Диля Еникеева - Маленькая женская месть

"Так он, ко всему прочему, ещё и садист, - подумала Алла. - Ничего себе букет "достоинств"! Просто ходячий клиент для психушки", - потом вспомнила, что "клиент" уже "не ходячий" и снова пожалела, что не наказала его по полной программе.

- Больше я его к себе не подпускала, - тихим голосом продолжала Нина. - Поставила в комнате ещё одну кушетку и сказала, чтобы он ко мне не прикасался. Но с Ксюшей он был ласковый, играл с нею, приносил книги, платьица для её куклы Барби, купил игрушечный дом и автомобиль, а она была так рада... И я все терпела. Думала, пусть хоть дочке будет хорошо... Какая ж я была дура! - Нина помолчала, несколько раз глубоко вздохнула, и ей удалось удержаться от слез. - Первое время Борис ещё работал, половину денег отдавал мне, на остальные покупал подарки Ксюше, сам выбирал для неё одежду и даже белье... А я ни о чем не догадывалась, курица слепая. Даже мама радовалась, что он так относится к моей дочери.

"Обе вы слепые курицы, - подумала Алла. - Ну, неужели непонятно, что если мужик проявляет слишком уж большую привязанность в девочке-нимфетке, то это подозрительно! А тем более, импотент да к тому же садист".

- Потом Бориса уволили, он устроился на другую работу, но и с той его прогнали, потом ещё с одной. Видно, его тяжелый характер проявлялся даже в коллективе, вот его отовсюду и гнали. Последний год он почти не работал. Устроится на месяц, а то и на две недели, и опять без работы. Борис часто выпивал, стал ещё злее, а когда был пьяный - так вообще зверь, но я старалась его не раздражать. Я тогда уже работала в теперешней фирме, хорошо зарабатывала и молчала, лишь бы не было скандалов.

"А нужно было не молчать, а отвести его к психиатру. Или развестись с ним", - вела с ней безмолвный диалог Алла.

- Год назад у него умерла мать, после неё Борису досталась двухкомнатная квартира в Обнинске. Сам он тоже из Обнинска, свою квартиру сдает. Когда мы поженились, Борис дал мне полторы тысячи долларов. Я-то думала, что он так хорошо зарабатывает, а оказалось, что Борис получил с квартирантов плату за год вперед, часть потратил, остальное отдал мне. Полгода назад он продал родительскую квартиру и сказал, что хочет купить дачу. Я не стала возражать - деньги его, пусть сам распоряжается ими, как хочет. Да и боялась я ему перечить.

"А этот ублюдок купил дачу, чтобы там беспрепятственно растлевать малолеток", - с тихой ненавистью отметила про себя Алла.

- Я-то дачу не хотела, бывала там редко. У меня нет времени, чтобы ею заниматься, уже два года в отпуске не была, и по выходным приходится работать, часто езжу в командировки - хотелось денег побольше заработать, ведь вся семья на мне. А Борис сказал, что на даче все сделает сам. После покупки дачи у него ещё остались деньги от проданной квартиры. Мне он их не дал, да я и не просила. Он купил кое-что Ксюше, одежду себе, а на остальные мебель для дачи. Бывал там часто, иногда оставался ночевать. А я радовалась, что его нет дома - без него спокойнее. 19 октября я уехала в командировку, мама была в больнице. Ксюша осталась с Борисом... - её голос опять прервался, но она справилась со слезами. - Тогда уж он над ней вволю покуражился. Потом мама выписалась из больницы, а Борис повез Ксюшу на дачу. Это было 1 ноября, дату она точно помнит, но рассказала мне обо всем только в тот день, когда я положила её в психбольницу. А до этого молчит и плачет. Я вернулась из командировки 10 ноября, мне сразу сообщили о смерти мужа и пригласили на опознание. Тогда я думала, что Ксюша плачет из-за того, что Борис умер - к нам сразу пришли из милиции, и сказали маме, что его нашли на даче. А оказалось, что дочка плакала не из-за этого... Я потому и отослала её к подружке, чтоб Ксюша не была на похоронах, думала, что она его любит и переживает его смерть. А дочка мне рассказала, что 1 ноября он подкараулил её возле школы и увез на дачу. Там напоил, напился сам, потом потащил в спальню, привязал к кровати и насиловал. Совсем озверел - бил её, щипал, кусал, прижигал сигаретой, колол ножом. В общем, поизмывался вволю.

