Б. Седов - Король Треф

— Так вот, меня смущает, во-первых, то, что кассета болталась неизвестно где целых шесть часов, а во-вторых — что на записи не было голоса Шапошникова.

— А что, Санек у нас Шапошниковым был? — спросил Асланов.

— А ты будто не знал, — ответил Петрович и посмотрел в зеркало.

Асланов пожал плечами и ответил:

— Я же с ним не работал, так что для меня он — Санек и Санек.

— Александр Егорович Шапошников, — веско сказал Петрович, — капитан ФСБ. Работал под руководством Арцыбашева, а после его гибели попал под начало генерала Рудновского. Знать надо.

— Ну, теперь знаю, — согласился Асланов, — только что толку, он теперь апостолу Петру честь отдает.

— Да-а… — протянул Петрович, — это уж точно.

— Так чего ты там про время-то говорил, — сказал внимательно слушавший их диалог Бурдюк.

— Да я уже не про время, а про то, что на записи не было голоса Санька. А ну-ка, послушаем ее еще разочек. Не помешает.

Петрович вынул из внутреннего кармана кассету и вставил ее в роскошный «Пионер», располагавшийся на приборной панели машины.

Перемотав пленку на начало, он нажал на кнопку воспроизведения, и в салоне «Фольксвагена» раздалось сначала шипение, а потом искаженный записью женский голос:

— …нам помочь. Ты ведь знаешь, что мы — друзья. Правда, Костя?

Пауза.

Тихий мужской голос расслабленно ответил:

— Да, Наташа, мы друзья…

Петрович нажал на «стоп» и, повернувшись всем телом в сторону заднего сиденья, посмотрел на сидевших там Асланова и Бурдюка и сказал:

— Ну, господа шпионы, вам не кажется странным, что запись не сначала?

— Да, я тоже об этом подумал, — сказал Бурдюк.

— Индюк думал и в суп попал, — заметил Петрович, — на другой стороне пусто, значит, должна быть еще одна кассета.

Асланов поднял бровь и сказал:

— Почему это?

Петрович усмехнулся и сказал:

— Объясняю для тупых. Когда в магнитофон вставляют новую кассету, то запись начинается с самого начала. Сторона — сорок пять минут. Потом кассету переворачивают и продолжают запись на другую сторону. Заметь, не берут другую кассету, а пишут на другой стороне этой же. Я понятно объясняю?

Асланов промолчал.

— Молчишь. И правильно, лучше молчи и слушай. Так вот, пишут на другой стороне кассеты. И тогда, раз запись не сначала, то ее начало должно быть на другой стороне. А она чистая. Значит, была еще одна кассета. И если теперь пошевелить мозгами, то мы имеем два варианта. Первый, самый простой, таков: оба, и Наташа и Санек, по рассеянности забыли вовремя включить запись и сделали это позже. И, соответственно, утеряна действительно небольшая и, возможно, несущественная часть разговора. Второй, более сложный и более неприятный, — утеряно полтора часа информации, которая могла оказаться важной.

— Вот именно, утеряна, — осенило вдруг Бурдюка, — а если Наташа дала посыльному две кассеты, а он потерял одну из них?

— Возможно, — кивнул Петрович, — но теперь уж этого арапчонка не найти. А вот если Наташа решила, что на первой кассете нет ничего важного, то это очень плохо. Она не могла ничего решать, ее дело — выполнять приказы. Решают другие люди. Вот так.

Он помолчал и сказал:

— Ладно, давайте слушать.

И в машине снова зазвучали голоса Наташи и Знахаря.

— …ты понимаешь, Костик, это очень важно, — произнесла Наташа, — от этого зависит очень многое. Люди могут пострадать, беда будет.

— Я понимаю, Наташа…

— Вот и хорошо, Костик, — ласково произнесла Наташа.

Помолчав, она спросила:

— Ты в Эр-Рияде где жил?

— В гостинице «Мустафа».

— Там бассейн хороший?

— Их там целых четыре.

— А номер у тебя большой был?

