Анна и Сергей Литвиновы - В Питер вернутся не все

— И за это ты убила ее?

— И за это тоже.

— Ну ладно. С мотивом понятно: ревность. А как ты их убивала? Расскажи.

Девушка поморщилась.

— Зачем тебе знать?

— Я хочу знать.

— А я не хочу рассказывать.

— Ну хорошо. А где ты взяла орудия убийства?

— Купила в Питере набор ножей. Чек показать?

— Зачем ты их купила? Ты ж говоришь, что решение убить Прокопенко пришло к тебе спонтанно, после того, как ты услышала, что Волочковская выходит-таки замуж за режиссера…

— А купила я ножи просто так, — с потрясающим спокойствием молвила актриса. — Точнее, в подарок. У меня ведь в Москве парень есть. Ну, такой, знаешь… Запасной аэродром. Мы с ним встречаемся. Он меня любит, я его — нет. Но надо ж в нем как-то огонь поддерживать, а не то ведь сбежит, — с цинизмом, который в других обстоятельствах показался бы Диме очаровательным, проговорила девушка. Вот и приходится… А он у меня охотник, богатенький, на сафари в Африку ездит. Ножи ему кстати будут. Ой, — словно бы спохватилась Марьяна, — Димочка, бедненький, тебе ж, наверное, неприятно слышать о моих поклонниках? Но мне тоже обидно было узнать про твою жену…

— Давай оставим в покое Надю.

— Ну и ты меня к моим мужикам не ревнуй.

— Вернемся к убийствам.

— Я тебе все рассказала.

— Нет, не все.

— Что тебе еще надо от меня?

— Почему нож оказался в багаже у Кряжина?

— Да очень просто. Я его туда подложила.

— А куда делся первый, которым ты убила режиссера?

Девушка едва уловимо смешалась. Щеки ее слегка запунцовели.

— Выбросила, — отмахнулась она.

— Выбросила — куда?

— Какая тебе разница?

— И все-таки…

— Ну, кинула в щель в тамбуре. Там, где сцепка. На каком километре — не помню.

«Так, вранье номер раз, — с облегчением подумал Полуянов. — Она не знает, что нож настоящий убийца подложил в карман халата Волочковской. А теперь он находится у меня в багаже… Значит, Марьяна не убийца. Но почему тогда на себя наговаривает?»

— А когда ты убила Прокопенко?

— Как из-за стола ночью вышла. В полвторого, наверное.

— И ты сразу отправилась к режиссеру — убивать?

— Да.

— А нож уже с тобой был?

Девушка (во второй раз за беседу) поплыла, чуть помедлила с ответом. Но проговорила твердо и даже с вызовом: «Да!»

Кажется, опять вранье.

И тут дверь купе решительно распахнулась. На пороге возник бледный Старообрядцев и с ходу обратился к Диме:

— Она врет. Марья не виновата. Я видел, как она выходила ночью из-за стола, — а до того постоянно находилась у всех на виду. Я выглянул, проследил за ней. И пошла она, Дима, прямиком в ваше купе. С бутылкой шампанского и двумя стаканами.

— Вы сами все врете, — надула губки Марьяна, и теперь Полуянов окончательно понял, что девушка НЕ убийца.

— Зачем ты лгала мне? Зачем сама на себя клеветала? Кого выгораживала?

— Никого я не выгораживала.

— Тогда зачем эта мистификация?

— А лучше было бы, чтоб ты в разгаре съемок главному герою руку сломал?

— Какое самопожертвование… — буркнул Дмитрий. — Ты просто дура, Марьяна!

— А ты — не только ходок, но еще и трус. Погулял, а потом: «Ах, что было бы, — передразнила она Полуянова (и довольно похоже), — если бы моя мадам увидела в моей куртке чьи-то женские трусики!» Умел шкодить — умей и ответ держать.

Дима почувствовал, как на его лицо наползает краска стыда.

— Пшла вон! — презрительно бросил он.

— Извините, мой господин и повелитель, — шутовски поклонилась Марьяна, — но купе мое. Поэтому это вам: позвольте выйти вон.

— Что ж, — Дима поднялся и проговорил ледяным тоном, — спасибо за откровенность. Пойдемте, — предложил он Старообрядцеву.

Они вышли в коридор, задвинув за собой дверь.

— Покурим? — предложил оператор.

— Почему бы нет? Сейчас, я только за своими сигаретами схожу.

— Постойте, — придержал молодого человека за рукав седовласый киношник, приблизил свое лицо к нему (пахнуло гнилостным запахом — запахом старости). Прошептал: — Мне кажется, я знаю, кто настоящий убийца.

— И кто же?

— Ладно, идите за сигаретами, встречаемся в тамбуре.

Старообрядцев, прислонившись к окну в тамбуре, курил свою тоненькую дамскую сигарету и задумчиво выпускал дым ровными кольцами. Дима подошел, спросил:

— Ну, и…

— Что? — оторвался от своих раздумий оператор.

— Вы сказали, знаете, кто убил. Кто?

— Вы правильно действовали полчаса назад. И улики несомненные.

— Вы кого имеете в виду? Кряжина?

— Естественно. Когда орудие убийства находится в его вещах — разве это не доказательство? И перчатки — тоже.

— А откуда вы знаете про перчатки? — насторожился Полуянов. Еще бы не насторожиться, если ни он, ни Кряжин из сумки их не доставали.

Аркадий Петрович коротко хохотнул:

— Ловите на мелочах? У ментов научились? — Он помахал длинным белым старческим пальцем, от чего пласты дыма, просвеченные утренним солнцем, пришли в движение. — Не выйдет! Перчатки я, мой дорогой Дима, своими глазами видел в кряжинском саквояже. После того, как вы из купе уже ушли. Никола сумку-то не закрыл.

— Ну, орудие убийства еще надо идентифицировать…

Дима не испытывал теперь никаких симпатий к бугаю Николе, однако видел, куда клонит Старообрядцев, и потому возражал ему — хотя бы даже из духа противоречия.

— А разве не доказательство убийства то, что Кряжин схватился за нож? И напал на вас?

— Ну, меня же он не убил…

— Слава богу, что вы, Дима, умеете за себя постоять! А если б вы не были столь решительны и сильны? Тогда — что? Еще одно убийство? Да головореза надо судить хотя бы за это!

— Тут не в том дело, что он на меня напал, — возразил журналист.

Получалось, правда, что своим аргументом он льет воду на мельницу Аркадия Петровича.

«Хотя кому какое дело! Я ни на чьей стороне не выступаю, а пекусь о правде».

— Тут собака зарыта в том, — продолжил он, — что теперь на ноже остались отпечатки одного только Кряжина. И куча свидетелей может показать, что они на рукоятке появились после того, как артист схватил нож и кинулся на меня… аки лев рыкающий, — хохотнул репортер, снижая пафос своего выступления.

— Да отпечатки — мелочь! — горячо возразил Старообрядцев. — Не в них дело! Главное, что он вас, Дима, хотел убить. Почему? Зачем? Я думаю, потому, что вы много знаете. То есть в процессе своего следствия вы откопали нечто такое, что с головой выдает актеришку.

— Но я пока ничего подобного не нашел.

— Может, вам сейчас так кажется, потому что вы еще не успели осмыслить полученную информацию. Переварить ее. А когда обдумаете то, что узнали, все станет на свои места. Вы еще не понимаете, что выяснили, а он — уже понял… И нападение на вас — несомненное доказательство.