"Так вот откуда на простыне мазки крови", - догадалась Алла.

- Потом она услышала, как к дому подъехала машина. Борис выглянул в окно, а Ксюша схватила свой плейер, он на длинном ремне, размахнулась и со всей силы ударила его. Видно, сильно ударила. Она занимается плаванием, руки у неё тренированные. Пока он валялся на полу, Ксюша схватила свою одежду и убежала. Вот так. Твердит мне: "Я его убила, но не жалею об этом. Но жить после того, что он со мной сделал, не хочу". Я и положила её в психбольницу.

- Погоди, Нин, - наконец решилась перебить сокурсницу Алла. - Но может быть, твоя дочь его не убивала? Ведь она говорит, что подъехала какая-то машина. Может быть, Бориса убил тот или та, кто на ней приехал?

- Не знаю, Ал, - грустно проговорила Нина. - Ксюша твердит, что это она его убила.

- Это мы выясним. Знаешь, факт обнадеживающий. Может быть, Ксюша тут ни при чем. Она просто стукнула его плейером, но ведь он легкий, им не убьешь. Этот мерзавец потерял сознание, но проломить голову плейером вряд ли возможно. Мне искренне жаль Ксюшу, но ты уж поверь, психиатры ей помогут. Полечат её, и она все забудет и успокоится. Ты, главное, никогда не напоминай ей о случившемся.

- Да что ты, Алла! Ни слова не собираюсь говорить, лишь бы она поправилась.

- Поправится, - обнадежила верная боевая подруга.

Освобождение Нины отпраздновали скромно - новости были невеселыми, радоваться было ещё рано.

На следующий день Татьяна снова отправилась в "Пахру", чтобы выяснить у Митяя, что за машина приезжала к соседу 1 ноября, и кто на ней приехал. Похмельный Митяй при виде гостьи обрадовался, но как ни силился, не мог ничего вспомнить. Бутылка водки, привезенная предусмотрительной Таней, освежила его память, и он сказал, что опять приезжал тот же мужчина, что и раньше, и с ним была женщина, которую он раньше не видел. Татьяна смотрела на него с сомнением - то ли это правда, то ли Митяй все придумал, желая "отблагодарить" щедрую гостью.

И тут вмешалась его мать.

- Да не ври ты, - заявила она. - Один он был.

- Вы уверены? - уточнила Таня.

- Уверена, уверена, - закивала бабуля. - Мне по первым числам пенсию носют, вот я и просидела весь день у окошка, почтальоншу высматривала, а то она сначала к Силантьевым заходит. Пока насидится у их, чаю напьется, наговорится, - не дождесся её. Мне-то её потчевать нечем, вот она и шмыгает мимо, шалава этакая. Бывает, занесет пенсию не в тот день, а на другой иль на третий. А за мной дочка должна была приехать, вот я боялась почтальоншу пропустить. Гляжу, подкатывает белая машина, которая завсегда к соседям приезжает, выходит этот чернявый, он часто тута бывал. Вошел в ихний двор, дверь подергал, да, видать, заперто. Тогда он обратно к машине пошел и стал гудок нажимать. Гудит и гудит, а у меня давление, да ещё к перемене погоды голова чугуном. Я и вышла. Говорю: "Чего ты тут разгуделся-то? Чай, не в Москве". А он мне: "Извините, бабушка, друг тут у меня живет, хотел навестить, да видно, нет его". Я ему: "Там он - я его видала, когда он в уборную ходил". Он и пошел в обход дома, видать, с веранды зашел. А тут как раз краля наша идет, почтальонша. Мы с ей в дом пошли, а потом я гляжу машины-то и нет.