Елена Арсеньева - Клеймо красоты

Какое-то время Сергей сосредоточенно смотрел в ближний сосновый ствол. Кора у сосны была красная, яркая, слоистая. Из-за одной чешуйки выглянула какая-то букашка, но погода показалась ей излишне мокрой, и она юркнула обратно. Сверху на нос Сергею падали капли. Он утер ладонью мокрое лицо и постоял какое-то время, зажмурившись.

Полное ощущение, что из-за угла шарахнули по голове мешком. Причем именно пыльным мешком – в голове, чудится, ничего, кроме пыли.

– Откуда ты знаешь, что в Петра стрелял Павел? – крикнул наконец.

– Ты оглох? Говорю же, я сам видел! Когда ночью вылез из болота, потащился к старику подкормиться и обсохнуть. Ну и… Я хотел Петьке помочь, но испугался, что ты тоже где-то рыщешь, и сделал ноги. Зато я к Ирке пошел, ей все рассказал.

Сергей кивнул. Он еще раньше думал, что здесь что-то не так. Если Виталя стрелял в Петра – а по всему выходило, что больше некому, – зачем ему было идти к Ирине и доносить на самого себя? Вышел из ночи, канул бы, так сказать, в ночь – и все дело. А тут… логика прихрамывает, причем на обе ноги! И вообще…

– Виталя, слышь!

– Ну?

– А с чего ты взял, что мы с Павлом в связке?

– Да он меня чуть в подвале не задавил, гад, когда мы с ним за гранатами пошли! И за что, главное? Я ему просто-напросто сказал, ху из член на самом-то деле. Сдуру брякнул твое имя, думал, он и правда с тобой незнаком.

– Мое настоящее имя? – Сергей смахнул с бровей капли. – А-а, понял. Значит, Павел чуть не задушил тебя за то, что ты назвал ему мое настоящее имя? Слушай, будь другом, назови его заодно и мне, а?

– А ты что, забыл? – насмешливо выкрикнул Виталя.

– Предположим. Проснулся, представляешь, сегодня утром – батюшки-светы, как же меня зовут? Не помню, какой кошмар! Будь другом, оживи в памяти имя и фамилию!

– Ладно, получи, фашист, гранату! Стас Торопов!

Какое-то время Сергей созерцал уже знакомую букашку, которой, похоже, крепко приспичило совершить моцион на свежем воздухе. Кончилось, впрочем, это печально: гуляка сорвалась с мокрого скользкого ствола и канула в высокой траве.

– Ага, понял! – крикнул он наконец. – Стас Торопов, значит. Он же Псих, так?

– Издеваешься, сволочь! – взвизгнул Виталя. – Насмехаешься?!

– Да боже упаси. А откуда ты это взял? Я хочу сказать, откуда ты мое имя узнал?

– Змей покойный рассказывал, как тебя тогда ночью называл этот боевик, Бридзе, который мою «митцубиську» кончил.

– Бридзе?! Да ты сдурел? Или твой Змей сдурел. Никак Бридзе меня не называл.

– Никак?! А что такое Ста-ста-ста? То-то-то?

Сергей опустил глаза. Это же надо! Его знакомая букаха не утонула в луже у корней сосны, а выкарабкалась-таки на высоконькую травинку! Впрочем, очень возможно, что это не та самая, а совсем другая букаха. Для человека несведущего они все на одно лицо.

А вот интересно, с точки зрения букашек, ходячие деревья – люди – чем-то отличаются одно от другого? Или тоже не разбери-поймешь, где Стас Торопов, он же Псих, а где Сергей Толмачев?

Он начал смеяться – сперва тихонько, а потом все громче и громче, и какое-то время всем существом своим отдавался этому хохоту, с наслаждением ощущая, как уходит нечеловеческое напряжение двух последних суток.

