Анатолий Ромов - Бесспорной версии нет. Условия договора. Совсем другая тень (Сборник)

— Николай Иванович, сейчас я вам покажу несколько фотографий. Посмотрите их внимательно. Если кого-то узнаете, скажите.

— Ну, давайте.

Рахманов протянул предусмотрительно захваченные фотографии. Здесь были снимки Новлянской, Азизова, Аракеляна, Клюева, Шитикова и Чиркова.

Внимательно их просмотрев, Голиков покачал головой:

— Нет. Никого из этих людей я не видел.

— Никогда и нигде?

— Никогда и нигде. Хотя… — Взял фото Чиркова. — Это лицо вроде где-то мелькало. Но где, не помню. Случайно, он не дачник? Здешний?

— Угадали, дачник. Здешний.

— Тогда встречался. Правда, не помню где.

— А из других никого не видели?

— Никого.

— Жаль. — Рахманов спрятал фотографии. Кивнул на пса. — Собачка эта у вас давно?

— Дик что ли? — Обернувшись, Голиков посмотрел на пса, который при этом навострил уши. — Да нет. Месяца два. В августе я его взял. Из питомника.

— А до этого здесь была собака?

— Была. Тоже Дик. Ну, то вообще был не пес, а чудо. Умней человека. Все понимал.

— Какой породы? Тоже овчарка?

— Нет. Помесь лайки и южно-русской овчарки. Такой огромный был псище. Мохнатый. Одним словом, красавец. А нюх какой… Своего чувствовал за километр.

— Михаил сказал, этот ваш Дик был как-то по-особому обучен?

— Да. Чужого мог порвать, своего слушался. Ну, а отдыхающих не трогал. Стоит человеку поселиться на базе — все. Дик даже не зарычит.

— Куда же он делся?

— А-а… Лучше не спрашивайте. Пристрелили.

— Пристрелили?

— Да. Сволочи какие-то.

— Как же это случилось?

— Вот так и случилось. Без меня. Уехал я в Москву. База осталась пустая, только Дик… Вернулся через пару дней — вижу, лежит. Под проволокой. Как был на цепи, так и околел. Я посмотрел, у него два пулевых отверстия. Одно на шее, другое прямо над ухом. Так только и могли его убить, гады. Иначе он не дался бы.

— Все же за что его так? Может, пытались ограбить?

— Да нет. Я проверил, все было на месте. Ничего не тронули. Просто выродки. Увидели пса, стрельнули из мелкашки и ушли.

— И давно это случилось?

— В июле. Да, в июле.

— Какого июля, не помните?

— Сейчас… Четырнадцатого у нас получка… Четырнадцатого я и вернулся. А уехал на два дня раньше. Двенадцатого.

Интересно, подумал Рахманов. Опять начинаются попадания в десятку.

— То есть Шеленкова уже не было?

— Ну да. В том-то и дело. Иван Федорович ушел в отпуск восьмого. Если б на базе кто-то был, другое дело. Никто Дика не тронул бы.

Шеленков… Почему бы и нет… Шеленков, он же Вадим Павлович, и убийство собаки. Здесь какая-то связь. Впрочем, не какая-то, а самая прямая. После того как «операция» с трейлером была закончена, главной задачей Шеленкова — Вадима Павловича было скрыться, не оставив никаких следов. Но тогда вполне можно допустить, что Дик с его отличным нюхом мог представлять для Вадима Павловича реальную опасность. Ведь собака, обладающая идеальным обонянием, может опознать по запаху любую вещь, принадлежащую знакомому ей человеку. Причем в данном случае не имеет значения, кому будет принадлежать эта вещь — Шеленкову или Вадиму Павловичу, поскольку это одно и то же лицо. Или, допустим, собака вроде Дика может, сама того не желая, привести к тайнику. Если не привести, то помочь его обнаружить. Да мало ли что еще… Так что уничтожение Дика могло стать для Шеленкова — Вадима Павловича жизненно важной задачей. Подумав об этом, Рахманов спросил:

— Николай Иванович, нет ли у вас каких-то примет, улик. Или, скажем, просто подозрений, что собаку пристрелил Шеленков?

— Шеленков? Да вы что! Никогда в жизни. Быть такого не может.

— Почему?

— Да они жить друг без друга не могли. Дик и Иван Федорович.

— Это была собака Шеленкова?

— Да нет, Дик был моей собакой. Я взял его щенком, воспитал. Но когда приехал Иван Федорович, Дик случайно отравился — съел крысиную приманку. Иван Федорович его выходил. Ухаживал, как за малым ребенком. С тех пор они такие друзья стали. Я даже ревновать начал. Шучу, конечно. Иван Федорович Дика очень любил. Так что даже мысли такой не может возникнуть, что он его пристрелил. Да и ради чего? Зачем?

Сколько есть случаев, подумал Рахманов, когда преступники ради нужной цели, не дрогнув, убивают не только собак — ближайших родственников. Здесь же, если допустить, что дело касалось сокрытия следов, цель была достаточно важной. Поинтересовался:

— Николай Иванович, а куда вы дели мертвую собаку?

— Мертвую собаку? Ну… Так сказать, похоронил. Проще — зарыл в землю.

— И далеко вы ее зарыли?

— Да нет, рядом. Здесь, сразу за полянкой. В начале леса.

— Показать это место сможете?

— Конечно. А зачем вам оно?

— Придется извлечь труп собаки.

— Труп собаки? Опять же, зачем?

— Попробуем найти пули.

— Понятно. Я покажу это место. Тут недалеко.

— Извлечение и осмотр трупа надо производить в присутствии понятых. Я попрошу Михаила съездить за людьми, а заодно прихватить ветеринара. Он тоже нужен для осмотра. Скажите, в тот день, когда вы вернулись, четырнадцатого июля, вы не пробовали поискать гильзы?

— Гильзы? Я об этом даже не подумал.

— Вы могли бы помочь определить место, с которого стреляли в собаку? Примерно?

— Конечно.

— И откуда могли стрелять?

— Ясно — из-за забора.

— То есть стрелявший находился вне территории базы?

— Где же он еще мог находиться?

— Допустим, на территории.

— Исключено. Ворота у нас закрываются на замок. Ключ есть только у меня и Ивана Федоровича. Когда я вернулся, замок был на месте.

— Ну а вдруг все же собаку пристрелил Шеленков?

— Да нет. Исключено, Андрей Викторович. Не мог Иван Федорович убить собаку.

— В таком случае, с какого места могли стрелять?

— Это я прикидывал: похоже, стреляли вон оттуда — из-за сетки.

Рахманов всмотрелся. В том месте, куда показал Голиков, начинался спуск к озеру. На всем спуске не глухой забор, как в остальных местах, а натянутая на столбах металлическая сетка. У самого забора торчала пожухлая трава, за ним начинался песчаный пляж. Если гильзы затерялись в песке, найти их можно будет только металлоискателем.

— Считаете, стреляли прямо через решетку?

— Ну да. Ячейки там широкие. Ствол вставил и пальнул.

— Но ведь собака могла понять, что ее хотят убить, и спрятаться.

— Я уже думал об этом. Ясно — Дик мог спрятаться. За будку или за угол дома. Цепь длинная. Наверное, не предполагал, что в него выстрелят. Или его как-то обманули.

Натяжка, подумал Рахманов. Собаку застрелил Шеленков. Но понять, как все происходило, можно будет, лишь обнаружив гильзы, которых наверняка давно уже след простыл.

Прикинув все это, он встал:

— Николай Иванович, подождите. Я поговорю с Михаилом.