— Большой, красивый… Светлый такой…

— Ты потом в банк пошел?

— Да.

— А в какой банк?

— В королевский банк принца Эль Фаттах Сеида.

— Ты точно помнишь?

— Конечно.

Разговор Наташи и Знахаря напоминал ленивую беседу двух очень уставших и очень доброжелательных людей, которые относились друг к другу с большой симпатией и с безграничным доверием.

— Хорошо ведет, — одобрительно прокомментировал Асланов.

Петрович кивнул.

После небольшой паузы Наташа продолжила ласковый допрос:

— А как ты туда попал, у тебя был там счет?

— Нет, у меня были кольца.

— Какие кольца?

— Три кольца, а на них номер депозитного сейфа.

— Костик, а откуда у тебя были эти кольца?

— Одно — от Насти, другое — Тохтамбашев дал, а третье я снял с Кемаля, когда застрелил его в Душанбе.

— А ты помнишь этот номер?

— Нет, зачем мне его помнить?

— Постарайся, Костя, может быть, вспомнишь, это очень важно.

— Нет, не помню, зачем мне врать, — утомленно удивился Знахарь.

— Ну, хорошо. Не помнишь — и ладно. А дальше что было?

— Я пришел в банк и показал кольца.

— Кому показал?

— Арабу за стойкой.

— И что он?

— Он обрадовался, заулыбался и сразу вызвал управляющего банком.

— И?…

— И управляющий отвел меня в хранилище. А там открыл мою ячейку и ушел.

— А что было в ячейке?

— Там была железная шкатулка.

— А в шкатулке что?

— А в ней — алмазы и изумруды.

— А много их там было?

— Много, Наташа, как в сказке…

— И что ты сделал?

— Забрал шкатулку и ушел.

— А где она сейчас?

— А она сейчас здесь, в Гамбурге. Я положил ее в «Дойче Банк».

— И в ней лежит все, что было? Ничего не пропало?

— Нет, ничего не пропало. Я только продал часть камней, чтобы рассчитаться с братвой, ну, и на жизнь. А так — все камни там.

— Давай заберем ее и уедем куда-нибудь далеко, чтобы нас никто не нашел. И будем там жить на берегу моря — ты и я.

— Давай, Наташа.

— Скажи мне номер ячейки и я сейчас принесу шкатулку.

— Нет, мы пойдем туда вместе.

— Костик, ты же устал, тебе спать хочется. Ты поспи пока, а я схожу и принесу ее.

— Ну хорошо. Четыреста одиннадцать, восемьдесят два, четыре нуля, триста семьдесят семь.

— Повтори еще раз. Знахарь повторил цифры.

— Что там нужно сделать, чтобы отдали шкатулку?

— А ничего особенного. Подойдешь к менеджеру и покажешь ему бумажку с цифрами. Он проверит номер и отведет тебя, куда надо.

— Ну вот и умница, Костик. Спи, а я скоро приду.

Голос Наташи стал тише и глуше, будто она отвернулась от магнитофона. Она сказала в сторону:

— Он уснул. Санек, поставь чайник.

После этого раздался щелчок и запись кончилась. Из колонок доносилось только шипение чистой ленты. Сидевшие в машине молчали. Первым высказался Бурдюк:

— А по-моему, все нормально. Она его грамотно расколола.

Асланов поддержал его:

— Я тоже так думаю. Он же все рассказал, а что нам еще нужно? Заберем шкатулку, и — на самолет!

— Экий ты быстрый, — покрутил головой Петрович, — ты плохо людей знаешь. Некоторые способны доже под психотропами врать так, что заслушаешься. На пленке нет первой части, где обязательно должен быть тест на правдивость. Знахарь дожен был ответить на пятьдесят два специально подобранных вопроса, и по ответам на эти вопросы можно было бы судить, подействовал ли на него гипнонаркотик или нет. И мы не знаем, были ли эти вопросы вообще или Санек с Наташей поленились и просто прогнали ему по вене пару штатных ампул и стали вопросы задавать.