Джон Кризи - Бурная неделя Гидеона

После этого нелегкого разговора он вернулся на Маскетт-стрит, где его ожидал очередной сюрприз: Руби сумела подавить в себе испуг, причем настолько успешно, что встретила его почти радостно.

— Наверное, мне не следовало так уж опекать его, но думаю, он быстро поймет, что к чему, и придет в себя. Меня больше всего беспокоит то, что он встречается с сыновьями тех, кто раньше состоял в банде Сиднея. Но здесь я ничего не могу поделать! Хотя рано или поздно, ему придется выбирать между двумя дорожками — хорошей и плохой. Но как его направить по той, по которой мне хотелось бы? На сегодняшний день главное, — чтобы он не навлек на себя неприятностей. Вы ведь следите за ним, так ведь? — закончила она обеспокоенно.

— Да, и очень плотно. Но думаю, что он будет хорошо себя вести и скоро вернется домой. Сейчас нам надо решить, что делать с обоими детьми. Я конечно, могу их увезти куда-нибудь подальше, но если мы это сделаем, можете быть уверены, что молодой Сид расценит это как наше стремление предотвратить его встречу с отцом. В перспективе это, скорее всего, не сыграет нам на руку. Не хотели бы вы отправить куда-нибудь девочку и остаться с сыном?

— Нет, — после долгого раздумья ответила миссис Бенсон. — Лучше, если мы будем держаться все вместе.

Прежде чем пойти домой, Гидеон сделал крюк и зашел в Скотленд-Ярд. Леметр ушел. В ожидании смены главным инспектором, который должен заступить ночью, дежурство пока нес капрал Джефферсон. Это было очень жесткое правило: кто-то всегда должен был находиться в кабинете комендента Гидеона в его отсутствие. Когда тот вошел, Джефферсон поднял склоненную над отчетом седую голову и тут же встал по стойке «смирно».

— Я как раз думал, зайдете ли вы сами или позвоните, сэр.

— Лучше было заскочить в бюро, — отозвался Гидеон. — Что-нибудь новенькое?

— Пока что, сэр, все спокойно. Ничего нового по делу Милуэйз. Железнодорожный служащий, оглушенный беглецами на стрелке, похоже, ранен тяжело. Если он умрет, то на нас повиснет неприятная история. В зале, где находятся сейфы Банка Келли, нашли отпечаток ботинка. Это может пригодиться, но по-моему улика пока жидковата. Что же касается остального, сэр, то это обычная текучка. Банальные происшествия. Но я сильно удивился бы, если завтрашний день будет таким же спокойным, как сейчас. Сегодня намного теплее, не так ли, сэр? — вежливо закончил он.

— Нам, ветеранам, опытным, заслуженным полицейским, есть ещё кое-что показать этой молодежи. Вы что, не верите? Ну ладно, я возвращаюсь домой, сказал Гидеон и, уходя, добавил: — Желаю вам хороших снов.

Проходя мимо кабинета Большого Шефа, он заглянул в него: тот был пуст. Затем зашел в диспетчерскую, где просмотрел только что пришедшие по телетайпу и рации сообщения. У него создалось впечатление, что сегодня вечером скапливается немало новостей: минимум пять краж со взломом, но в пригороде, что, в принципе, не интересовало напрямую центральные подразделения.

Внезапно он вспомнил, что завтра одного из арестованных повезут в тюрьму Эндсворт. Навсегда. Он убил свою жену и был приговорен к пожизненному заключению.

В его памяти всплыло и то, что в мрачной камере подразделения «Эйч-5» находится парень, которому грозит такая же трагическая участь.

А в это время он, Гидеон, спокойно возвратится в свой уютный дом, увидит жену, поужинает и затем будет спать в кровати… если только, конечно, его не поднимут на ноги ночью.

Бенсон не знал, что его фотография и описание были высвечены на всех экранах английского телевидения. Он находился один в кухне, далеко от радио, которое что-то невнятно нашептывало в углу соседней комнаты. А в близлежащем доме, наоборот, радио было запущено на полную мощность, и от доносившегося оттуда шума и гама нервы Бенсона были взвинчены до предела. Впрочем, сейчас ему все приходилось не по душе, и даже, где-то подсознательно, тот факт, что так славно удался в полном соответствии с его тщательно продуманным планом их побег из тюрьмы.

Фредди Тисдейл какое-то время назад покинул их убежище.

Было без десяти семь. Фредди должен был вернуться с минуты на мимнуту.

И вдруг Бенсон задумался, а стоит ли вообще ему доверять?

Уходя, Фредди посоветовал ему спокойно оставаться на месте, в тепле. Зачем выходить вдвоем, заметил он, когда вполне будет достаточно одного, и дело-то в общем было пустяковое: требовалось всего пять минут, чтобы добраться до бакалейной лавки, что на углу. А там для него — просто детская забава: так сказать, «изъять» немного продуктов и вернуться. У Фредди, судя по всему, нервы были покрепче, и он совершенно не испытывал никакого беспокойства в отношении своей вылазки. Он был уверен, что все пройдет, как по маслу.

Но несмотря на это, уже минуло двадцать минут с момента его ухода.

Бенсон открыл ящики буфета, чтобы просмотреть их содержимое. Его, казалось, загипнотизировали ножи. Особенно заинтересовал один, для разделывания с вытянутым кончиком, с лезвием, которое от частой заточки было вогнуто в середине. Рядом лежал войлочный чехол с другим ножом для резки хлеба. Бенсон принялся шарить в ящиках, пока не нашел точильный камень, который тут же смочил водой из-под крана. Затем начал затачивать лезвие. В комнате слышался лишь скрежет металла о камень, не считая тех моментов, когда Бенсон прерывался, чтобы прислушаться к посторонним, вне дома, звукам.

По-прежнему все было тихо. Условленного с Фредди кода — стук три раза подряд — так и не слышалось.

Бенсон закончил свое дело. Провел большим пальцем по острию: оно резало, как бритва. Он засунул новоприобретенное оружие в войлочный чехол и прикрепил его к поясу, привязав к пуговице штанов, чтобы тот случайно не выпал.

Теперь Бенсон улыбался.

Семь часов пять минут! Улыбка постепенно сошла с его лица. Фредди заставлял себя ждать!

Возможны, подумал он, три варианта причины его отсутствия. Первый: Фредди просто задержался и скоро появится с продуктами. Вот тогда устроим пиршество! Второй: тот, заранее все продумав, сбежал, бросив его здесь одного. И, наконец, третий: его задержали!

Второе предположение вряд ли было правдоподобным, но третье следовало принять во внимание. Несмотря на дрожь от холода, Бенсона прошиб пот — да ещё какой! — и снова, ещё сильнее, чем раньше, стало сводить живот. Соразмерно усилению этих мук от голода росли и его опасения. Он знал о Тисдейле только то, что ему удалось выведать о нем в тюрьме, и не был абсолютно уверен в том, что тот выдержит и не сдаст его полиции. Полиция? А вообще, может ли он услышать, как они подкрадутся к дому, учитывая обильный снег, который заглушал шум шагов?

Он поднялся на второй этаж, проскользнул в спальню, где царил пробиравший до костей холод, и, по-прежнему, весь дрожа, подошел к окну. Заметить его снаружи никак не могли, поскольку Бенсон прислонился к стене, как если бы за ним следили тысячи глаз. Он всмотрелся в ночь, внимательно изучая улицу, тротуары и белесовато поблескивавшие заросли кустарника.