– Дурень ты, Виталя, – выдохнул наконец. – И Змей, хоть о мертвых, так сказать, aut bene, aut nihil, тоже был порядочный болван… То-то-то! Ста-ста-ста! Просто никак, ну никак не ожидал Бридзе меня увидеть, вот и начал заикаться, пытаясь соблюсти субординацию. Товарищ старший лейтенант, вот что такое это ваше то-то-то, ста-ста-ста! Хотя тут Бридзе дал, конечно, маху. Теперь-то я капитан.

– Капита-ан? – глумливо, с растяжечкой, повторил Виталя. – А чего ж не фельдмаршал? Или генералиссимус?

– Годами не вышел, – скромно отозвался Сергей. – Но ты не переживай, доберемся и повыше. А пока я с законной гордостью эти корочки ношу.

Он сунул руку под рубашку, из внутреннего кармана достал ламинированное, а потому непромокаемое удостоверение в красных корочках и, осторожно выставив руку из-за спасительницы-сосны, помахал им в воздухе.

– Видал? Тебе видно, Виталя? Капитан милиции Сергей…

– Так ты мент? – изумленно перебил Виталя. – Погоди, погоди… Значит, правду говорят, что Псих денежки в легальном бизнесе отмывает? Да, это круто! В менты податься – это круто!!! Рисковый ты парень, Псих!

– Если кто-то здесь псих, то определенно не я, – рявкнул Сергей. – Понял? Не я! А кто – ты уж сам подумай, напряги извилины. Что касается меня, то я – Сергей Толмачев. Понял? Толмачев моя фамилия. Я очень не хотел, чтобы Бридзе меня невзначай заложил, вот и затыкал ему рот, как мог. Для меня наша встреча той ночью была такой же неожиданностью, как и для него.

– Ну да, я понял, – донеслось из-за забора. – Ты с Бридзе рядышком на нарах парился, да? Небось нафинтил на службишке, тебя замели, на зоне вы и спелись, так? И где чалились?

– Слушай, Виталя, мне что, землю есть, чтоб ты мне поверил? – устало усмехнулся Сергей. – Или сосновые иголки грызть? Да я с семнадцати лет в органах, чтоб ты знал. Как десятилетку окончил и в школу милиции поступил, так и служу. И ни на каких зонах не чалился. А Бридзе – это отдельная история. Я вел его дело три года назад. Взяли парня с поличным – убил человека, все доказательства против него, а главное – признание обвиняемого, что, как известно, царица доказательств. И на допросах отвечал как по писаному, и всяко сотрудничал с органами. А у меня были с самого начала сомнения в его виновности. По всему выходило, что не мог Бридзе того человека пришить. Никак их пути не перекрещивались, рядом их, что называется, по жизни не стояло. А версия была – из-за женщины они поспорили насмерть. И в то же время знал я другого типа, которому убитый немало дорожек в свое время перешел. Начинали они вместе в серьезном бизнесе, от «ГАЗа» дилерскую фирму держали, но потом дорожки разошлись, принялись бывшие кореша палки друг другу в колеса ставить. И стоило мне по-другому на это дело взглянуть, как все прояснилось… Ладно, долго рассказывать, как и чем тот бугор принудил своего боевика на себя чужой хомут навесить, только отмазал я Бридзе от вышки – хоть и против его воли. Конечно, ему тоже грозил срок – за дачу ложных показаний, но Бридзе этот срок отбыл, пока шло следствие. Так что вышел он на свободу с чистой совестью, причем всем и каждому было известно, что он истинного убийцу не сдал, а даже всячески отмазать пытался. Поэтому к нему среди своих никаких претензий не было и быть не могло. Дальше я след его потерял, и мы не виделись до той самой ночи, когда столкнулись нос к носу, – и оба в первую минуту не знали, что делать.

Сергей помолчал, ожидая ответа от Витали, но тот не проронил ни слова, словно все еще переваривал неожиданную информацию, а может, и вовсе подавился ею.