Александра Авророва - Она была актрисою

А дело было так. После премьеры «Лира» на сцену поднялся мужчина лет сорока пяти, явно собираясь присовокупить свои несколько гвоздик к немалому урожаю Евгения Борисовича, но, увидев появившуюся из-за кулис Вику, вдруг круто повернулся и отдал цветы ей. «Совсем обалдел зритель, — удивленно констатировал тогда Преображенский, — мои цветы разбазаривает».

Виктория Павловна не обратила на эпизод особого внимания, однако на следующем представлении глазастая Дашенька заявила:

— А ведь в зале сидит ваш поклонник!

— Какой поклонник? — изумилась Вика, и Дашенька простодушно пояснила:

— Ну, про которого Евгений Борисович в прошлый раз сказал, что он обалдел.

Все расхохотались, и прозвище Обалдевший поклонник прижилось. Прижился и он сам. Он посещал около половины спектаклей студии и каждый раз преподносил Виктории Павловне хоть небольшой букетик. Причем познакомиться не пытался, поэтому Вика тешила себя надеждой, что обрела ценителя своего таланта. В качестве же настоящего поклонника он не был ей интересен. Во-первых, она продолжала любить Сашку и не собиралась никого заводить, а во-вторых, уж слишком неказистый вид был у странного зрителя. Нет, не потрепанный, не ужасный, а именно скучный, бесцветный, неказистый. Ей это надо?

Однако теперь мысль об Обалдевшем поклоннике грела. И хорошо, что он будет на банкете! Пусть там окажется хоть кто-то, кому по-настоящему нравится Викино творчество, кто ее похвалит, защитит от нападок! Хотя неприятно, что пригласил его именно Преображенский. И мало того, что пригласил — еще и шепчет ему что-то на ухо, и подмигивает! Неужели собирается перетянуть на свою сторону? Господи, что же делать? Как бороться?

Виктория Павловна не отличалась склонностью опускать руки в сложных ситуациях, но теперь энергия ее иссякла. Напряжение последних дней, разговор с Ташей, затем с ее дядей… Вика заранее настроилась, что главное — пережить премьеру, а там можно будет расслабиться, отдохнуть, и вот вожделенный миг настал, а расслабиться, выясняется, нельзя, надо продолжать бороться. «Надо!» — твердила она себе, а на деле покорно следовала за Евгением Борисовичем, виртуозно управлявшим ситуацией. Он был бодр, счастливо улыбался и принимал поздравления.

— Дорогие мои! — начал он, поднимая бокал с шампанским. — Я не зря посадил именно вас за этот стол. Именно вас я хочу видеть сейчас здесь, потому что…

Он сделал эффектную паузу, и Виктория Павловна успела оглядеться. Рядом с Преображенским красуется его жена, Галина Николаевна, в вечернем платье, некстати открывающем крайне поблекшую шею. Таша и Дашенька по контрасту выглядят на редкость свежо. По правую руку Дашеньки, разумеется, Денис, около него Кирилл. С другой стороны от Евгения Борисовича Сосновцев, пыжащийся от гордости. Он откровенно ухлестывает за змеей Мариной, которая в чудесном настроении и кажется почти красавицей. Да, еще мрачная, испуганная, вжавшая голову в плечи Тамара Петровна и Обалдевший поклонник.

— Именно вас я хочу видеть сейчас здесь, — повторил Преображенский, — чтобы… извиниться. Я виноват перед вами всеми! Виноват! — с упоением пропел он, демонстративно бия себя в грудь. — Но есть нечто высшее, управляющее моими поступками, и эта высшая сила заставляет меня делать то, что я делаю. Я не знаю, простите ли вы меня, да это и неважно. Главное, Я попросил у вас прощения, попросил сегодня, в этот знаменательный, я не побоюсь этого слова, великий день. Не все понимают меня сейчас, но один из вас понимает так, как никто, правда? Потому что наша встреча сегодня… этот разговор, который еще далеко не закончен…

«Он меня, что ли, имеет в виду? — зло подумала Вика. — Да, он, похоже, еще далеко не закончил свое гнусное дело. Чтоб его черти взяли, чтоб он сдох, зараза!»

Она машинально обвела взглядом соседей и отметила про себя, что у них сейчас очень интересные лица, выражения которых можно использовать для героев следующего спектакля. Галина Николаевна сжала губы в тонкую нитку, умудрившись при этом растянуть их в подобие улыбки. Таша остановившимся взором смотрит выше голов. Глаза Дашеньки округлились в искреннем удивлении, детский лобик наморщен в усилии понять, о чем идет речь. Денис набычился и сжал кулаки, а Кирилл застыл в ледяной неподвижности, словно статуя. Сосновцев, похоже, до предела чем-то возмущен, ему стало не до Марины, а она, кстати, аж подалась вперед, нервно вслушиваясь. Тамара Петровна не скрывает ненависти и горя, и даже Обалдевший поклонник — его зовут Игорь Витальевич — преобразился, сквозь привычную бесцветность проступил легкий налет индивидуальности.

Продолжать тост Преображенский не стал, засмеялся и выпил. Остальные тоже выпили, зашумели, напряжение, витавшее в воздухе, рассеялось. Вика вдруг взяла и налила себе полный фужер водки, залпом опорожнила под изумленным взглядом Игоря Витальевича и почувствовала огромное облегчение, проблемы отступили далеко-далеко, плевать она хотела на проблемы! Время понеслось в бешеном темпе, подходили знакомые, поздравляли, восхищались, она улыбалась и кивала в ответ. А потом почему-то рядом возник Кирилл, он повторял одну и ту же фразу: «Виктория Павловна, что же теперь делать? Виктория Павловна, что же теперь делать?» Он мешал расслабиться, он требовал ответа, и Вика неохотно взяла себя в руки, уточнив:

— Вы о чем, Кирилл?

— Там лежит его тело, — прошипел он. — Наверное, надо вызвать милицию?

— Чье тело?

— Да его, Преображенского, черт бы его побрал!

— В смысле… почему тело? Что вы имеете в виду, Кирилл? Пьяный?

— Скорее мертвый.

«Неужели повезло?» — мелькнуло в мозгу Виктории Павловны, но тут алкоголь мигом развеялся, и она негромко вскрикнула.

— Уверены, что он мертв? — раздался из-за плеча флегматичный голос Обалдевшего поклонника.

— Ну… мне так показалось… я не знаю… голова…

— Отведите меня туда, я посмотрю.

Кирилл нетвердыми шагами двинулся к выходу из буфета, за ним Игорь Витальевич, следом Вика. Они дошли до подсобки, и Кирилл мрачно информировал:

— Там.

Вика заглянула и в ужасе закрыла лицо руками. Усомниться в смерти Евгения Борисовича было трудно — его голова превратилась в кровавое месиво. Что касается причины смерти, та тоже не подлежала сомнению — тяжеленный металлический блок. Когда-то он использовался для смены декораций, но затем вышел из строя и был перенесен сюда. Упав, блок по нелепой случайности придавил Преображенского, почему-то оказавшегося здесь в такой неподходящий момент.

— Кирилл Андреевич, вот телефон, по которому надо позвонить. Скажете, что Талызин просит срочно приехать. Запомнили — Талызин? И никому пока ни слова. Незачем создавать панику.