Ирина Дягилева - Змея на груди

Мимо проехал серебристый автобус с бело-синими полосками по бокам. Они чуть не проглядели его из-за огромного грузовика с фурой.

– Вот он! Чего вы ждете, Всеволод Вениаминович! – закричала Пульхерия.

– Спокойно, мадам. Теперь он от нас никуда не денется.

– Не вздумайте ехать за ним хвост в хвост, – предупредила она, – лучше держите небольшую дистанцию.

– Мощный джип, плетущийся за автобусом, думаете, будет менее подозрителен? – усмехнулся Вольский.

– Что вы предлагаете?

– Сейчас еще довольно светло, но вскоре совсем стемнеет, пока будем держаться на значительном расстоянии, а потом подъедем ближе.

– А если мы его упустим?

– Вопрос, конечно, интересный, но зачем программировать отрицательный результат? Давайте надеяться на лучшее. Следите в оба глаза, Пульхерия. Дорога прямая, ни тебе гор, ни тебе резких поворотов, мы с вами будем последними олухами, если его упустим.

– Легко сказать, следите в оба глаза, но многое работает против нас: во-первых, мы не знаем, как он выглядит, во-вторых, мы не знаем, когда он сойдет, в-третьих, рюкзак черного цвета, а ночью, как известно, все кошки черные. К тому же мало кто из пассажиров доедет до конечной. Я хорошо знаю эту дорогу, мы с подругой буквально на днях путешествовали по ней до Суздаля. Вдоль нее множество поселков и деревенек. Всякие там Псарьки и Выселки. Как мы отличим нашего умника от самого обычного пассажира? У него же нет светоотражаемой надписи на куртке, облегчающей его обнаружение. Наоборот, он будет всячески маскироваться под обычного провинциала, ездившего за покупками в Москву.

– Разве сейчас все еще ездят в Москву за покупками? – удивился Вольский. – Век дефицита, кажется, закончился.

– В Москве дешевле.

– Не уверен.

– Тогда не знаю. Но зачем-то они все в Москву едут? Кто в поисках работы, кто в поисках развлечений…

– А ваша женская интуиция? Она на что? Может, она вам подскажет.

– На нее надежда слабая, она у меня весьма непредсказуемая.

– Пульхерия Афанасьевна, отставить панику, и следите за дорогой, – резко посоветовал Вольский.

– Слушаюсь, мон женераль, – отчеканила она с французским проносом. И самокритично добавила: – Чем говорить глупости, я лучше буду глубокомысленно молчать.

На самом заднем сиденье автобуса марки «Мерседес», двигавшегося на восток от Москвы, сидел Кузьма Константинович Ребров, невидящим взглядом уставившийся в окно. Левая рука его теребила мочку уха, а косточку указательного пальца правой руки терзали сжатые зубы. Мозг его бурлил, руки вспотели, а сердце было готово выскочить из груди. Куда он едет? Почему он дал себя втянуть в это сомнительное дело? Сессия закончилась, через неделю он должен был отправиться в Ниццу, где у его родителей была небольшая вилла на побережье. Солнце, пляж, по вечерам дискотеки и бары. Какого черта он делает в этом дурацком автобусе?

У Вольта проблемы с отцом и с финансами, а ему какое до всего этого дело?

Сумерки сгущались, темный лес все ближе подступал к шоссе, косой дождь заливал стекла автобуса. Свет в окнах небольших деревенек, мимо которых они проезжали, лишь на короткое время отвоевывал у темноты небольшие участки, и тогда Кузьме казалось, что за пределами этих светлых участков притаилось нечто страшное, чудовищное, смертельное. Иногда автобус обгоняли автомашины, их красные габаритные огни проскальзывали мимо, устремлялись вперед и терялись в ночной темноте; иногда встречный транспорт залеплял глаза яркими вспышками фар дальнего света.

Кузьма повернул голову и прижал разгоряченный лоб к холодному стеклу. Под ним в багажном отделении трясется проклятый рюкзак, набитый деньгами…

Он скрипнул зубами. Зачем он ввязался в это? Деньги ему не нужны. Если он станет тратить их слишком много, все сразу поймут, обо всем догадаются. Да и на что их тратить? На карманные расходы он получал более чем достаточно, если возникала необходимость, обращался к отцу. Тот никогда ему ни в чем не отказывал, не устраивал унизительных допросов типа «зачем, да почему, да ты понимаешь, сколько лет нужно трудиться простому рабочему, чтобы это приобрести?». Он всегда относился к нему с пониманием. После окончания университета ему гарантировано отличное место в одной юридической фирме, которой формально владел двоюродный брат матери, а на самом деле она принадлежала отцу. Если его дела пойдут хорошо, отец доверит ему более серьезную работу. Мать уже присмотрела ему хорошенькую и богатую девицу, дочь ее лучшей подруги. Тогда какого черта он ввязался в это дело?

Кузьма мучительно терзал себя, но ответа не находил. Может быть, виной всему было раннее утро, двойной джин с тоником или… или что? Какую вескую причину он мог назвать себе, а тем более ментам? А какую причину примут они? Никакую! И самое ужасное, что он знал это! Будь он на их месте, тоже не принял бы. Следование дружеским идеалам – сам погибай, а товарища выручай… Ему надо было, наоборот, отговорить Вольта от этой затеи, объяснить всю ее опасность. Но разве опасность Вольта когда-нибудь останавливала? Она только подстегивала его азартного друга. Нет, никакими увещеваниями его пронять было нельзя. Оставалось только повернуться и уйти с той проклятой веранды гольф-клуба в то проклятое утро. Но он почему-то остался. А теперь мучительно ищет оправдание своей собственной глупости и безрассудству.

Автобус проехал указатель на Ногинск, въехал на железнодорожный мост, дальше дорога сужалась, автобус снизил скорость. Лес вплотную подступил к обочине, темной, зловещей массой высился по обеим сторонам. Вдруг мрак отступил, шоссе пересекало открытое пространство, и оно опять стало широким. Автобус заметно увеличил скорость. Кузьма гнал от себя отчаяние. Это чувство не поможет, особенно сейчас, когда есть еще возможность что-то изменить, попытаться найти выход, надо начать думать, напрячь извилины. Ведь должен же быть этот проклятый выход!

«Прежде всего успокоиться! – сердито скомандовал он себе. – Думай, думай, думай! Вариантов может быть много, только какой из них избрать?»

Во-первых, он может просто вернуть деньги. Отставить возле дверей квартиры Вольского, позвонить и убежать. Но он понимал, что это уже ничего не решит и не освободит его от обвинений, только облегчит милиции задачу его вычислить. Можно, конечно, принести рюкзак прямо в милицию и во всем сознаться. Нет, Кузьма покачал головой, ни одна их этих идей ему не нравилась.

Какие еще есть возможности? Он может просто выйти из автобуса и оставить рюкзак в багажном отделении. Забыть о деньгах. Сделать вид, что их не существует, посыльный не сдавал их в багажное отделение автобуса. Ребров сердито нахмурился при этой мысли. Могла ли Оксана быть неподалеку, наблюдая, как посыльный сдает рюкзак в багаж? Или Ромашка? Он их не видел, но это ровным счетом ничего не значит, ведь он и не искал их, не осматривался по сторонам, пытаясь определить, следят за ним или нет. Другая мысль пришла ему в голову, обесценив первую. Он не мог оставить деньги в автобусе и рассказать всем глупую историю о том, что посыльный с деньгами не явился. Черный рюкзак на конечной станции вскроют как невостребованный багаж, и через пять минут об этом будут знать все, наутро эта новость докатиться и до Москвы. О таком событии обязательно сообщат в новостях по телевизору, да и газеты в стороне не останутся.