Донна Леон - Честь семьи Лоренцони

Итальянцам, как известно, не откажешь в способности рассуждать здраво (в известных пределах, разумеется); так что городские обыватели искренне верили в то, что если не Пьетро Лоренцони, отец нынешнего графа, так кто-нибудь другой рано или поздно обязательно бы стукнул в СС о местопребывании главы еврейской общины. Другие были уверены, что его заставили так поступить: ведь в итоге, когда война закончилась, представители именно этого семейства посвятили себя возрождению былого могущества города: не только путем всевозможных благотворительных акций и капитальных вложений, но и тем, что не побрезговали занять различные государственные посты. Одному из них удалось продержаться на посту мэра целых шесть месяцев – и служил он городу, как говорят, верой и правдой. Другой был ректором местного университета; третий в шестидесятых организовывал биеннале, а еще один Лоренцони обессмертил свое имя тем, что завещал музею Коррера свою коллекцию восточных миниатюр.

Но если бы даже рядовые граждане и не вспомнили обо всех этих заслугах и достижениях минувших дней, у всех на устах было имя молодого Лоренцони, без вести пропавшего два года назад, – он был похищен двумя неизвестными в черных масках у ворот собственного дома неподалеку от Тревизо. Все произошло на глазах его подружки: девушка сразу же известила полицию (а не семью, как ни странно). Все вклады Лоренцони были немедленно заморожены, прежде чем семья узнала о похищении. В первом письме похитители потребовали семь миллиардов лир; тогда многие ломали голову над тем, удастся ли им раздобыть такую астрономическую сумму. Во втором письме, полученном спустя три дня, сумма выкупа была снижена до пяти миллиардов.

Но к тому времени силы охраны правопорядка, не предпринимая никаких действий по существу, отреагировали так, как полагается в подобных случаях: пресекли любые попытки семьи раздобыть денег, так что второе письмо было также оставлено без внимания. Граф Лудовико, отец похищенного мальчика, даже выступил по национальному телевидению, умоляя причастных к преступлению лиц отпустить его сына и предлагая себя вместо него (хотя, будучи вне себя от горя, так и не смог объяснить, каким образом это можно осуществить).

Его обращение осталось без ответа; третьего письма так и не последовало.

Это случилось два года назад, и с тех пор о судьбе пропавшего молодого человека по имени Роберто ничего не было известно. Не было также заметно, чтобы полиция хоть как-то продвинулась в расследовании этого дела. И хотя спустя шесть месяцев после похищения счета семьи были разморожены, они в течение последующего года оставались под контролем представителя администрации правительства: с ним каждый раз необходимо было согласовывать снятие со счета суммы, превышающей сто миллионов лир. Много таких сумм было вложено в семейный бизнес за тот период, но поскольку все происходило в рамках закона, деньги выдавались безоговорочно. Когда срок полномочий вышеупомянутого представителя истек, правительство продолжало мягко и ненавязчиво следить за бизнесом Лоренцони и за тем, на что они расходуют деньги, но никаких поползновений снять со счета больше, чем было оговорено ранее, замечено не было.

И хотя по закону человек может быть признан умершим только спустя пять лет после исчезновения, родители, уже не надеясь вернуть сына, оплакивали его как погибшего. Горе их, впрочем, выражалось довольно своеобразно: граф Лудовико с удвоенной энергией ударился в работу, в то время как графиня, сделавшись крайне религиозной, посвящала все свободное время благотворительности. Поскольку Роберто был единственным наследником, к делам был привлечен племянник, сын младшего брата графа Лудовико, – его исподволь готовили к тому, что со временем он возьмет под свой контроль дела семьи, включая многочисленные капиталовложения, – как в самой Италии, так и за рубежом.

Известие о том, что в провинции Беллуно был найден скелет молодого человека, а при нем кольцо с фамильным гербом Лоренцони, венецианская полиция получила по телефону от карабинеров, позвонивших прямо из машины. Трубку взял сержант Лоренцо Вьянелло, который подробно записал всю информацию – название места, где нашли останки, данные о владельце земли и имя человека, который их обнаружил.

Положив трубку, Вьянелло поднялся наверх и постучал в дверь своего начальника, комиссара Гвидо Брунетти. Услышав знакомое «Avanti!», [3] Войдите! (ит.) Вьянелло рывком распахнул дверь и вошел в кабинет Брунетти.

– Buon di, комиссар, – сказал он и, не дожидаясь приглашения, уселся, как обычно, напротив Брунетти, перед которым лежала какая-то толстая папка. Вьянелло сразу же заметил очки на его носу: никогда прежде он не видел своего начальника в очках.

– С каких это пор вы носите очки, сэр? – осведомился он.

Брунетти поднял глаза: за стеклами очков они казались больше, чем были на самом деле.

– Только для чтения, – ответил он, сняв очки и небрежно бросив их на стол, – на самом деле не очень-то они мне нужны. Просто здесь, в этих документах из Брюсселя, очень мелкий шрифт. А в очках легче разобрать, что там написано. – Брунетти энергично потер переносицу большим и указательным пальцами, словно хотел стереть след от очков, а заодно и впечатление от материалов, которые он только что изучал. Брунетти взглянул на сержанта.

– Итак?

– К нам только что поступил звонок от карабинеров из… из… – Вьянелло запнулся, заглянул в бумажку, которую держал в руке. – Кольди-Куньян. – Он сделал паузу, но Брунетти молчал. – Это в провинции Беллуно, – будто представление о местоположении могло как-то помочь делу. И, поскольку Брунетти опять не проронил ни слова, Вьянелло продолжал: – Тамошний фермер откопал у себя на поле труп. Говорят, это был юноша лет двадцати с небольшим.

– Кто говорит? – перебил его Брунетти.

– Я так думаю, medico legale, сэр.

– Когда это случилось?

– Вчера.

– А почему они позвонили нам?

– Рядом с трупом было найдено кольцо с фамильным гербом Лоренцони.

Брунетти снова сжал пальцами переносицу и закрыл глаза.

– Бедный мальчик! – Он тяжело вздохнул. Потом опустил руку и посмотрел на Вьянелло. – Они в этом уверены?

– Не знаю, сэр. – Вьянелло своим ответом подчеркнул, что догадывается, на что намекает Брунетти, – человек, с которым я говорил, сказал только, что они опознали кольцо.

– Но ведь это вовсе не значит, что это его кольцо, тем более что оно принадлежало именно… – Брунетти запнулся, пытаясь припомнить имя юноши, – Роберто.

– А как вы думаете, кто-нибудь не из семьи Лоренцони стал бы носить такое кольцо?

– Не знаю, Вьянелло. Но если тот, кто спрятал там труп, хотел замести следы, то обязательно забрал бы кольцо. Оно ведь было на его руке?