Владимир Рыбин - Убить перевертыша

Под стальными зубьями по окружности смотровой площадки тянулась медная полоса с выгравированными на ней названиями городов и расстояниями до них. До Москвы было ровно 2000 километров.

Кто-то тронул Сергея за рукав и тихо произнес над самым ухом:

— Спокойно, Сергей Новиков, не оглядывайтесь. Я — свой. Называю два имени: Мурзин и Фогель… Я сказал: не оглядывайтесь! Смотрите вниз. Развилка дорог, стоянка машин, справа, у самого леса — красная черепичная крыша кафе. В этой забегаловке жду вас через десять минут. Я спускаюсь первым лифтом, вы — следующим.

Неизвестный отошел, и тогда Сергей оглянулся. И узнал: тот самый тип в темных очках и со шрамом на щеке, что сидел в лесу на скамье с газетой в руках и поднялся сюда вместе с ним.

Следующий лифт Сергей пропустил, и еще следующий. Совсем продрог на ветру, но так и не решил, что делать. То, что за ним следят то ли немцы, то ли американцы или кто-то еще, — к этой мысли он привык. Но этот человек знает Мурзина. Почему же следят свои?.. Не доверяют? Не верят, что справится? Последнее, впрочем, оправдывается: взять у Фогеля архив ему не удалось… Впрочем, свой ли это тип — еще вопрос. Сволочи, продавшие страну, знают бывших гэбистов… Но он назвал Фогеля. Значит, был у Клауса? А Клаус мог сказать о Фогеле лишь человеку, которому доверяет. Или под пыткой?..

Последнее предположение остудило похлеще горного ветра. Удрать бы куда-нибудь, например в тот же Тюбинген, согреться возле Эмки. Но как убежать с башни? Отсюда — только лифтом, а лифт — классическая ловушка. Там, внизу, верняком ждут.

Дверь лифта снова раскрылась, вытолкнула на смотровую площадку очередную партию праздных созерцателей. Впрочем, эти, похоже, знали, зачем забрались на верхотуру: круглые экуменические знаки на одежде, даже на щеках свидетельствовали о явной религиозности компании.

— Вы едете? — спросила лифтерша.

И Сергей шагнул в лифт с чувством обреченности.

Подозрительного очкарика с белым шрамом на щеке внизу не оказалось. Не было его и возле башни. Тревожная настороженность, мучившая Сергея, прошла, зато появилось любопытство, и он направился к домику, в котором находилась забегаловка. С одной, как ему думалось, целью: убедиться, существует ли на самом деле какая-нибудь для него опасность? Шел и думал, что вот так же, наверное, чувствует себя лягушка, подползающая к ужу. Страшно, но и любопытно же, черт возьми!

Неизвестный господин сидел в дальнем углу лицом к двери. Он никак не отреагировал на появление Сергея, будто не заметил его. И поднял глаза от пенной шапки пива в своем бокале, лишь когда тот подошел вплотную и тронул стул.

— Не возражаете?

— Не возражаю.

— Пива, пожалуйста! — крикнул Сергей парню за стойкой, вожделенно смотревшему на него в ожидании заказа.

Минут пять прошло в молчании. Наконец, Сергей не выдержал, спросил:

— Вы что-то хотели мне сказать?

— Хотел. Боюсь только, что выбрал неудачное место.

— Можно в лес, — неожиданно для самого себя предложил Сергей. — Идите к той скамье, где были, я подойду.

Неизвестный оказался понятливым. Ни слова больше не говоря, встал, положил на стол несколько монет и вышел. А Сергея опять начали одолевать сомнения: не сглупит ли, уединившись с этим типом в лесной чаще? А с другой стороны, какие секреты остались у него? Единственный секрет — Эмка.

Он долго просидел в кафе. Выпил еще пива, съел что-то, чего за думами сам не заметил. Когда пришел к скамье в лесу, наткнулся на колючий взгляд.

— Заставляете ждать, молодой человек. А времени — в обрез.

— Это ваши проблемы, — нагловато сказал Сергей, садясь рядом с ним.

— Это наши общие проблемы.

— Но я вас не знаю.

— Меня зовут Федор Кондратьев. Не слыхали?

— Нет.

— Ну и правильно. В качестве пароля могу рассказать вам о территориальных общинах и разнице между ними и родовыми общинами. Теория, которую вы однажды в подробностях изложили Мурзину. Могу еще сказать, что в день вашего отъезда, когда Мурзин был у вас дома, я, его ожидаючи, ездил к Гребневским храмам, беседовал там с отцом Сергием.

Вдали, на аллее показалась парочка, и Сергей встал.

— Пойдемте-ка подальше, я знаю тихое место.

Скамья, на которой они недавно сидели с Фогелем, оказалась занятой. Парень и девчонка неопределенного возраста, сидя на ней, целовались так увлеченно, что ничего вокруг не видели. Пришлось спуститься ниже по склону и усесться прямо на траву.

— Как вы меня отыскали? — спросил Сергей.

— Я шел к Фогелю и увидел вас.

— А как узнали о Фогеле?

— Клаус сказал. Да, да!.. Давайте уж все ваши вопросы, чтобы недоверие поскорей исчезло.

— А что вас заставило вслед за мной ехать к Клаусу? Вы мне не верили?

— Заставили вы, дорогой, точнее, ваше посещение в Москве некоей обучающей фирмы под названием «Полиглот». Как выяснилось, там не только обучают, но еще и раскалывают людей, вытрясают из них секреты.

— Зачем это им надо?

— Нащупывают возможности шантажа. Когда мы об этом узнали, то поняли, что за вами потянется след.

— Он и потянулся.

И Сергей принялся рассказывать о красивом блокноте «Адъютант», о бегстве из Ольденбурга, о доброй семейной паре, перед которой он ни с того, ни с сего принялся изливать душу. Рассказал и о крупном выигрыше в Гамбурге, позволившем ему разыгрывать роль состоятельного туриста, о привязчивом игроке и русскоязычном немце Пауле, приютившем его в Штутгарте. И разговор с Фогелем, окончившийся ничем, передал в подробностях.

— Да, наследили, — вздохнул Кондратьев.

— Что, и выигрыш тоже подстроен? — изумился Сергей.

— Это, пожалуй, единственное, что вам удалось сделать самостоятельно. Хотя, все может быть. Теперь у вас одна задача — бежать. Архив я беру на себя. Спасибо.

— За что спасибо?

— В основном за последнюю информацию о Фогеле.

И тут Сергей решил выложиться до конца, рассказал об Эмке, не повидав которую уехать никак не мог.

— Вы хотите втянуть ее в это дело?

Сергей беспокойно заелозил по траве.

— Я подумал, что если ее подослать к Фогелю… Она же пастор, может, уговорит?

— Может, — подумав, согласился Кондратьев. — Только поеду к ней я сам. От вашего имени, разумеется, так что не ревнуйте.

— Я?!. Ревную?..

— Ничего, ничего, — засмеялся Кондратьев. — Уезжайте, не беспокойтесь… Впрочем, вот что. Завтра, скажем, в шестнадцать и в восемнадцать по-московскому… Часы-то не перевели на германское?

— Чего их переводить?

— Значит, в шестнадцать и в восемнадцать я буду ждать вас возле телебашни. Или в том кафе. Полчаса туда-сюда. Но будьте осторожны. Если увидите, что вы не один… Понимаете?

— Как не понять, я ведь тоже детективы читаю.

— Если почувствуете слежку, наденьте что-нибудь на голову, в крайнем случае, поправляйте рукой волосы. Вот так.