полицейский пост.

Мы уткнулись в грузовик, на брызговике которого была изображена большая синяя башка с рогами, клыками и вываленным языком.

— Зачем он нарисовал над колесом черта? — спросила Маша.

Умница! Мы не должны были выдавать своего волнения.

— Это не черт, это такой демон, Кал. Он охраняет от плохих людей, — пояснил Барат Сыркар.

— А почему на другом брызговике глаз?

— Где глаз?

Барат Сыркар явно тянул время — он просто не знал ответа.

— Ну, вон он — глаз!

— А, это! Это так, для красоты.

В исполнении нашего водителя это звучало так: «Форрда бьюти!» Но мы уже привыкли.

Мы обсуждали художественные достоинства рисунков и текстов этого передвижного музея, но мысли у меня блуждали в другом месте. Что могли сделать полицейские? Убедившись, что мы — те, кого они ищут, они под каким-либо предлогом задержат машину и вызовут людей в штатском. Официально предпринять что-либо против нас было невозможно. Документы у нас в порядке, законов мы не нарушали. Они, скорее всего, придерутся к нашему водителю и попросят подъехать ненадолго в участок. А дальше что? Ну, побеседуют с нами по душам, задавая каверзные вопросы. А потом?

Но это официальная линия поведения. Если бы контрразведчики собирались придерживаться ее, они вряд ли стали бы стрелять в нас с Машей среди бела дня. Нет, похоже, эти люди настроены решительно! И как тогда они поступят с нами? Похитят? Ну, для начала?

Однако дальше произошло следующее. Мы черепашьим шагом доехали до поста. Он представлял собой полицейскую машину, стоящую на грязной обочине перпендикулярно к дороге. Грамотно, — чтобы можно было мгновенно броситься в погоню в любом направлении. Один из троих полицейских в темно-синей форме обошел нашу Tata и нагнулся к водителю. Из их короткого обмена репликами я понял лишь слово «Агра». Потом Барат Сыркар показал свои права.

Полицейский наклонился еще ниже и сквозь открытое водительское стекло внимательно посмотрел на нас с Машей. Он что-то сказал, явно для передачи нам — возможно, он хотел взглянуть и на наши паспорта тоже. Барат Сыркар что-то ответил полицейскому. Тот вгляделся в нас, кивнул и вернул его права.

Мы тронулись.

— Что произошло? — спросил я Барат Сыркара.

— Из Городского дворца украли серебряную чашу, украшенную драгоценными камнями. Подозревают европейских туристов.

Нормальная версия!

— Он хотел посмотреть наши паспорта?

— Да, но я ему сказал, что мы совсем недавно здесь проезжали. Он посмотрел на вас и сказал: «Да, я помню!»

Я расхохотался. Это была психологическая разрядка.

— Но он же не мог нас помнить!

Я обернулся к Маше — она тоже улыбалась с облегчением.

— И зачем вы сказали, что мы там уже проезжали? — продолжил я.

— Он не мог вас помнить, мы там еще не проезжали, но ведь вы и чашу не воровали! — наставительно произнес Барат Сыркар. — Я всем нам сэкономил время.

Он был доволен собой: между губами снова открылось два ряда ослепительно белых зубов, темная, почти негритянская кожа собралась у глаз пучками мелких морщинок.

— Так советует поступать Хануман? — уточнил я.

— Хануман — это еще и военная хитрость, — заговорщицки подмигивая мне, подтвердил наш водитель.

Едва мы с Машей прошли через металлоискатели перед территорией Тадж-Махала, как услышали сбоку:

— Юра! Маша!

Мы оглянулись: нам энергично махали руками мои молодые израильские друзья — Саша и Деби. Пока я целовал Деби, а Саша целомудренно пожимал руку Маше, я искал глазами Фиму.

— А Фима уехал, — сказала Деби и засмеялась.

Саша крепко пожал мне руку и хлопнул по плечу. Вид у него с нашей последней встречи был заметно повеселевшим.

— Я вижу, дела у тебя наладились, — заметил я, когда мы парами — Маша с Деби, а мы с Сашей — двинулись по направлению к восьмому чуду света.

Саша покачал головой — ему до сих пор не верилось в свое счастье.

— Короче, все произошло ровно так, как вы говорили, — с места в карьер начал он. — Деби опять легла между нами, но лицом ко мне. Мы в ту ночь уже не были такими… Ну, мы выпили, конечно… Короче, мы с Деби поболтали шепотом, а как только решили, что Фима заснул, она перелезла ко мне под простыню.

Очень обстоятельный молодой человек! По-моему, ни одного движения не упустил.

— Но Фима не спал, — предположил я.

— Фима не спал. А потом — у нас даже еще ничего не было, мы просто целовались — вдруг вскочил и ушел.

— А вы за ним не побежали, — снова предположил я.

— Нет! Ну, мы звали его, говорили, чтобы он не валял дурака, но он все равно ушел. А утром появился, забрал свои вещи и буркнул нам, что уезжает в Бенарес. Туда знакомые ребята собирались на поезде.

Саша с признательностью посмотрел на меня и хлопнул по спине:

— А ведь если бы вы со мной тогда не поговорили, я был готов в тот же день уехать в Гоа. Все благодаря вам!

— Ерунда! Так постепенно и ты наберешься жизненного опыта и однажды сам поможешь какому-нибудь юному страдальцу.

— Юра, сфотографируешь нас с Деби? — обернулась ко мне Маша.

Неплохая мысль! Раз уж эта Деби участвует в операции против нас…

Тем более, в одном из самых фотографируемых мест в мире.

Вы видели Тадж-Махал? Только на фотографиях? Это совсем не то! И дело вовсе не в неповторимой ауре этого места, не в необычайной гармонии архитектурных форм, не в тонко подобранном колорите и не в изящном и строгом мозаичном декоре стен, как вы прочтете в любом путеводителе. Все, что вы найдете в книгах, имеет под собой основу, но сюрприз, который вас ожидает, заключается в другом. Дело в том, что фотографии общего вида Тадж-Махала — все без исключения — сделаны широкоугольным объективом. В результате, у вас создается ощущение, что этот мавзолей царит над необъятной равниной, вдали от жилья и других назойливых проявлений земной жизни. Это не так! Тадж-Махал был сооружен на берегу реки, слева и справа его территория зажата городом, а от ворот до небольшого возвышения, на котором построен мавзолей, от силы пара сотен метров. Так что он, в отличие от холодной оптической отстраненности фотографий, обладает необычайным эффектом присутствия и это присутствие теплое, живое.

Все это, оказавшись снова в Агре, я мигом вспомнил, а Саша, оказавшийся здесь впервые, на окружающие его красоты смотрел рассеянно. Он гипнотизировал девушку своей мечты, которая чудесным образом досталась такому простому парню, как он. И проводником этого чуда он считал меня.