Акиф Пиринчи - Дуэль

Арчи вызывал у меня одновременно смех и жалость. Вообще-то я должен был бы испытать к нему сочувствие, поскольку Арчи является членом нашей большой семьи. Но мне всегда было свойственно злорадство. Втайне я считал, что этому рабу моды досталось по заслугам.

Спускаясь по деревянной лестнице у своей квартиры, я все еще слышал безутешные рыдания Арчи. Мне хотелось только одного — лечь спать. Я думал о своем толстом хозяине с большим брюхом, удобной кровати и покое. Прыгнув в лаз, прорезанный в нашей входной двери, я снова услышал всхлипы. Но на сей раз плакал вовсе не Арчи.

В прихожую падал свет из кабинета, где была включена лампа, стоявшая на письменном столе Густава. Мой друг и хозяин сидел, положив голову на руки у клавиатуры компьютера, и горько плакал. Рядом с ним лежала стопка объявлений о моей пропаже. Должно быть, подобные объявления висели сейчас на каждом дереве, на каждой стене в округе. На столе я заметил также пустую бутылку из-под красного вина, которым он заливал горе. Как видно, Густаву так и не удалось приглушить свою боль.

«Бедный Густав, — подумал я, — если бы я знал, что моя длительная отлучка принесет тебе столько страданий, я вернулся бы домой раньше». С возрастом мы становимся мягче и сентиментальнее. Было примерно пять утра, самое время для крепкого сна, и меня клонило в дрему. Я от души любил этого толстого парня и всегда прощал ему мелкие обиды.

Чтобы известить его о своем приходе, я мяукнул. Густав поднял голову и мутными глазами посмотрел на меня. Лицо у него вытянулось, как будто он узрел призрак. Не в силах поверить в то, что перед ним действительно стою я, он потер глаза руками. Наконец, убедившись в том, что это не сон, он сорвался с места, задев бутылку, которая упала с громким стуком на пол, и бросился ко мне. Подхватив меня на руки, Густав так крепко прижал меня к своей пухлой щеке, что у меня перехватило дыхание.

Как мало человеку нужно для радости! Мне вдруг припомнилось одно изречение из календаря: «Дарите любимым больше цветов при жизни, потому что на могилах цветы уже бесполезны». И я бы добавил к этому еще одну мудрость: «Меньше спорта на этом свете, потому что все равно вы отправитесь на тот свет больным и немощным!»

Четверть часа спустя мы с Густавом уже спали в обнимку в его уютной постели.

Однако Морфей опять сыграл со мной злую шутку. Мне снова приснился призрак. Это был страшный сон.

До меня как будто дотронулась чья-то рука, и, открыв глаза, я снова увидел фантом. Призрак сидел на краю кровати и не сводил с меня своих пугающих глаз рядом со мной храпел Густав, но фантом не обращал на него никакого внимания. В тусклом свете, падавшем из окна, я с трудом мог разглядеть его очертания. Призрак был покрыт густой шерстью. Это был великолепный мех. Чтобы вывести породу животных с таким дорогостоящим мехом, заводчикам приходится трудиться не одно десятилетие. Голова призрака была в три раза больше моей, на фоне окна, сквозь которое было видно звездное небо, вырисовывался его силуэт с острыми ушами. Скорее всего это было животное, но в его облике присутствовали и черты, свойственные человеку. Передние лапы походили на натренированные руки человека, несколько вытянутая вперед морда — на мужское лицо с крупным носом. Существо сидело по-человечьи, выпрямив спину.

Но белесые глаза призрака не были похожи ни на глаза человека, ни на глаза животного. Они светились изнутри и были слишком светлыми. А самое удивительное, призрак плакал! Этой ночью, похоже, все рыдали — Арчи, Густав, фантом. У последнего был такой жалобный, трогательный вид, что у меня защемило сердце. Вся его шерсть была мокрой от слез. Неужели он явился сюда и сел на край нашей кровати, чтобы я его пожалел и утешил?

