Александра Авророва - Шутка с ядом пополам

— Вы, конечно, по поводу Володиной смерти, — уверенно и благожелательно заявила матрона. — Я рада. Я была ему старым другом, и, если уж вы расспрашивали мальчишек вроде Сережи Некипелова, чем я хуже?

— Вы не хуже, — поспешил заверить следователь. — Что вы!

— И я так думаю, — без иронии согласилась Лидия Петровна. Она говорила медленно и вальяжно, с полной уверенностью в каждой своей фразе. — Давайте-ка сперва выпьем за упокой души. Есть виски, джин и коньяк. Вам чего?

— Да мне не положено…

— За упокой души даже ментам можно. Я предпочитаю виски, только без всякой содовой. Напридумывали американцы глупостей — водку водой разбавлять. А мы разбавленного в совковые времена нахлебались. Не бойтесь — у меня продукт хороший, качественный. Из магазина «Дьюти фри». Так виски?

Талызин понял, что ему не отвертеться, и кивнул.

— За упокой не чокаются, — строго предупредила собеседница и неуместно добавила: — Чин!

Виски и впрямь оказался качественным, хотя, по мнению Игоря Витальевича, не слишком приятным на вкус. Впрочем, обстановка квартиры вполне ему соответствовала.

— Как у вас все роскошно! — громко восхитился следователь, рассматривая безликие импортные гарнитуры, кое-где прикрытые кружевными салфеточками. — И в то же время уютно!

— Салфеточки я вяжу сама. Это мое хобби. А мебель сделана на заказ в Финляндии. Там прекрасная древесина.

— Дорого, небось?

— Мы, слава богу, можем себе это позволить.

— У вас, наверное, муж предприниматель? Уважаю таких людей.

— Да, Борис раскрутился. Ну, и моя роль тут не последняя. И денежки мои в ход пошли, и опыт в торговле. Поначалу знаете, как бывает? Сама не проследишь — обязательно обманут. Русский народ, он такой. Воруют. Но теперь я, конечно, сама не вкалываю. Навкалывалась, теперь могу и отдохнуть. В бассейн вот хожу, в сауну. Книги полюбила читать. Концерты с Борей посещаем, в казино бываем. Светская жизнь, она затягивает! С пафосом произнеся красивую фразу, Лидия Петровна самодовольно взглянула на собеседника — сумел ли оценить? Похоже, сумел. А тот понимал, что надо срочно переводить разговор в другое русло, поскольку собственные успехи дама готова обсуждать долго. Или, возможно, следует попрощаться и уйти — похоже, здесь если и пахнет преступлением, то отнюдь не убийством ученого-физика, а классическим уклонением от уплаты налогов.

— Удивительно, — произнес он, — что вы нашли время посетить день рождения Бекетова.

— Нашла, — кивнула Лидия Петровна. — Я хоть и взлетела высоко, а друзей не забываю. Вы, наверное, знаете — у нас с Володей был красивый роман, — она улыбнулась и уточнила: — Долгое, глубокое чувство. Но потом я встретила Борю, и новое чувство пересилило.

Талызин исподтишка огляделся — только в этом доме он искал не икону. Вот она, на диване, книжка в мягком переплете с изображением полуголой девицы, над которой нависает усатый смуглый парень. С этим чтивом коротает время светская дама, набираясь интересных оборотов речи.

— Но вы остались с Бекетовым друзьями?

— Конечно. Я не бросила его одного. Сдала с рук на руки своей племяннице, Танюше. Вы ведь сейчас от нее?

«Сразу позвонила тетке, — констатировал про себя следователь. — Почему?»

— Да, я от нее. Правда, она рассказывала эту историю немного иначе.

— Ну, вы же ее видели, — снисходительно развела руками Лидия Петровна. — Совсем тронулась на религиозной почве. Нет, все мы люди верующие, но это не должно мешать нормальной жизни. Глупо слушать, что она несет, лучше у меня, что надо, спросите.

— Я решил, — с простодушным видом заметил Игорь Витальевич, надеясь пробить хоть малейшую брешь в броне собеседницы, — что сперва Бекетов сошелся с Татьяной Ивановной, а потом уже вы встретили Бориса Васильевича. Разве нет?

— Да чушь. — Собеседница казалась непробиваема. — Таня всегда напутает. Так вы что, считаете, его убили?

— Мы прорабатываем различные версии, — ответил следователь. — А как думаете вы?

— А не знаю, — с удовольствием изучая самую ужасающую из салфеточек, сообщила Лидия Петровна. — Я про это не думала. У меня своих делов хватает.

— А я так хотел с вами посоветоваться, — огорчился Талызин. — Вы ведь давно всех знаете, да еще умеете разбираться в людях.

— Ладно, — согласилась польщенная дама, — помогу. Ну, перво-наперво, Таню подозревать — пустое, она, сами видели, из блаженненьких. Один раз в жизни взбрыкнула — так теперь до конца дней грехи будет замаливать. Вот Анька — та себе на уме. Ишь, ловко у этой дуры мужика увела! То, что рано или поздно он Аньку трахнет, было ежу понятно. Если баба хочет, да еще в дом вхожа, рано или поздно она улучит момент. Мужик, он не каменный. А вот как она залетела — это вопрос. Небось, наплела Володьке, что у нее стоит спираль, а он, дурак, уши развесил. Я сперва даже думала — может, Юрка на самом деле от Коляна?

— Вы — удивительно умная женщина.

— Да, но тут дала промашку. Что Машка у Тани, что Юрка Анькин — прям на одно лицо. А уж что у Аньки парень оказался, а не девка — это чистая удача. Повезло ей, значит, наконец. Пора бы — десять лет приглядывалась.

— Да ну?

— Я ж не слепая, я все видела. Она еще студенткой замуж за Коляна выскочила. Это ученик был у Володи, Панин Коля. Влюбился в нее без памяти! Ей восемнадцать, соплячка совсем, а ему уже двадцать семь, защитился, доцентом стал — завидный жених. А как поженились, так его карьера и кончилась. Спекся парень.

— Почему?

— А она все соки из него высосала. По дому — он, деньгу зашибать — он. Да еще Володьку моего вечно ела глазами, а мужа знай себе пилила, даже на людях. Срамота одна! Хотя на внешность была смазливенькая — не то, что теперь. Теперь-то ее разнесло — смотреть страшно. Конечно, останься Володька жив, он бы ее скоро бросил. При мне, кстати, он ее до себя не допускал. Я его умела удержать. Правда, говорил иногда, вроде в шутку: «Развести их, что ли, пока она совсем парня не заездила?» А Таня, дурында, дала ему потачку — вот он и развел дружка себе на голову. Кольку освободил, да сам попался.

— Если я вас правильно понял, ему и с Таней жилось нелегко. Раз она немного тронутая.

— Да ерунда, — усмехнулась Лидия Петровна. От ее равнодушия давно не осталось следа, лицо выражало оживление завзятой сплетницы, дорвавшейся наконец до интересной темы. — Ему со всеми было легко. Как Таня с него пылинки сдувала, так Анька сдувает. Дуры они обе! Думали детьми к себе привязать, только не на того напали. Он не любит, когда его привязывают. Его надо держать на длинном поводке. Вот я ходила два раза в неделю — и прожили душа в душу десять лет, как один денек. Талызин вспомнил о Марине, однако предпочел промолчать. А словоохотливая собеседница продолжала: