Леонид Матюхин - Круг следующий

— Я считаю, что Костя абсолютно прав, говоря о бесконечности борьбы с преступностью. — меж тем тоже отложил в сторону вилку Леха, — Насколько я помню, ещё Конфуций утверждал, что хаос порождается не бедностью, а неравенством. Мне кажется, это абсолютно очевидно. Не думаю, чтобы с этим кто-нибудь может не согласиться. Из-за неравенства в нашем обществе, где «ножницы» между бедностью и богатством раскрываются с каждым годом — если даже не с каждым месяцем и не с каждой неделей — уровень преступности неизбежно должен возрастать. Ведь мировоззрение бедных и богатых диаметрально противоположно. Бедным хочется выжить, а богатый озабочен как правило только тем, чтобы сохранить и преумножить нажитое. Бедный хочет получить то, что видел у богатого, а богатый мечтает о том, чего пока ещё нет у других. И коли есть люди сверхбогатые, то среди бедных наверняка всегда найдутся такие, кто полагает, что с ними просто обязаны поделиться. Не хотят добром, поделятся ради сохранения жизни. Спокойствия своего ради. Бедность почти всегда порождает агрессивность. И тут возникает иное неравенство. У одних — избыток материальных благ, у других — избыток ненависти и решимости завладеть во что бы то ни стало этими благами. Не видя иных путей для улучшения своей жизни, бедный начинает вооружаться.

— Ага, значит — причина все-таки в бедности? — отреагировал на последнюю фразу Володя и придвинул к себе вазочку с маслинами.

— Да нет! Понятие бедности, как, кстати, и богатства, весьма относительно. Например — некогда мылом или, скажем, вилкой могли позволить себе пользоваться лишь королевские особы. Представляете? А в тридцатые годы нашего века, рассказывала мама, считался весьма зажиточным человек, имевший наручные часы или велосипед. А теперь многие считают себя бедняками только потому, что не владеют автомобилем и отдельной многокомнатной квартирой…

— Я предлагаю выпить за всеобщее богатство. — перебил Ветрова Костя, Чтобы никто не чувствовал себя ущемленным и обиженным. Вот я, например, человек явно зажиточный. Часы у меня есть. И они весьма недвусмысленно напоминают, что мы философствуем, а время идет. Не знаю как кому, а мне, чтобы появилось желание пофилософствовать, требуется либо рабочая обстановка, либо хорошенько выпить. Последнее предпочтительнее. Посему, други, давайте выпьем, чтобы у нас в России жили люди не хуже, чем на Западе. И чтобы хорошо обеспечено было большинство из нас, а не только избранные. Ведь Леха прав — в конечном итоге богатство ведет к умиротворению. Ну, будем! Предложение было принято без возражений. Опустошив рюмки, друзья некоторое время молча отдавали должное закускам.

— Точно, — подкладывая себе на тарелку квашенной капусты, подтвердил Ветров, — Выросшие в довольстве люди как правило более спокойны, уравновешены и благожелательны. Да что там люди! Это в равной степени относится и к государствам. Вспомните историю. Государство как живое существо зарождается, взрослеет, стареет и даже погибает. Были и есть государства бедные и богатые. И повышенной агрессивностью всегда отличались государства бедные. Политика богатых государств направлена в основном на то, чтобы сохранить свои экономические завоевания от посягательств бедных соседей, которые обычно полагают, что сосед живет лучше исключительно за их счет…

— Вот мы уже и на геополитику перешли… — уныло констатировал Володя.

— Не падай духом, брат. И не унывай. — подбодрил его Сергей, — Дай человеку высказаться. Сколько бы он не философствовал, все равно тостом закончит.

— Мне бы эту уверенность… — демонстративно вздохнул Володя.

— Нет, подождите. Я говорю о фатальности самой преступности… Во всех её проявлениях. Я действительно полагаю, если есть неравенство существование преступников неизбежно. Оно предопределено самой жизнью. И когда преступники грабят и обирают более богатых, то тем самым как бы предотвращают чрезмерную поляризацию. И эти требования — «поделись!» — со стороны бедных людей и бедных государств в конечном итоге действительно сопровождаются более равномерным распределением материальных благ по нашему многострадальному земному шарику. Так что, если осмелиться применить к обществу законы термодинамики, то тут будет налицо «рост энтропии замкнутой системы».

— Что-что? — Костя даже как старик поднял к уху сложенную фунтиком ладонь, — Ась?… Братцы, а ведь Леха забывается… Слова какие-то нехорошие произносит. Ой, бояре, чувствует мое сердце, не к добру это. Что-то у него с головкой не то. Похоже, уже крыша поехала. Начинают, видимо, сказываться эмоциональные потрясения последних недель.

— Ну, это ты загнул. — протестующе воскликнул Володя, — Сразу эмоциональные потрясения, эмоциональные потрясения! А тут, может, все дело в наследственности, или в перенесенных в детстве заболеваниях… Ты не помнишь, старик, — демонстрируя крайнюю степень сочувствия, обратился он к Лехе, — ты когда начал головку держать? К пятнадцати годкам-то уже держал?

— Да ну вас. Идите вы к черту! — под дружный хохот друзей махнул рукой Леха.

— Все ясно. Держал. — не унимался Володя, — А вот как насчет минингита? Он, знаешь ли, иногда дает внезапные рецидивы…

— Но знающие люди утверждают, — перебил его Костя, — что это излечимо. И, как и при большинстве болезней, тут неплохо помогает… — последнюю фразу он заканчивал в замедленном темпе и с вопросительными интонациями, гипнотезирующе глядя на Леху, — Что помогает, мой дорогой?

— Она, «сердешная»… — и Леха взялся за бутылку.

— Вот видите, он ещё не совсем потерян для общества. — торжествующим тоном констатировал Костя, — В его забитой научными терминами и дикими теориями голове есть ещё место и здравым суждениям. Когда он выпивает, то у него — поверьте мне на слово, как крупному специалисту в области геникологии и педиатрии! — у него всякий раз отмечаются просветления… Так поднимем же, братцы, наши бокалы…

— Рюмки. — поправил его Леха.

— Подожди. — протестующе поднял руку Костя, — Поднимем же бокалы за то, чтобы периоды просветления у нашего друга были все более продолжительными. И чтобы курс предписанного мною лечения он проходил в основном в нашем обществе. Ну а мы-то уж всегда из солидарности поддержим несчастного друга… Твое здоровье, философ! Перемежаемая тостами, беседа текла неспешно, плавно переходя с одной темы на другую. Было тепло и «душевно», как, расчувствовавшись, оценил атмосферу мальчишника Костя.

— А как там, в Примаверске, поживают наши «крестники»? — после очередного тоста поинтересовался Леха.

— Кто как. Но, что странно и интересно, приветов тебе никто из них не передает. — ответил Сергей, — Более того, в беседах со следователем они и Рубца почему-то упоминать не желают… Кстати, Граф сбежал.