Я снова закрыл глаза, надеясь, что, когда открою их, призрак исчезнет, и погрузился в сон. Но ощущение, что фантом не приснился мне, а привиделся наяву, не покидало меня.

Славу Богу, утром фантом исчез. Впрочем, как и Густав. Собственно говоря, проснулся я не утром, а скорее ближе к полудню. Я чувствовал себя бодрым и хорошо отдохнувшим. Ночные приключения не повлекли серьезных последствий. Даже рана на заднице перестала саднить. Но тут я вспомнил, что в полдень у меня назначена встреча в парке стеклянного дома, и разволновался. Если я не успею к назначенному сроку, то вынужден буду давать глупые объяснения по поводу своего опоздания. Мне было бы стыдно признаться собратьям, что я проспал!

Я пулей соскочил с кровати и бросился в туалет, однако окно оказалось плотно закрыто! Надо же, как мне не везет! Я побежал в прихожую и с разбегу кинулся в лаз, прикрытый клапаном. И чуть не расшиб себе лоб! Радужные круги поплыли у меня перед глазами.

Лаз был забит! В отчаянии я начал бить его лапами и царапать когтями. Тщетно. Я сел, испытывая бессильную злобу, и растерянно посмотрел на то место, где когда-то был лаз. В щель клапана был вбит деревянный клин. Зачем Густав это сделал? Он ведь всегда ратовал за то, чтобы я больше двигался и чаще гулял на свежем воздухе! Собравшись с силами, я попытался выцарапать когтями клин из щели. Бесполезно, я лишь занозил щепками лапку. Тогда я с разбегу прыгнул на клин и попытался раскачать его и сдвинуть с места весом собственного тела. Никакого результата!

Я уже кипел от бешенства, когда дверь вдруг распахнулась и на пороге появился Густав, вернувшийся с утренней прогулки. В руках он держал большой бумажный пакет с логотипом моего любимого зоомагазина. К сожалению, я замешкался. У меня была возможность быстро прошмыгнуть между ног Густава в открытую дверь, но я не воспользовался ею.

Густав захлопнул дверь, бормоча себе что-то под нос. Я понял, что он разговаривает сам с собой обо мне. Впрочем, сейчас это мало меня интересовало. Он, кажется, упрекал меня в неблагодарности и непростительном пренебрежении, а также говорил что-то о примирении и счастье снова видеть меня. Пройдя на кухню, Густав начал распаковывать пакет, извлекая из него один за другим разные предметы:

1) серую резиновую мышку с колокольчиком в брюшке;

2) еще одну серую резиновую мышку размером поменьше на длинном шнурке (владельцы кошек с помощью такой игрушки обычно тренируют охотничий инстинкт своих питомцев, забрасывая ее, а потом дергая за шнурок, чтобы она двигалась);

3) пластмассовую мышку на колесиках;

4) небольшой красный гуттаперчевый мячик, с которым так любят играть мои собратья;

5) связку пестрых перьев, привязанных к шнуру, на противоположном конце которого имелась пластиковая дощечка;

6) круглую зеленую игрушку с нарисованной на ней смешной рожицей.

Я чуть не лопнул от ярости! Я собираюсь спасти мир от зла, а этот толстяк хочет соблазнить меня новыми игрушками! А ведь я давно уже прозрачно намекал ему, что нахожусь в зрелом возрасте и не интересуюсь такими пустяками. Конечно, подарки всегда получать приятно, ведь они свидетельствуют о любви и внимании со стороны друга. Но сейчас все это так некстати! Кроме того, зачем Густав накупил этого детского хлама? И какой идиот придумал игрушки, которые могут понравиться только глупому котенку? Ведь все эти шнурки хорошо видны, и я давно уже знаю, что мышки двигаются не сами, а их приводит в движение рука человека. Неужели я должен делать вид, что благодарен Густаву за все эти дерьмовые подарки именно сейчас, когда собираюсь сразиться со злом?